Банк

— Ага.

— Почему?

— Мелодия привязчивая.

— Но это же «Спайс герлз»!

— Ну и что?

Пессимист покачал головой, но возражать не стал. В этом весь Клайд со своим дао: он просто пофигист.

Очередь мужских мокасин от Коула Хаана и шпилек от «Прада» змеей вилась от входа в вечно переполненный «Старбакс» на первом этаже нашего небоскреба. «Старбакс» — последнее прибежище сотрудника инвестиционного банка, единственное место, где каждому обеспечена толика приватности и никогда нельзя быть уверенным, что генеральный директор не дышит тебе в затылок. Впереди в очереди шло оживленное общение: там обретался квартет подчеркнуто соблазнительных цыпочек чуть за двадцать. Судя по внешнему виду — огромные тонированные очки, причудливые броские сумки, блузки с глубоким вырезом, — девушки работали в пиар-отделе. Пессимист попытался строить глазки, но потерпел бесславное поражение.

Клайд пробормотал позади меня:

— Дерьмо. Волокита-Генеральный в три часа дня!

Я как можно осторожнее бросил взгляд через плечо. Если не оборачиваться, есть вероятность, что директор пройдет мимо, не опознав со спины наших костюмов и не выделив нас из толпы. Волокита-Генеральный — бывший футбольный полузащитник, грузный тип с властными замашками, от которого за последние полгода ушли четыре персональные помощницы. В противоположном конце вестибюля Генеральный остановился поболтать с блондинкой в юбке чуть ниже колен. Девушка показалась мне смутно знакомой: я подумал, что она, должно быть, работает в отделе технической поддержки.

Юный Почтальон заерзал, нервно вытирая со лба пот и придерживая дергающееся веко.

— Я больше не могу ждать. Я пошел наверх.

Пессимист посмотрел на него тяжелым взглядом:

— Нет. Ты выглядишь как хрен знает что. Мямлик выглядит как хрен знает что. Поверь на слово, у меня на душе тоже хрен знает что. Почтальоша, мы имеем право на кофе.

Волокита-Генеральный с очередной «победой» пересек холл и вышел через вращающиеся двери.

— Видишь, им сейчас не до нас.

Клайду достался лучший наблюдательный пункт: он мог видеть парочку в окно.

— Нет, она просто курит и позволяет Волоките себя убалтывать. Ни шага в сторону парковочного гаража: не похоже на оперативный перепихон. Пожалуй, он все-таки зайдет в «Старбакс» на обратном пути.

В очереди передо мной остались три человека на три работающие кассы. Появились шансы получить кофе, прежде чем библиотекарша докурит сигарету.

— Никаких излишеств, — предупредил Пессимист. — Берем черный кофе. У нас нет времени для всяких сентиментально-слащавых капуччино.

Я обожаю сентиментально-слащавые капуччино, особенно когда за автоматом с напитками стоит барменша-азиатка и подставляет под краники стаканы для кока-колы. Она — одна из немногих работников «Старбакса» — в совершенстве владеет искусством высокой пены: пена ее изготовления держится в чашке до последней капли кофе, а не исчезает после первых же глотков, оставляя вас с заурядным латте.

— Тщательно стряхивает пепел, — комментировал Клайд. — Я бы сказал, докурила почти до фильтра.

— Хорошо, — махнул я рукой. — Пусть будет черный.

В этот момент касса, за которой стоял длинный бледный одутловатый парень, делающий, наверное, худший капуччино в мире, недостойный тяжкого труда и пота гватемальских или эфиопских фермеров, отбирающих кофейные зерна специально для новейшей интернациональной смеси, издала глухой металлический звук, и дисплей на передней панели погас. Раздался общий стон очереди. Освободилась одна из касс, и пожилой тип, стоявший первым, потопал туда. Между нами и кофе остался последний барьер — женщина в шарфе от «Гермес», туго повязанном вокруг шеи. Молодая, элегантная, всем своим обликом заявлявшая о личности типа А^[10] — итальянские ручной работы туфли на низком каблуке, строгий деловой костюм, уверенная манера держать сумочку, прижимая ее к груди, — незнакомка привлекала необычной красотой: большие карие глаза, немного великоватый нос, тонкие сжатые губы. В ней не было развязной соблазнительности четверки из пиар-отдела, — никаких шансов попасть, скажем, на конкурс купальников в Калифорнии, но корпоративный имидж она поддерживала на высоком уровне.

— Отбросила окурок, — сообщил Клайд. — Никакого движения к гаражу. Ожидаемое прибытие Волокиты — тридцать секунд время пошло.

— Давайте уйдем, — взмолился Юный Почтальон.

Он явно нервничал: веко бешено дергалось.

— Нет, — отрезал Пессимист. — Мы останемся и выпьем свой законный кофе. Смотри, мы следующие.

Женщина с Шарфом направилась к свободной кассе.

— Судя по туфлям, сейчас будет суперэффективный заказ. Максимум на десять секунд, — высказал я смелое предположение.

Мужчина перед другой кассой выглядел не так многообещающе — старый, растерянный, он бешено жестикулировал у витрины с выпечкой. Всякий раз, когда продавец тянулся за пончиком или булочкой, покупатель приходил в ажитацию, сыпал проклятиями на неизвестном языке и показывал на что-то другое.

— Господи, — пробормотал Пессимист, покосившись через плечо.

Я незаметно проследил за его взглядом. Волокита-Генеральный охмурял шестидесятилетнюю секретаршу. Какого черта Женщина с Шарфом копается так долго? Господи, у нее в руках листок бумаги… Это список!

Она перечисляла заказы быстро и монотонно — это хорошо, но Боже, только послушайте уровень сложности! Однопроцентный, из смеси влажной обработки с ультранизким содержанием кофеина (абсолютно без пены, подчеркнула она) латте с карамелью и корицей, двойная картонная обертка^[11]. Азиатка быстро чиркнула что-то фломастером на бумажном стакане. Следующий заказ: экстра-горячий капуччино с двухпроцентными сливками и пониженным содержанием жиров. Фломастер продавщицы замер.

— Что за бессмыслица?!

Женщина с Шарфом подняла глаза от своего списка:

— В чем проблема?

— Двухпроцентные сливки и пониженные жиры! Одно противоречит другому.

Женщина с Шарфом заметно напряглась.

— У меня нет времени это обсуждать, — отрезала она. — Просто сделайте кофе, как сказано.

По тому, как продавщица нахмурилась и уперла руки в бока, я понял, что сейчас начнется скандал: капитулировать она не собиралась.

— Может, расскажете, как его делать?

— О Господи! — зарычала Женщина с Шарфом. — Мне некогда с вами спорить!

— Мисс, — невозмутимо обронила продавщица, — вы задерживаете очередь. Пожалуйста, объясните, как я должна делать ваш капуччино с двухпроцентными сливками и низким содержанием жира.

Женщина с Шарфом тоже не собиралась сдавать своих позиций:

— Слушайте, у меня наверху семь взбаламученных юристов, и если я не принесу их драгоценный кофе как можно быстрее…

— Не мое дело.

— Волокита смотрит в нашу сторону, — пробормотал Клайд. — По-моему, он нас заметил.

Юный Почтальон всхлипнул.

— Зрительный контакт подтверждаю, — сказал Клайд.

Женщина с Шарфом по-прежнему воевала с продавщицей:

— Только не надо заноситься и вставать в позу! Кем вы себя возомнили? Насколько я помню, мы вам платим за то, чтобы вы наливали этот непомерно дорогой кофе!

Всхлипы Юного Почтальона перешли в полноценный сдавленный вопль.

Ситуация становилась невыносимой: Юный Почтальон грозил вот-вот обмочить штаны, Женщина с Шарфом явно проигрывала партию, Волокита морщил лоб, словно силясь вспомнить, откуда он знает этих парней. Ну ясен пень откуда: твой кабинет стена в стену с нашим…

— Да закажите вы семь сраных черных кофе и скажите своим юристам наверху, что кофеварка сломалась. Развели тут свару с утра пораньше! — взорвался я.

Это был животный, бессознательный выброс эмоций, достаточно громкий, чтобы стоявшие рядом в очереди оборвали разговор и, открыв рот, уставились на меня. Ошеломление на лице Женщины с Шарфом сменилось возмущением. Карие глаза вспыхнули яростью. Я понял, сейчас начнется скандал, и невольно отметил, что она очень красива в гневе.

— Что вы мне сказали?