Танцовщица из Хивы, или История простодушной

— Иди одевайся! Сейчас он тебя заберет.

Мамы дома не было. Я пошла к шкафу, нашла все теплые вещи и все на себя надела: несколько штанов, две-три пары носков, джемпер, пуловер. Боялась, что в лагере будет холодно, думала, это находится далеко от нас и я замерзну! А ведь на улице сорок градусов жары было. Вышла на улицу, там на дороге директор школы с мотоциклом стоял. Ни отец, ни директор не посмотрели, как я одета. И директор повез меня.

Лагерь находился в нашем колхозе, неподалеку от нас. Например, мы жили в бригаде номер пять, а лагерь находился в бригаде номер один. Я-то думала — очень далеко поедем, туда, где будет холодно, вот я и надела все, что у меня было зимнего. Хорошо, что пальто не надела, а надо было (шутка). Пока до лагеря доехали, я так вспотела от жары, будто меня выкупали в горячей воде. Пот так и тек с меня.

Вышел из комнаты старый человек, завхоз, и говорит мне:

— Пошли, я тебе форму дам.

Зашли на склад. Он дал мне форму и сказал:

— Вот, оденься, а свои вещи отдельно положи, потом я их возьму и напишу твое имя и фамилию. Когда в конце смены придешь, наденешь свои вещи. Давай поторопись, сейчас ребята из похода придут, кушать будете.

Осталась я на складе одна. И никак не могу снять свою одежду, потому что она вся, которая на мне, мокрая стала от пота. Очень долго возилась, старик, наверно, волновался, почему я задерживаюсь. Не вытерпел, зашел посмотреть, что я делаю.

— А чего ты не надела форму?

Я говорю:

— Не снимается одежда.

И он посадил меня на пол, начал снимать с меня одежду и злиться:

— Что, в Сибирь хотела уехать, а? Я у тебя спрашиваю, в Сибирь собралась? Зачем столько надела? — и ругал меня, потому что он же старый, еле снял все, что на мне есть.

Я-то думала, действительно в Сибирь надо ехать, а оказалось, всего один шаг до этого лагеря.

Вот такие смешные истории сейчас вспоминаю часто.

Во втором или третьем классе учительница меня класскомом поставила. Я всегда хотела первой быть, было у меня такое желание. В нашем классе учились мои соседки, подружки, с которыми мы жили на одной улице. И еще из другого класса с девочками мы дружили и играли вместе после школы.

Как-то со мной поссорилась одна девочка за то, что я не дала ей переписать домашнее задание. Когда мы возвращались из школы, она уже подговорила остальных девочек против меня. В то время как раз начались каникулы. Выхожу на улицу играть с девочками, а они от меня убегают, не разговаривают. Это длилось долго, я очень страдала оттого, что совсем одна, никто не хочет со мной играть и никто не хочет со мной дружить. Сидела все время дома. А та девочка рада была, что со мной никто не дружит.

В конце концов я не вытерпела — ребенок еще, хочется играть, прыгать, танцевать, петь. А у моей мамы два очень красивых платья было из крепдешина. Она всегда берегла эти платья, надевала только на свадьбы, на дни рождения или когда ездила в город, только тогда и надевала. Они висели в шкафу. Пока мамы не было, я взяла эти платья, разыскала ножницы и начала резать их на куски. Из двух платьев получилось достаточно много кусков, а ненужные места — рукава, воротники — я выбросила. И взяла я эти лентами нарезанные куски и пошла к девочкам! Раздала всем, лишь бы только они со мной помирились. Конечно, получив красивые ленточки, они опять подружились со мной.

Потом эта дружба мне очень дорого обошлась. Мама обнаружила, что из шкафа исчезли ее платья, сказала папе, что из такого же материала, как ее платья, девочки носят бантики. Папа сразу понял, что это мои дела, и так отлупил меня, что я об этом до сих пор помню.

И еще одно воспоминание. Мне было двенадцать лет. Я дома сидела, смотрела телевизор. А у соседей свадьба была, и родители мои и братья ушли все на свадьбу. Я хотела позже пойти. Вдруг чувствую — по моим ногам что-то течет тепленькое. Снимаю штаны и вижу кровь. Так испугалась, думала, сейчас, наверно, умру. Понятия не имела, откуда у меня кровь. Побежала за мамой, которая была на свадьбе у соседей, и быстро ей говорю:

— Мама, мама, сейчас я умру!

Мама испугалась:

— Не говори такие вещи, а то в самом деле так получится! Что случилось? — и вышла со мной на улицу.

— Мама, у меня кровь течет, теперь я умру, да? — спрашивала я.

Мама тоже растерялась:

— Где кровь, где течет?!

Домой пришли, и она, увидев мои штаны в крови, сразу догадалась, что со мной. Поругала меня за то, что я шум такой подняла, сняла с меня штаны и холодной водой с хозяйственным мылом их постирала. Потом мне самодельные «прокладки» сделала из тряпки. Оказывается, это были первые месячные, которые у каждой девочки случаются. А я-то думала, кровь никогда не остановится и я умру!

В школе я училась хорошо. Сначала сидела на первой парте, а потом, узнав, что на последних партах можно есть лепешки во время урока, пересела. Но у меня лепешки были невкусные — пока у нас не было коровы, мама пекла лепешки на воде. Тогда я давала двоечникам списывать, а они за это угощали меня вкусными лепешками.

Так прошли годы, я повзрослела. О том, что со мной произошло в пустыне, никто-никто так и не узнал. Эта проклятая история осталась только в моих воспоминаниях.

После восьмого класса мы с отцом поехали в город Хиву. Я собиралась подать документы в женское педагогическое училище и пройти собеседование. Так я поступила на факультет, где готовят учительниц начальных классов. Почему без экзаменов? Потому что я училась в школе хорошо, поэтому без экзаменов меня и приняли в училище.

А волосы мои опять отросли до колен. Роковая моя коса, проклятая! Опять все восхищались моей длинной косой. Ни у кого в училище не было такой длинной косы.

У меня, как у других девушек, появилась грудь. В общем, я совсем выросла.

С хорошими оценками я окончила первый курс. Радовалась, что хоть стипендию буду получать. Конечно, для каждого студента это было большое счастье. Кто бы мог подумать, что трагедия, случившаяся со мной в детстве, может повториться.

Теперь расскажу об этом тоже.

Однажды летом — да, опять летом — после экзаменов я шла домой. На дороге остановилась машина. Не большая, как в тот раз, а легковой автомобиль, белые «жигули». Там тоже сидели трое мужчин. Позвали меня из машины:

— Девушка, можно вас подвезти? Вам куда ехать? Садитесь, мы вас подвезем.

Один из них вышел и начал уговаривать меня, чтобы я села в машину. Даже не поворачиваясь, я отказалась и пошла по тропинке: ведь машина не смогла бы проехать по ней. Там тутовник рос, поэтому я туда и пошла. А он за мной побежал, схватил меня в охапку, легко дотащил до машины и толкнул с силой на заднее сиденье. Это тоже произошло среди бела дня, совсем недалеко от города. Этим троим было 21, 29, 33 года примерно, так мне кажется. Тех, первых, я не знала. А этих знаю. Они и сейчас, наверно, живы.

Машина тронулась. Меня привезли на какой-то склад. Они вывели меня из машины и, толкая в спину, загнали в какую-то комнату, где стояла только кровать. Наверно, это сторожа комната была, не знаю.

Сначала зашел молодой, которому был 20–21 год, а остальные двое во дворе ждали. И вот он начал меня раздевать. Я пробовала себя защищать, сопротивлялась, плакала, отталкивала его от себя, говорила ему, что я девственница. А он ответил:

— Хорошо, так и быть, если ты на самом деле девственница, я на тебе женюсь, а если обманешь меня, тогда уж пощады не жди. Давай проверим, — и набросился.

Он насиловал меня зверски, а у меня, естественно, кровь не вышла. Не могу же я ему рассказать, что, когда мне восемь лет было, меня изнасиловали в пустыне. И вот он начал меня бить куда попало, топтал меня ногами и лупил кулаками. А уходя, сказал:

— Это тебе за то, что ты меня обманула, тварь, сучка, получай, на, на тебе! — и несколько раз пнул ногой в живот.