Ящик водки. Том 3

— Ха-ха!

— Короче, заговорщиков приняли, флот на х… отогнали. И дальше вот этот Кампанелла, которого рисуют на знаменах у нас как одного из первоисточников…

— Утопист. Социалист-утопист.

— Ну. Так, оказывается, его не сожгли на костре, не отрубили голову, не дали ему десять лет без права переписки. Его просто отпи…дили, потом держали там где-то в СИЗО, какие-то кости сломали, но в итоге-то — его выпустили! Он вышел на волю и ему даже дали место библиотекаря чуть ли не в Ватикане. Вот такой бесчеловечный режим был.

— Грамотных было немного, их жалели. А ты знаешь, что сарацины завоевали фактически всю Испанию — и даже Южную Францию? Остановили их только под Пуатье, в ходе знаменитой битвы, в которой франки их победили.

— А ты это все знал от рождения или вычитал из книжек?

— Конечно, из книжек.

— Из книжек и дурак может вычитать.

— Ха-ха! Это хорошая фраза.

— Я думал, ты умный, эрудированный, а ты, оказывается, все вычитываешь из книжек.

— Ха-ха! Так вот после Пуатье уже началась Реконкиста — освобождение Испании.

— А сейчас опять… Каждый второй школьник во Франции — кто? Угадай.

— Араб?

— Да, да! Мусульманин. То есть взрослых арабов пока меньше, но на детском уровне все уже решено. Судьба Франции определена.

— Ну, понятно: они рожают больше. А потому что многоженство у них разрешено!

— Да. Возможно. Что касается того, что Константинополь нам не достался по объективным причинам, — так хорошему танцору всегда яйца мешают.

— Да нет, ну, старик, это очевидно. Ну, вспомни, Лев Толстой, «Севастопольские рассказы».

— Да, да, понятно, что всегда можно найти какие-то оправдания. Но факт остается фактом: кто-то вышел на Средиземное море, а кто-то не смог. Мешали, не мешали — это уже второй вопрос. Мешали всем. Одни позволяют себе помешать, а другие — нет. Это как если бы ты проспал приватизацию и потом бы обижался, что кто-то чего-то себе хапнул. А ты нет.

— Да, Европа не хотела усиления влияния России в Средиземном море. Представляешь, чего бы было, если бы все Балканы присоединились к России? Ты можешь себе представить? Это была бы мировая держава!

— Так что же выходит? Россия не справилась со своей главной задачей! Не реализовала национальную идею!

— Не справилась. Не смогла стать великим славянским государством.

— У страны было предназначение, был смысл…

— Смысл был такой: Россия — Третий Рим. Третий Рим!

— Но нам сказали: нет! Этого не будет.

— Не будет Третьего Рима…

— Это все равно как если бы в свое время немцам сказали: никогда вы не объедините свои германские княжества в единую Германию. Будете и дальше барахтаться на уровне Лихтенштейнов и Монако.

— У нас еще хуже получилось. Предназначение Руси было такое: построить Третий Рим, возродить римскую доблесть, римский дух, византийский дух. Россия к этому готовилась пятьсот лет. И когда она, наконец, созрела для этого, ей сказали: нет.

— Самое главное в жизни — оно и не состоялось.

— Логика следующая. Человека тренировали всю жизнь, он должен был стать олимпийским чемпионом. Готовили, готовили… Говорили — ты в этих соревнованиях не будешь участвовать: вдруг ты потянешься, порвешься. Тебе надо готовиться к главному. Он на тренировках такие результаты показывает!

— И тут — бойкот Олимпиады.

— Да! Объявляют: мы не поедем на эту Олимпиаду. Человек в шоке: да через четыре года я уже буду старый! Я не смогу! Все кончено.

— И когда после этого говорят, что надо придумать русскую идею, и делают вид, что такой идеи отродясь не было… Это вяло звучит.

— Россия должна была стать великой славянской православной империей. Вся ее история — подготовка к этому. Петр Первый не случайно начал с Азова — а не с Нарвы. Это уж потом он начал через Балтику пробираться. К Европе. Потому что понял, что через Черное море не пролезть.

— Вот мы сейчас об этом с тобой почему говорим? Потому что это вовсе не является общепризнанным фактом. Мы к этому продираемся…

— Нет, ну почему? Милюков-то именно это говорил.

— Господи, где это он говорил? Кому?

— Это было общеизвестно накануне Первой мировой войны.

— Но в учебниках, по которым мы учились, этого не было. Там что-то врали про передел рынков, про империалистических хищников…

— Да, нас этому не учили.

— Значит, у нас забрали это основное видение России, русских задач. И мы должны об этом на старости лет сами догадываться, читая Милюкова!

— Да. Но подсознательно-то мы это чувствуем. Ты, кстати, помнишь, с чего мы вообще начали? С дискуссии о причинах такой неадекватной ревности к хохлам. Вот она откуда!

— А ведь точно!

— Хохлам даром досталось то, что кровью полито, типа, реками русской крови. Мазепе досталось, который продал Петра за бочонок золота и сбежал вместе с короной нации к султану, присягнул ему. Досталось этим пидорасам — Свинаренкам различным.

— Сам ты пидорас! А кровью, кстати, полито русской — а не немецкой.

— И еще какой немецкой!

— Ладно! Откуда — немецкой?

— Ну а кто там офицерами были, в этой армии? Все эти Минихи и прочие всякие Тотлебены…

— Ты забыл, что матрос Кошка — из хохлов.

— Это уж потом. А при матушке Екатерине немцы были. Они участвовали в отвоевании северного Причерноморья у турок. Петр Первый обосрался, не смог отвоевать его — ни Азов, ни Прут. Под Прутом, как ты помнишь, он в плен попал, его жена откупила чуть ли не за ночь с пашой.

— Но тогда не было немецкой большой политики.

— Кстати говоря, у Петра жена — немка была. Екатерина Скавронская. Ха-ха! Служанка пастора Глюка из восточнопрусского Мариенбурга.

— Да. Уж ни того ли, который первый перевод Библии на латышский язык сделал? Ха-ха.

— Кстати, вполне возможно. Года совпадают. Не так много, наверное, было пасторов Глюков в Ливонии…

— Да.

— Она дала турецкому паше, и за это Петрушу выпустили. А так бы сидел бы он в плену у турецкого султана… Она, немка, выручила русского императора.

— Выручила, да. Слушай, а сколько ж это лет прошло от вмешательства Англии в Крымскую войну до Октябрьской революции? Грубо, навскидку, семьдесят лет прошло? (70 лет — этот срок тебе ничего не напоминает?) То есть фактически случилось следующее. Октябрьская революция произошла не потому, что русские — мудаки или там они резать кого-то хотели. А просто потому, что на хера тогда империя, если миссия — impossible!

— Последний рывок был как раз незадолго до революции, в Первую мировую. К тому времени Александр Второй промежуточную задачу решил: освободил Балканы, братьев-славян, от турок. И сделал их, по сути, сателлитами России. Нас выпустили в Грецию, и следующим этапом должно было стать окончательное завоевание Балкан и выход к Босфору. Ведь разъезды казачьи при Александре Втором дошли до Стамбула. Но их вернули — потому что Англия и Франция пригрозили нам войной. Потом второй рывок был — Первая мировая война. Когда стало ясно, что задача не будет решена, похоже, уже никогда, — тут империя и развалилась.

— То есть логика железная во всем этом.

Комментарий Свинаренко

И снова это случилось через семьдесят лет. Видно, на столько хватает завода. Возможно, это как-то связано с длительностью человеческой жизни. Тот же дед мой, 1901 года рождения, строил империю очень увлеченно. И умер в 1992-м, через год после ее распада. То есть вот когда он, грубо говоря, в 61-м оформил пенсию, и все это железное поколение ушло, их задор пропал, а дальше пошли уже совершенно не железные шестидесятники. Начались буквально шестидесятые годы, все начало сыпаться. Не потому что кто-то умный и кто-то что-то осознал или вычитал из самиздатских книжек, а просто движок заглох. И дальше тридцать лет машина ехала по инерции. И после остановилась. Видно, и в первый раз было так. Люди, которые в начале Первой мировой выходили на улицы демонстрировать за поход на Константинополь, были аналогом наших пенсионеров, которые до сих пор демонстрируют с красными флажками и портретами Сталина. И у сегодняшних, и у их предшественников были, наверно, такие же горящие глаза и такие же гнилые зубы. И та же готовность умереть за идею великой империи. Вообще же это красиво — готовность умереть за идеал.