Уроки итальянского

Одна из ослепительных девиц за стойкой, слегка пожав плечами, подняла трубку и стала что-то говорить приглушенным голосом. Через некоторое время она обратилась к Кэти:

— Мисс Кларк, не будете ли вы так любезны поговорить с секретарем мистера Мэлоуна?

— Разумеется.

Кэти подошла к стойке, мысленно моля Бога, чтобы ее подвернутая форменная юбка не опустилась и не стала видна из-под жакета матери Харриет.

— Меня зовут Пенни, — послышался голос в трубке. — Чем я могу вам помочь?

— Вам передали имена, имеющие отношение к делу? — спросила Кэти. Здорово это у нее получилось: «Имена, имеющие отношение к делу»! Изысканный оборот, это наверняка возымеет действие!

— Ну-у, в общем-то, да, хотя, боюсь, они ничего мне не говорят.

— Вам, может, и не говорят, а вот вашему шефу скажут. Сообщите ему, пожалуйста, что я его не задержу. И я готова подождать, пока он освободится. И назовите имена.

От возбуждения у Кэти кружилась голова. Минуты три спустя заверещал телефон.

— Секретарь мистера Мэлоуна встретит вас на шестом этаже, — сказала одна из богинь за стойкой справочной.

— Благодарю вас за помощь, — церемонно проговорила Кэти, подтянув форменную юбку и направляясь к лифту, который должен был вознести ее к отцу.

— Мисс Кларк? — спросила Пенни. Она выглядела так, будто только что сошла с подиума, на котором проводился всемирный конкурс красавиц, — в костюме кремового цвета и черных туфельках на длиннющих шпильках. Ее шею обвивало ожерелье из черных бус.

— Совершенно верно, — ответила Кэти. Ах, ну почему она так скверно выглядит, так плохо одета и столь молода!

— Прошу вас, следуйте за мной. Мистер Мэлоун примет вас в комнате для переговоров. Желаете кофе?

— Да, благодарю вас.

Ее провели в комнату со столом из светлого дерева, по периметру которого были расставлены восемь стульев. Стены были увешаны картинами. Не дешевыми репродукциями под стеклом, которые висели у них в школе, а настоящими картинами. На подоконниках стояли вазы с цветами — со свежими цветами, срезанными не далее, как сегодня утром. Кэти села на стул и стала ждать.

И вот он вошел — красивый, гораздо моложе на вид, чем Фрэн, хотя на самом деле был старше на целый год.

— Привет, — сказал он, улыбаясь от уха до уха.

— Привет, — ответила Кэти. Затем воцарилось молчание.

В этот момент в комнату вошла Пенни, неся поднос с кофейником, чашками, молочником и сахарницей.

— Что-нибудь еще? — спросила она, сгорая от любопытства.

— Нет, Пенни, спасибо.

— Вы знаете, кто я? — спросила Кэти, как только Пенни вышла.

— Да, — ответил он.

— Вы не ожидали моего появления?

— Ожидал, но, честно говоря, не раньше, чем через два-три года.

У него была очень обаятельная улыбка.

— И как вы собирались поступить во время нашей первой встречи?

— Для начала, наверное, выслушать тебя.

— Ну вот, я и пришла, — немного неуверенно произнесла Кэти. — Мне захотелось посмотреть на вас.

— Вполне объяснимое желание.

— Хотелось узнать, как вы выглядите.

— Теперь — знаешь. — Его голос звучал тепло и доброжелательно. — И что же ты обо мне думаешь? — спросил он.

— Вы очень симпатичный, — с неохотой призналась Кэти.

— Ты тоже.

— Видите ли, мне просто хотелось выяснить… — начала Кэти и, смешавшись, умолкла.

— Я все понимаю, — сказал он.

— Именно поэтому я захотела прийти сюда и поговорить с вами.

— Понятно, понятно, — сказал он, разливая кофе по чашкам.

— Понимаете, до недавнего времени я искренне верила в то, что мои родители — Па и Ма… А недавно узнала, что это не так. Для меня это был настоящий шок.

— Выходит, Фрэн не рассказывала тебе, что ты — ее дочь?

— Нет, не рассказывала.

— Странно. Когда ты была маленькой — понятно, но после того как ты выросла… Странно.

— Она думала, что я и так обо всем знаю. Но я ничего не знала. Я считала ее своей старшей сестрой — самой лучшей, самой замечательной старшей сестрой. Видимо, мне не хватило сообразительности.

— На мой взгляд, ты очень симпатична и вполне сообразительна.

Со стороны могло показаться, что мужчина искренне восхищается своей юной собеседницей.

— К сожалению, это не так. Я учусь как проклятая и в конце концов добьюсь своего, но у меня не получается схватывать все на лету, как, например, у моей подруги Харриет. Я — просто зубрила.

— Я тоже. Значит, ты пошла в своего отца.

Это был очень важный момент. Он признал, что является ее отцом! У Кэти даже закружилась голова. Но, к сожалению, она понятия не имела, куда двигаться дальше. Она же думала, что Мэлоун станет спорить, начнет оправдываться, юлить и выдумывать всяческие отговорки. А он не стал делать ничего подобного.

— Вы бы не получили такую работу, если бы были просто зубрилой.

— Моя жена очень состоятельная женщина, а я и в самом деле просто обаятельный зубрила. Я никогда не огорчаю людей и не говорю то, что им неприятно слышать. Только поэтому я здесь.

— Но ведь вы и без того были бухгалтером — еще до того, как встретили вашу жену, разве не так?

— Да, я уже работал бухгалтером, но, разумеется, не здесь. Надеюсь, когда-нибудь ты познакомишься с моей женой, Кэтрин. Она тебе понравится. Она очень, очень хорошая женщина.

— Во-первых, не Кэтрин, а Кэти, а во-вторых, хотя я не сомневаюсь, что ваша жена — хорошая женщина, вряд ли она захочет меня видеть.

— Захочет, если я скажу ей, что мне этого хочется. Мы всегда стараемся угодить друг другу, и если она хочет, чтобы я с кем-нибудь встретился, я никогда ей не отказываю.

— Но она даже не знает о моем существовании!

— Знает. Я рассказал ей уже очень давно. Я, правда, не знал твоего имени, однако сообщил жене, что у меня есть дочь, которую я никогда не видел, но наверняка увижу, когда она подрастет.

— Вы не знали, как меня зовут?

— Нет. Когда все это случилось, Фрэн сказала мне, что после рождения ребенка сообщит мне только, мальчик это или девочка, а больше — ничего.

— Такая у вас была договоренность? — спросила Кэти.

— Договоренность… Да, ты нашла подходящее слово. Именно так.

— Она очень хорошо отзывается о вас. Говорит, что вы в той ситуации вели себя молодцом.

— А что она просила мне передать? — спокойно поинтересовался он.

— Ничего. Она даже не подозревает, что я отправилась на встречу с вами.

— И где же ты сейчас, по ее мнению, находишься?

— В школе Маунтенвью.

Его брови удивленно поднялись.

— Ты учишься в Маунтенвью?

— От четырех тысяч фунтов, полученных шестнадцать лет назад, осталось не так много денег, — язвительно проговорила Кэти.

— Так, значит, ты и об этой сделке знаешь?

— Фрэн рассказала мне все. Я узнала, что она мне не сестра, а мать, и о том, что ваша семья откупилась от нас с ней.

— Это она так сформулировала?

— Нет, это то, что есть на самом деле, а она об этом говорит совсем иначе.

— Мне очень жаль. Наверное, слушать было очень тяжко.

Кэти смотрела на него. Он употребил очень правильное слово — тяжко. Она подумала о несправедливости этой сделки. Фрэн была бедна, и ей не оставалось ничего другого, кроме как взять эти деньги. Мэлоун был сыном богатых родителей, и ему не приходилось расплачиваться за свои развлечения. Кэти начинала думать, что вся общественная система направлена против таких людей, как она, и так будет всегда.

— Скажи, что ты хочешь от меня? Скажи, и мы обсудим это.

Кэти хотелось потребовать все сокровища мира — для себя и для Фрэн. Пусть он поймет, что на дворе двадцатый век и уже не может быть так, что ты, если богат, имеешь все, а остальные ничего. Однако она почему-то не смогла сказать все это мужчине, который непринужденно сидел напротив нее и, судя по его доброжелательному виду, был рад ее приходу, а вовсе не испуган.

— Я и сама не знаю, чего хочу, — промямлила Кэти. — Все получилось так внезапно.

— Понимаю. У тебя просто не было времени разобраться в своих чувствах. — В голосе его звучала теплота и симпатия.