Счастливые кошки (сборник)

— Какой, однако, хитрый этот Франсуа Мари Аруэ, — откликнулся отец.

Ба все поняла, построила новый дворец для произведений Франсуа, куда пока что положила книгу с картинками. На картинках вылизывается розовая кошка, моргает печальный попугай, совещаются четыре жука и муравьи, отдуваясь, держат на весу сосновую иголку.

Впрочем, Франсуа уже сочиняет что-то новенькое.

Дедушкина картина

У одной девочки напротив кровати висела картина, на которой было изображено солнышко, трава, лес и цветы.

И глубокой зимой, когда до весны еще так далеко, девочка перед сном смотрела на эту картину и мечтала о лете.

Но вот однажды она как-то вечером, уже уложенная спать, любовалась в полудреме своей дорогой картиной и вдруг услышала, что кто-то плачет.

Девочка как была, в пижамке, выскочила из спальни и появилась в большой комнате, где при свете одной свечи сидела вся семья: мама рыдала, папа курил, а бабушка находилась на диване с мокрым полотенцем на лбу.

А на столике стоял маленький приемник, и по нему кто-то говорил, что страна переживает трудности, что надо приготовиться к тому, чтобы экономить и экономить, что над нашей территорией нависло облако непроницаемого вещества и солнце больше никогда не появится: будет вечная зима, зима и еще раз зима. Так что все усилия надо направить на сбережение отопления, потому что леса больше не будут расти и реки все как одна вымерзнут. Наступает Великая Зима с большой буквы. Таковы выводы ученых.

Взрослые увидели девочку, и бабушка взяла ее на ручки и понесла обратно в кровать.

— Бабушка, — сказала девочка, — что случилось?

— Когда-нибудь этим должно было кончиться, — сердито отвечала бабушка, укладывая внучку. — Если все время врать, притворяться, за глаза говорить гадости, всех ненавидеть и всем завидовать, ругаться с родней, если не прощать друзьям ни малейшей удачи, если воровать и убивать, то это еще довольно слабое наказание всем нам.

— И что же теперь будет? — спросила девочка.

— Жалко, жалко людей и особенно стариков и деток — они слабые, они сами за себя не отвечают. Но и им придется очень тяжело, как всем, они тоже завидуют и не прощают.

— А мы кому-нибудь тоже завидуем?

— Да кто без греха! В нашей семье тоже были завистники. Охо-хо…

— В нашей семье? — переспросила девочка.

— Да. Моему дедушке-художнику один колдун предсказал, что он будет жить вечно. Там было непонятно, в этом предсказании — то ли он никогда не умрет, то ли он вечно будет жить в своих картинах и в памяти людей. И представляешь, сразу же нашелся у нас завистливый родственник, троюродный племянник, который сказал, что жить в памяти людей может и большой разбойник, это не проблема.

— Как это? — спросила девочка.

— Как: жестоко убил миллион человек и остался в истории.

— Как это можно? — спросила девочка.

— Можно. Можно и сорок миллионов убрать, — вздохнув, сказала бабушка. — Бывали случаи. Работали даже фабрики смерти.

Девочка молчала, ничего больше не спрашивала. Когда лежишь клубочком в уютной постели, а рядом любимая бабушка, хочется закрыть глаза и ни о чем не думать.

А бабушка рассказывала дальше:

— И вот этот наш племянник сказал: «А вот пожертвовать собой, причем безымянно, тайно — это и есть вечно жить. И на это способны только истинно великие души».

— А что такое жертвовать собой? — все-таки спросила девочка. Она мало что поняла из этого длинного рассказа.

— Да, и наш дедушка тоже спросил то же самое: как я могу пожертвовать собой? Что, я должен буду броситься с высокой скалы? И кому от этого будет польза?

— А что ответил этот племянник?

— Он сказал, что не знает. Но что есть люди среди нас, которые тихо и никому ничего не говоря жертвуют своей жизнью ради других. И назвал тетю Ваву. Тетя Вава — древняя старушка, одинокая и всеми забытая. Все тогда вспомнили, что она, действительно, вечно сидела у постели парализованных и тоже всеми забытых стариков. И этот троюродный племянник как раз сказал, что такие люди могут спасти страну от Вечной Зимы.

— А где теперь наш дедушка?

— Он уже умер. Кстати говоря, предсказание не сбылось, он не стал великим художником, у него была огромная семья, все эти мои дядья и тетки, и он должен был их кормить.

— С ложечки? — спросила девочка. — Они что, не хотели есть? Большие тети и дяди? Отказывались от завтрака?

— Ох, нет, — ответила бабушка со смехом. — Они-то как раз хотели есть и пить, одеваться во все новое и так далее. И они просили у деда деньги. И он им давал. Это и называется «кормить».

Девочка уже засыпала, но сказала:

— И что?

— Спи, я тебе буду рассказывать сказку нашей семьи. Ну и вот, и дедушка поэтому перестал рисовать для себя, что хотелось ему самому, а рисовал по заказу портреты, за это хоть платили. У него был, наверно, настоящий талант.

— Талант? — во сне спросила девочка.

— Да. Ему давали маленькую фотографию с паспорта, а он рисовал большой портрет на фарфоровой тарелке, а потом обжигал в печке, и портрет мог жить вечно. Получалось и очень похоже, и красиво. Он жалел людей и старался, чтобы они выглядели получше. Его работ много на нашем кладбище. Там настоящий музей дедушки. Как-нибудь мы с тобой пойдем, когда будет потеплее. Хотя потеплее уже не будет…

— Ты не беспокойся, мне тепло, — предупредила девочка, открывая глаза.

— Вот и прекрасно. Ну что дальше. Так вот, о моем дедушке. У него совершенно не было времени рисовать то, что он хотел. Только один раз в жизни, уже стариком, он обиделся на своего старшего сына.

— За что?

— Старший сын пришел к нему и предложил, чтобы дед перебрался в дом для престарелых, а то все дети разъехались и некому за ним присматривать.

— Куда, в какой дом? Плесталелых?

— Престарелых. Ну, это такой дом, где за стариками ухаживают, кормят их с ложечки.

— Я не люблю с ложечки, поняла, бабуля!

— Ну вот видишь, а наш дед тогда сказал: «Я сам за собой могу прекрасно ухаживать, вы мне не нужны», и он выгнал этого сыночка с криком, а потом заперся на месяц в своем доме и даже не подходил к телефону. Дети его заняли позицию на другой стороне улицы и по очереди приезжали смотреть, горят ли вечером окна. Они дежурили весь этот месяц и очень беспокоились. Потом заметили, что он рисует, глядя из окна подвала: там была его мастерская. Ведь всегда все комнаты получше занимали его дети, а он привык жить и работать где похуже. И вот там, в подвале, он и написал твою любимую картину с солнышком, цветами и лесом… А потом вышел на порог и умер.

— Бедненький дедушка, — сказала девочка. — Бабушка, вытри глазки, я никогда не умру, понятно?

— Спасибо, дорогая. Но ведь других тоже жалко, они-то умрут, наступает Вечная Зима. Они-то не спасутся. Вот что. И папа, и мама…

— Бабушка, а как можно спастись от Вечной Зимы? — спросила, окончательно забеспокоившись, девочка.

— Этот племянник, он говорил, что если найдется какая-нибудь чистая душа и захочет пожертвовать собой или делом всей своей жизни для людей — то тогда можно еще что-нибудь будет придумать. Но что-то никого не видно вокруг, кто бы захотел отдать ради своего соседа хоть копейку!

— А что такое дело всей своей жизни? — спросила девочка.

— Ну, свою самую лучшую картину, или написанную собственноручно книгу. Или построенный своими руками дом… отдать кому-то… Он непонятно выразился, этот племянник.

— И никто не захотел?

— Ну, тогда еще не было опасности Вечной Зимы, то есть она была, но когда-то в будущем… Так что ложись спать, дорогая моя, и думай прежде всего о себе — может быть, как-то удастся уехать из этой трижды проклятой страны в теплые края…

— А куда? — спросила девочка вся в слезах: ей было жалко всех.

— Ну, например, — ответила задумчиво бабушка, — например, в Африку. Хотя там тоже не все хорошо. Моя двоюродная бабушка когда-то жила в Африке — она была замужем за царем.