Московские страсти (СИ)

31

Ярко-синее небо блестит, будто грозы и не было. Мокрые улицы блестят.

Кафе, где мы договорились встретиться, находится на углу хорошо знакомой мне улицы, и поэтому я безошибочно останавливаю такси у самых его дверей.

Внутри уютно и вкусно пахнет жареной картошкой.

Вокруг ходят люди. Бегают официантки.

Мне приносят заказ. Пластиковой вилкой я отделяю кусок омлета. Встряхнув бутылку, стучу по её донышку, выбивая на край тарелки кетчуп. Подхватив его зубчиками вилки, тонким слоем размазываю его по омлету.

Сижу в кафе. Улыбаюсь. Пью кофе. Ем быстро остывавший омлет, густо смазанный кетчупом. Омлет я заедаю салатом, который лежит на отдельной тарелке.

Я спокоен. Этот мир мне чужд. И неинтересен. Я скрытен, я умею быть замкнутым. Закрытым. Запертым. Непроницаемым. Мне есть, что скрывать. Особенно от случайных людей.

Сижу абсолютно спокойно и неподвижно.

Входит Наташа.

- Как приятно. Я люблю цветы.

- Правда?

- Девушки всегда заставляют ждать, - говорит она.

- Наверное. Кофе? - спрашиваю я, однако не так бодро.

- Зачем? - хмурится она.

- Затем, что ты нужна мне оживленная и внимательная.

- Знаешь, я не знала как тебе об этом сказать. Все случилось так неожиданно, - Наташа тянет руку, ее длинные пальцы начинают теребить мою ладонь.

- О чем сказать?

- Я должна как то устраивать свою жизнь. Сегодня мне сделали предложение. - Она убирает руку. - В общем, я выхожу замуж.

Она смеется и прижимается ко мне.

Я делал вид, что для меня это новость. Жизнь дольше любви.

- Боюсь, я что то не понял. Что ты хочешь сказать? - Пытался её удержать?

- Ты действительно не понял?  Ты шутишь?

- Нет, - спокойно отвечаю я. - Разве сейчас время для шуток? Так лучше.

- Что именно? - Наташа хмурится.

- Ты, - говорю я. - Становишься похожа на обычную себя.

Она только молча кивает. Показалось или нет, что она кивнула небрежнее, чем всегда? Показалось или нет?

 Я целую ее в лоб. Не слишком эгоистично и не слишком скромно.

Садясь за стол, я кладу ложку сахара в кофе и начинаю его размешивать. Наташа наблюдает за мной. Ложка застревает у меня в чашке.

Он смотрит мне в глаза, а затем отворачивается.

Хочу привести ей все свои возражения, но не могу заставить себя сделать это.

Отчаяние - неприятное слово.

Пытался понять, что у нее на уме, но ничего не получилось. Я улыбаюсь, а Наташа, злится. Не понимаю почему.

Я чувствую себя холодно и отстраненно. Из меня как будто все выдул сильный ветер - кажется, что во мне не осталось ни жизни, ни тепла.

Очередной глоток обжигающего эспрессо возвращает меня к реальности. А хочу ли я, чтобы все оставалось так, как прежде? Разве у нас были именно те отношения, о которых я мечтал?

- Давай не будем расставаться вот так, - говорю я. - Так не должно быть.

- Почему нельзя расставаться именно так? - спрашивает Наташа с неожиданной злостью в голосе. Вот теперь я окончательно перестаю что то понимать.

Вкладываю в голос остатки хорошего настроения и говорю:

- Не уходи от меня, Наташа.

- Не стоит развивать эту тему.

Пожимаю плечами.

- Я просто называю вещи своими именами.

- Я дам тебе самый мудрый совет из моего арсенала. До сих пор это не подводило меня.

Я даже не пытаюсь скрыть свой скептицизм, но интересуюсь:

- Ну и что за совет?

- Плыви по течению.

Как это назвать? Рассудительность? Здравомыслие, основанное на опыте?

Обида? Непонимание? Или нежелание принять и смириться с той действительностью, которая сложилась совсем не так, как я себе придумал?

Любовь? Что от нее осталось, от моей любви?

Я молчу. Молчал, потому что все понял. Все самое главное. Все кончено, все в прошлом. Все когда нибудь кончается. Я чувствую, что мне предстоит что то иное.

Обычно эта мысль меня успокаивает. Но только не сегодня.

Стало так тихо, что Наташа пытается хихикнуть.

Какое-то время мы разговаривали. Я задавал вопросы - ненужные, нудные и пошлые.

- Ты будешь скучать по мне, - ее губы дрожат в улыбке.

Мне хочется обнять ее и никуда не отпускать. Но я безразлично пожимаю плечами и говорю:

- Как скажешь.

- Я не позволю себе передумать.

- Ты не передумаешь.

- Иногда я говорю просто невероятные вещи.

- Не хочешь сказать мне, почему?

- Нет.

- Я знал, что ты так скажешь. Я знал. Я еще не готов.

- Ты никогда не будешь готов.

- Давай все усложним.

- Спасибо за предложение. Но лучше оставит все, как есть.

Ее глаза впиваются в мое лицо: огромные, небесно-голубые, испуганные. Одновременно она делает непроизвольное движение - начинает вместе со стулом отодвигаться от стола, немного привстает, хочет уйти. Ее дыхание учащается. Перед собой я вижу человека, который очень напуган. Я сожалею о том, что сказал, мне делается стыдно. Я ей сказала это, исходя из разных соображений, первое - совсем ребяческое: мне захотелось ее шокировать.

Что я сделал не так? В чем моя ошибка? Я старался изо всех сил.

- Я не нуждаюсь в твоих советах.

- Это не помешает мне давать их.

- И ты думаешь, я в это поверю?

- Нет. Правильно. Потому что это вранье, и мы оба это прекрасно знаем. Тебе просто хочется снова переспать со мной.

- И каковы же мои шансы?

- Равны нулю.

- А ты хитрая.

- Мне просто не хочется рисковать нашей зарождающейся дружбой.

- Ты смеешься надо мной.

- Если только самую малость. Ты злишься. И мой тебе совет: научись скрывать свои чувства.

Теперь я понимаю в чем дело. Я не был готов к данной ситуации, потому что боялся. Откровенность хороша тогда, когда она взаимна.

Она улыбается, но улыбка не прогоняет грусти. Кому предназначается эта улыбка?

Смотрю ей в глаза и вижу - она смущается. Я снова чувствую запах ее духов. Больше ничего. Только слабый запах духов.

Спрашиваю:

- Ты никогда не вернешься?

И она отвечает:

- Не знаю. Мне пора.

- Да, я тоже так думаю.

Слишком много ударов для одного раза. Мне кажется, что я тону и сейчас задохнусь.

И в разгар самого мучительного эпизода, какой когда либо выпадал мне в жизни, из моего сведенного судорогой горла вырвается истерический смешок.

До самого выхода мы идем молча. Только перед тем, как выйти на лестницу, Наташа придерживает меня за рукав.

- Ну что еще?

- Можно, я тебя поцелую? - тихо спрашивает она.

Я притягиваю к себе ее голову и целую. Губы у Ани теплые и нежные.

Успокоиться мне не удалось. Дыхание остается учащенным, а предательский голос в голове уже не шепчет, а кричит: что ты делаешь?

Она разворачивается и идет прочь, я импульсивно бросаюсь следом. Не понимая, что делаю, я хватаю ее за руку и разворачиваю к себе. Наташа отдергивает руку. Ее  взгляд заставляет меня отступить на шаг и почувствовать себя виноватым.

- Никогда больше так не делай! - восклицает она, отходя назад.

- Как? - смущенно говорю я. - Не брать тебя за руку?

Меня охватывает смутное волнение, возбуждение. Чего-то хочется, а чего – не могу понять. Наивный я. Сколько неврозов развелось среди моих современников.

- Что такого в тебе? - Мой голос звучит низко и хрипло. - Почему я не могу выбросить тебя из головы?

- Просто я неотразимая, - говорит она с улыбкой.

- Это не так.

- Именно так.

- Немного разочаровываешься, когда из-под глянца проступает настоящее.

- Думаю, да.  Всегда есть обратная сторона. Во всем. И во всех.  Ты не добрый. Ты добрый только к самому себе.  Вторая причина: ничего лучшего у тебя все равно нет.

Это я помню. И еще много всякой ерунды.

Чувствую, что краснею. Очень быстро краснею.

Я шагаю рядом с ней, держа ее под руку, слушаю и соглашаюсь, не совсем понимая, с чем, собственно, я соглашаюсь. Не в силах сказать ей, что это я был идиотом.