Челленджер

не по себе, они отводят глаза, и лишь Тамагочи пялится на меня с неестественным выражением. Раздаётся сухой треск, пальцы Ариэля окрашиваются ядовито-малиновым цветом. Он разжимает кулак, и на пол падают обломки маркера. Вылупившись на свою ладонь, он хватает листок из стопки моих бумаг, трёт, комкает и отшвыривает. Затем хватает ещё один.

– А ну, показывай! – вновь начинает вопить он. – Давай сюда презентацию!

– Какую ещё презентацию?! – срываюсь я.

– С результатами, чтоб их… С твоими грёбаными результатами!

– Какая, нахрен, презентация?! Я все выходные корячился, пытаясь хоть как-то успеть первичные тесты!

– И не удосужился подготовить презентацию?

– Презентацию чего? Того, как мы провалили опыт?!

– Так, ладно, показывай что есть!

Я начинаю возиться с проектором. Меня трясёт. Провода, извиваясь, выскальзывают из рук.

– Даже проектор не можешь настроить? – шипит Ариэль.

С трудом сдерживаясь, я тычу в кнопки едва слушающимися пальцами. В конце концов всё как-то срастается, открываю код, загружаю первую точку, прогоняю тест, получаю уже набивший оскомину график белого шума и обречённо поясняю происходящее. Ариэль мельком косится на изображение и всверливается в пустоту перед собой. Ирис поначалу старается следить. Тамагочи постреливает глазками то на Арика, то на экран, то на Стива. Я продолжаю обрабатывать и показывать точку за точкой. Долго, нудно и довольно коряво. К публичному выступлению я не готовился ни практически, ни морально.

Постепенно все, кроме Стива, теряют нить. Ирис нюансы обработки сигнала мало понятны, и она быстро тонет в подробностях. Таня-Марина и вовсе всю дорогу чатится в мобильнике.

– Как я уже не единожды был вынужден констатировать, халатный подход к разработке… – подзуживает Тим Чи в паузах между моими репликами. – Налицо тлетворное влияние отсутствия систематической методики…

Его высказывания всеми игнорируются, но он продолжает капать на мозг чрезвычайно дельными соображениями на тему, заискивающе поглядывая на Ариэля, по-прежнему пребывающего в полной прострации. Я вывожу на экран новые графики и механически комментирую.

– Доскональное планирование и поэтапное исполнение… – не унимаясь, бормочет Тим.

Вот крыса, голос у него прорезался! Стив задаёт уточняющий вопрос, и я с удовольствием заглушаю это подтявкивание излишне подробным пояснением.

– Мне холодно! – неожиданно сморозила Таня-Марина. – Выключите кондиционер.

– Иди лучше воды принеси, – не оборачиваясь, бросает Ирис.

Таня-Марина надувает губки и гордо скрещивает руки. Посидев с минуту, она встаёт, с независимым видом шествует к двери и вскоре возвращается, держа два пластиковых стаканчика. Ирис молча кивает на Ариэля. Таня-Марина боязливо ставит перед ним стакан, затем залпом осушает второй и вопросительно смотрит на Ирис. Новых распоряжений не последовало. Нервно похрустывая пустым стаканчиком и не находя, что делать дальше, Татьяна топчется рядом с начальником.

В разгар этой свистопляски Стив решает взять безвластие в свои руки.

– Таня, садись, пожалуйста, – повернувшись к измученному предводителю команчей, он окликает его с лёгким нажимом в голосе.

Некоторое время Ариэль никак не реагирует, потом медленно поднимает взгляд.

– Ариэль и Илья, – произносит Стив нарочито размеренным тоном, – ещё вчера у нас был сенсор с результатами из самодельного аквариума на шницеле из супермаркета, а сегодня – действующий катетер и настоящий опыт на человеке. Во-первых, нам невероятно повезло, что на столь ранней стадии представилась возможность провести эксперимент на живом человеческом теле. Это значительно повышает ставки во всех отношениях.

Стив делает короткую паузу.

– Во-вторых, половина данных, вероятно, вполне годится для дальнейшего анализа. Это сотни измерений! Вдобавок, вам удалось за одну ночь собрать всю систему. Это само по себе победа. – Ещё одна точно выверенная пауза. – И в-третьих, вчера для новых сенсоров не было никакого эквизишн модуля, сегодня – есть, пусть с ошибками, но есть. И потому не стоит преуменьшать значения проделанной работы и достижений, добытых ценой немалых усилий. Это большая удача и важный этап в развитии компании.

Он обводит взглядом притихших слушателей. Ирис, с напряжением ждавшая развязки, сменила позу и, кажется, несколько расслабилась. Таня-Марина расценивает смену атмосферы, как позволение заново уткнуться в чат.

– Предлагаю взять на себя повторную проверку и, возможно, мне свежим взглядом удастся установить корень проблемы, – резюмирует Стив.

Ариэль, выйдя из оцепенения, то ли утвердительно кивает, то ли в изнеможении роняет голову.

* * *

Все расползлись по своим вольерам. Я сижу, созерцая разгром на собственном столе. Скомканные листы многострадального workplan-а, обагрённые ядовито-малиновыми чернилами, валяются на сероватом ковровом покрытии, словно изуродованные трупы на дотлевающем пепелище.

Собравшись с силами, встаю и выхожу на улицу. Надо пожрать. Мяса. Внутри тошно и мрачно, и ассоциативно всплывает название "Black". Там оказывается вычурный дизайн, смахивающий на интерьер махрового борделя. Тяжёлые драпировки, густой полумрак, оттенённый матово-янтарной подсветкой, и массивная мебель из морёного дуба. Мой гамбургер готовят так долго, что невольно вспоминается расхожая хохма о поваре, самолично отправляющемся на охоту. Бармен, уловив моё настроение, предлагает выпить с ним на пару. К нашему общему удивлению, я выбираю арак. Он нацеживает вязкую от кристалликов льда жидкость, и мы молча опрокидываем рюмки. Когда сидишь за стойкой один, нередко угощают за счёт заведения. Это продуманный коммерческий ход – фишка не в бесплатной выпивке, а в имитации личного участия. И хотя прекрасно всё понимаешь – это подкупает.

– Ты на работе? – бармен вновь наполняет.

– На работе…

– Я тоже.

Иронично улыбается, поднимает рюмку, мы выпиваем, и он наливает по третьей. Гамбургер в итоге оказывается преотличным. Насытившись от пуза, я возвращаюсь в офис спустя два с половиной часа. Помаявшись, прикидываю,