Сотворение любви (ЛП)

- И нас обоих зовут Самуэль.

- Ну, мужик, ты даешь. Вот, блин. Ну, надо же, и ты оказался со мной. Вот это да! Самуэль? Да это подвох! – я сую ему под нос удостоверение личности, и он разражается новой порцией восклицаний. – Кто ты по китайскому гороскопу?

- Свинья, как и ты, верняк.

На него накатывает смех, прерывающийся икотой. Вино расплескивается на диван, но, похоже, это не слишком-то его и волнует. Он приглаживает волосы другой рукой. Его громкий смех взвинчивает мои нервы. Наконец, он умолкает.

- Ты говоришь так, потому что у меня в квартире грязь, да?

- Представления не имею, кто я по китайскому гороскопу.

- Значит, с ее сестрой. Она советовала Кларе бросить меня. Она твердила, что я причиняю ей боль. Я, представь себе. Одно дело, что я не принял решения, и другое, что я делал ей больно. Я делал ее счастливой, парень. Я был ее “русской горкой”, на которой она кричала и давала выход своим чувствам. Я и боль. Имей в виду, раз она твоя пассия, я не стану говорить тебе то, что думаю о ней.

- Как бы то ни было, можешь сказать.

- Она несчастная неудачница. Блуждает себе, не имея мужика... Послушай, ведь у вас с ней недавно, верно?

- Давно.

- И чего Клара так переживала за сестру. Она вечно терзалась вопросом, уж не лесбиянка ли она. И не поэтому ли она никогда не появлялась с парнем на семейных посиделках и никогда не рассказывала о своей личной жизни. Знаешь, что мне сказала Клара? “Моя сестра смирилась, – прямо так и сказала, – она не видит выхода, как и ты”, в смысле, как я, потому что Клара говорила, что я тоже мирился со всем. “Как все, – ответил я. И она с горечью заметила, – это верно, как все.” Не так уж и много я знаю о твоей подружке. Знаешь, по-моему, они не очень хорошо ладили между собой. Может, это и не так, но Клара говорила о ней, как о близком человеке, избравшем неверный путь, хотя я думаю, что у твоей девушки есть теплое местечко и все такое прочее. Я считаю, они просто не понимали друг друга. Я не понимать, – говорит Алехандро с английским акцентом. – Как мы с женой.

- Она не собирается возвращаться?

- Так ведь у нее уже другой! Она – потаскуха, шлюха драная.

- Потому что у нее уже был другой, когда она жила с тобой.

- Слушай, ты думаешь, что все знаешь. Ты и жену мою тоже знал?

- Как давно она ушла? Месяц? Даже меньше.

- Не смотри на меня так. Месяц – большой срок.

- Всего месяц, и уже другой.

- Такое бывает. Любовь с первого взгляда, фьють, внезапная страсть. Смотришь на кого-то и говоришь себе...

- Всего через месяц. Ты только представь: жена узнаёт, что у тебя связь с другой женщиной, она злится, страдает и бросает тебя. Она только-только ушла, а у нее сразу же хватает мужества связаться с кем-то еще. Я не говорю, что она не может переспать с другим от злости или для того, чтобы доказать себе, что привлекательна, или для того, чтобы в паршивые времена доставить себе удовольствие. Но, судя по твоим словам, она живет вместе с кем-то.

- Дело в том, что она ушла из дома... Ей негде было остановиться... просто ужасно. Я не знаю, откуда ты взялся, но всякий раз ты появляешься с плохими новостями. Что я тебе сделал?

- У Клары не было кошек.

- Как это, не было кошек. Да говорю же тебе...

- Кларин муж был аллергиком. Она не могла их держать.

- Эй, парень, я хожу из дома на работу и с работы домой. Ну вот, а тем вечером я был в гостинице и кувыркался с Кларой. Въехал? Оттуда, умник, и кошачья шерсть. Вот объясни… – я скрестил руки на животе, приняв задумчивый вид, будто ищу ответ на загадку. – Ты понимаешь, что я тебе сказал?

- Она говорила тебе о своих кошках?

- Нет, мы мало говорили о личных делах.

- Но о сестре она тебе рассказала.

- Черт возьми, сестра – не драная кошка.

- Представь себе ситуацию.

- Какую?

- Ты приходишь домой после свидания с Кларой, вешаешь пальто. Вскоре твоя жена приходит с пальто в руке и показывает его тебе. Ты уже подозреваешь, что она что-то нашла, и недовольно ворчишь: “В чем дело?” Она снимает с пальто два-три длинных женских волоса. Что ты скажешь?

- Ну, спрошу, в чем дело.

- Это ты уже говорил.

- Ну, тогда скажу так: “Милая, ты что, сдурела?” и расскажу о вешалке в кафе, о соседнем пальто, о секретарше или о какой-нибудь сослуживице, с которой мы поцеловались при встрече.

- Верно. Она тебя спрашивает о женских волосах. А у тебя уже имеется готовенькое оправдание. Теперь предположим, что она показывает тебе кошачью шерсть. Что скажешь?

Вот что ты ей сказал?

- Я смутился. Я не знаю, откуда могла взяться кошачья шерсть, уж точно не от Клары. Я подумал о гостинице – двое на ковре. Но, не мог же я сказать жене, что катался в офисе по полу. Да, я остался с носом, конечно, я не знал, что сказать. Случайно я подумал, что это была шерсть клариного кота. Не подумай я об этом, и мне в голову мог бы прийти правильный ответ. Это было бы несложно… Слушай, какая же она сукина дочь!.. Ведь мне шерсть жена подсунула?

– И тогда ты признался, ты не был к этому готов. Жена застала тебя врасплох, и ты признался. Жена устроила тебе сцену, ты ей клялся, что это было не более чем типичной, незначительной интрижкой, мимолетным увлечением, но ты ее не убедил. В последующие дни она играла роль страдалицы, ты чувствовал себя виноватым и сказал, что порвал с Кларой. И вот на тебе, бывают же совпадения. Клара просит тебя уйти с ней, и ты отказываешься. При этом ты не говоришь Кларе, что жена узнала о вашей связи, и ты должен порвать с ней. Не сейчас. Ты хочешь удержать ее, продолжать встречаться с ней, хочешь угнаться за двумя зайцами, выиграть время.

- Приблизительно так. Я не хотел терять мою Клару, не хотел, чтобы она убралась сгоряча,

поэтому я не сказал ей, что жена меня застукала. Но, как бы то ни было, она все равно ушла. – Он замолкает, полагаю, снова вспоминает эту сцену. Его лицо нахмурено, взгляд печален,

а веки отяжелели. Бьюсь об заклад, он вспоминает тот самый момент, когда говорит Кларе, что не может бросить жену “прямо сейчас, это слишком поспешно, пожалуй, чуть позже”. Я в этом уверен. Он прищелкивает языком и хлопает себя ладонью по лбу. – Вот сукина дочь. Значит, она мне шерсть подсунула? Так ты говоришь, это она ее на пальто подложила? Да нет, парень, она не может быть настолько изощренной! Нет. Или – да? Вот сволочь, какая нездоровая идея, чувак. Подложить мне кошачью шерсть, а я-то хорош, попался в ловушку, как распоследний дурак. Я говорю о Кларе, о кларином коте. Ох, мать твою, вот черт.

Он не сказал правду ни жене, ни Кларе. Он хотел помириться с одной и канителиться с

другой. И теперь он сидит на диване, грязный, с сальными волосами и в засаленной одежде, переваривая новую информацию. Я спрашиваю, что он собирается делать. Он воздевает руки к небесам, словно прося у бога защиты, и без особого убеждения бьется головой. Сначала он отказывается, а потом соглашается выпить еще вина.

- А потом, когда твоя жена говорит тебе, что не может больше с тобой жить, ты ни о чем с

ней не споришь, не возражаешь и соглашаешься на все ее условия.

- Я ее убью. Она все спланировала. Она наставляла мне рога и, мало того, я же еще и

чувствовал себя дерьмом. Она вынесла все. Какая свинья, она забрала машину.

- Успокойся, такое случается.

- Только это происходит со мной, твою мать, со мной! Случись это с тобой, я тоже был бы

спокоен. А, кроме того, ты что, задался целью испортить мне жизнь? Я был так счастлив, пока не пришел ты со своими сказочками.

- Вижу.

- Ладно, черт с ним, я живу в дерьме, но это не твое дело. Нет, серьезно, тебе незачем

приходить ко мне и рассказывать о том, что мне неважно.

Я не понимаю, что больше, злости или жалости, вызывает во мне этот сломленный,

сбитый с толку, растерянный человек, который пытался лавировать между двумя женщинами, обманывая обеих, все просчитывая, и обдумывая стратегию, в то же время напуская на себя расстроенный вид. Я представляю его на работе – столь же веселый, сколь лицемерный, делающий все возможное, чтобы ни о ком не волноваться, не влезающий в конфликты. В нужное время у него всегда наготове правильный ответ. Этот безразличный человек – этакий милашка, всеобщий приятель.