Как убить рок-звезду

– Я имею в виду, на северной, южной, западной или восточной?

– Если бы я знала, я бы, наверное, не заблудилась. Он опять засмеялся.

– Скажи, что рядом с тобой.

– Ресторан. «Мистер Танг». Тут в витрине висят жареные животные. Ошибиться невозможно.

Он велел мне не двигаться с места и через двадцать минут приехал в машине с шофером, которую нанял специально для этой поездки. Забираясь в машину, я еще раз спросила, куда мы едем, но он сделал вид, что не слышит вопроса. Он глотнул воды из бутылки, которую держал в руках, и поглядел в окно.

– Даже не думай переезжать в этот район, Элиза. Я позвоню Вере, и мы применим силу.

Я рассказала ему о последней осмотренной квартире:

– Четыреста квадратных футов. Плита меньше, чем горелка в нашем школьном кабинете химии. Вода в кранах коричневого цвета, а все здание пропахло тухлыми яйцами. Но зато я вполне могу ее потянуть.

– Элиза, а представь, что там окажутся мыши. И посмотри на эту улицу. Эти люди, эти машины, этот шум. Ты не сможешь здесь жить. Ты сойдешь с ума.

– Хорошо говорить вам, миллионерам.

– Серьезно, я не хочу, чтобы ты переезжала в эту клоаку только из-за того, что тебе неудобно оставаться у меня.

– Не могу же я жить у тебя вечно. Это неправильно.

– Не надо спешить, ладно? Во всяком случае, из-за меня. – И смущенно прибавил: – Мне нравится жить рядом с тобой.

Мы пересекли город, повернули на север и проехали по тоннелю Линкольна.

– Ну хорошо, теперь скажи мне, куда мы едем.

Он развернулся на сиденье и посмотрел мне прямо в лицо.

– Пожалуйста, пообещай, что не будешь спорить.

Я не знала, как это понимать, но, введенная в заблуждение его открытой улыбкой, поклялась.

– Считай, что это просто первый шаг по долгой дороге. Ты пойдешь сегодня не дальше, чем захочешь. Но уже давно пора сделать его, а то весь остаток жизни ты проживешь как в тюрьме.

Я забеспокоилась. И только когда мы проехали стадион «Гигант» и я увидела указатель «Аэропорт Тетерборо», я поняла, в чем дело» расстегнула ремень и попыталась забиться на полку багажника.

– Возвращайся, или я выпрыгну!

Лоринг заблокировал двери и стянул меня вниз на сиденье.

– Расслабься, – сказал он. – Отец только что зафрахтовал небольшой самолет на этом аэродроме и хочет, чтобы я на него взглянул. Я подумал, что тебе будет полезно прокатиться со мной.

– Зачем?

– Чтобы зайти в самолет.

– Я не хочу заходить в самолет!

– Он стоит в ангаре. Мы даже не будем его заводить. Мы посидим в нем, и все.

– Ты не понимаешь, – захныкала я. – Я не могу.

Лоринг взял меня за руки.

– Элиза, ты можешь.

Я вся дрожала, когда машина подъехала к воротам маленького аэропорта в Нью-Джерси и шофер назвал номер машины в трещавшее переговорное устройство.

Ворота открылись, и мы проехали прямо к огромному ангару, напоминающему черепаший панцирь, сделанный из металла; Лоринг, наверное, чувствовал, как я трясусь.

– Все будет хорошо, – сказал он. – Я все время буду рядом.

Он практически вынес меня из машины и мягко подтолкнул к дверям. Там нас приветствовал высокий мужчина, представившийся Томом Маршем, капитаном аэроплана.

Мне понравилось, что он назвал себя капитаном, а не пилотом. Это напоминало о кораблях, а против них я ничего не имела. Я пожала ему руку.

– Если у вас есть вопросы о самолете – задавайте. – Он пригласил нас внутрь ангара.

Я порадовалась, что послушалась Лоринга и не стала ничего есть.

– Ты в полной безопасности, – успокаивал меня Лоринг. – Ни один их этих самолетов никуда сейчас не полетит.

В ангаре было три самолета. Один – убийственно маленький, выкрашенный в желтый цвет, как такси, какой-то недоношенный. У него были стеклянная крыша и большой пропеллер на носу, и в нем могли уместиться только два человека – один за другим. Другой самолет, по словам Тома, назывался «Сокол», и я подумала, что это подходящее название для аппарата, который должен летать по воздуху. Он рассказал, что это «отличная птичка», вмещает двенадцать человек и имеет на борту спутниковое телевидение и две ванные комнаты, принадлежит миллиардеру, владельцу сети гостиниц, который пользуется ей только по выходным.

Наш самолет назывался реактивным самолетом «Лира» и был меньше «Сокола». Он был рассчитан на шестерых пассажиров и выкрашен в белый цвет с серебряно-черной полосой вдоль борта. Том сказал, что у него мощные двигатели и что при определенных обстоятельствах он может превысить скорость звука.

Я твердила себе, что все в порядке, но когда Том открыл дверь самолета, я замерла на месте и прижалась к Лорингу.

– Пожалуйста, не заставляй меня, – всхлипнула я.

Лоринг отодвинулся и положил мне руки на плечи.

– Я не собираюсь заставлять тебя. Скажи только слово, и мы повернемся и немедленно уйдем отсюда.

Я смотрела на самолет, и больше всего мне хотелось спастись бегством. Только сочувствие Лоринга и еще удивительная тишина, стоявшая в ангаре, давали мне силы оставаться на месте. Ангар был таким огромным, что мог вместить целый городской квартал, и при этом удивительно тихим, казалось, что самолеты крепко спят.

– Давай поднимемся на борт на минутку, – сказал Лоринг. – Поднимемся, сядем, а потом сразу уйдем. – Я, не отрываясь, смотрела на самолет. – Это просто автобус с крыльями.

– Скажи ему, чтобы он не закрывал дверь.

– Обещаю.

– Можно я закрою глаза?

– Делай что хочешь.

Мои ладони были холодными и мокрыми, а рот казался наполненным хлебными крошками.

– Иди первым, – сказала я, – и, пожалуйста, не отходи от меня ни на секунду, а то я тебя так лягну, что ты никогда не сможешь ходить.

Он не испугался.

– Не отойду.

Он медленно поднялся по ступенькам трапа, держа назад руку, чтобы не терять контакта со мной. Я крепко зажмурила глаза и пошла за ним, а он вел меня за руку, пригнув мне голову, чтобы я не ударилась, проходя в дверь.

– Ну вот, – сказал он наконец, – ты и внутри.

В самолете было душно, и мне не понравился запах застоявшегося воздуха, но Лоринг продолжал руководить моим продвижением и повторял, что все отлично, и я все-таки справилась с собой.

Он развернул меня.

– Теперь можешь сесть, если хочешь.

Сиденья были кожаными. Я почему-то подумала, что они бежевые. Рядом со мной сел Лоринг. Мы касались друг друга боками, будто сидя на диване.

– Какого цвета кресла? – прошептала я.

– Серые, – шепнул он в ответ.

Мне непросто было свыкнуться с мыслью, что я сижу в самолете, но я решила, что это, в общем, позитивный сдвиг в моей жизни. Я подняла руку и прикоснулась к потолку. Он был похож на жесткую подушку в замшевой наволочке. Потом я потянулась направо и постучала по иллюминатору.

– Пластик, – сказала я с ужасом. Сердце колотилось так, что мне казалось, оно вот-вот выскочит. – Я сейчас попробую открыть глаза.

Лоринг сжал мне руку, а я чуть-чуть приподняла левое веко. Туманная картинка, которую я увидела, была такой страшной, что я решила открыть глаз до конца. Том Марш сидел передо мной на корточках, закрывая обзор. Он поспешно встал, сел в кресло и улыбнулся. У него были слишком круглое и мясистое лицо, похожее на пончик с вареньем, и желтые от кофе зубы.

Я открыла другой глаз и обнаружила, что ковер тоже серый, с небольшими бордовыми и черными пятнышками, похожими на рассыпанные конфетти. Рядом с головой Тома Марша краснела надпись «аварийный выход».

– Все в порядке? – спросил Лоринг.

Я кивнула, а взгляд сам метнулся в сторону кабины пилота – к приборам, датчикам и рукояткам, которые было хорошо видны с моего места.

Я представила себе родителей и их последние минуты. Страх. Абсолютная беспомощность. Мне было достаточно.

Я рванулась с кресла вниз по ступенькам и прочь из ангара. Холодный апрельский ветер показался мне ледяной водой, плеснувшейся в лицо, и это помогло мне побороть тошноту.

Я стояла, опираясь руками на колени, наклонив голову и тяжело дыша, когда Лоринг обнял меня за плечи.