Дочь циркача

Меня пугает еще более высокий порядок, квадрат из шестидесяти четырех плиток. Мне пришлось немного сдвинуть письменный стол Ибсена, он оказался очень тяжелым, к тому же разразилась непогода, и все это глубокой ночью. Восемь на восемь будет шестьдесят четыре, в этом нет никакого сомнения, теперь квадрат состоит из тридцати двух красных и тридцати двух зеленых клеток, наконец-то я, не шевельнув пальцем, добился совершенной гармонии, я восстановил всеобщее равновесие между зеленым и красным, красным и зеленым. К тому же теперь я могу играть в шахматы, наверное, в этом и был высший смысл, чтобы я начал играть в шахматы. Я наловчился играть в шахматы с самим собой без всяких фигур, это у меня всегда получалось. 1., 2., 3., 4., 5., 6., 7. и 8. — это ряд. Я ставлю белые тяжелые фигуры на первый ряд: а, b, с, d, e, f, g и h. Это легко, вся доска у меня перед глазами. Я вижу все клетки поля сразу. Я передвигаю одну фигуру и тут же отчетливо вижу их все, они сделаны из черного и белого алебастра и достаточно крупные, самые большие выше тридцати сантиметров, это король и королева.

Я белый король, и мое место в первом ряду, мне показывают красное кресло, на билете написано e1, прекрасное место, первый ряд партера, иначе и быть не могло. На большой сцене прямо передо мной стоят все пешки, меня немного раздражает этот плотный ряд пешек, они стоят слишком близко ко мне, и от них дурно пахнет, но вдали слева я вижу черную королеву, она стоит на d8, тоже на красной керамической плитке, это хорошее место, думаю я и машу ей левой рукой, она робко машет мне в ответ, на голове у нее корона, она блестит чистым золотом.

Фигуры занимают свои места, и игра начинается. Я делаю обычный ход, открывая короля: е2-е4, и она столь же галантно отвечает мне: е7-е5. Я выдвигаю коня, чтобы защитить пешку: b1-сЗ, и тут она делает неожиданный ход, она передвигает королеву с d8 на f6. Почему она так пошла? Какой напор, какая дерзость! Я передвигаю пешку с d2 на d3, чтобы защитить пешку на е4, в ответ она передвигает слона: f8-c5. Что эта дама задумала? Я тоже передвигаю слона: c3-d5 — и угрожаю королеве, чтобы заставить ее отступить. Но, когда королева делает свой ход, я уже не имею ни малейшей возможности изменить ситуацию: королева берет пешку, f6 бьет f2. Черная королева стоит ко мне вплотную и объявляет мне шах, от нее пахнет сливами и черешней, но я не могу коснуться ее, это рок. Я допустил самую большую ошибку, какую может допустить шахматист, я не видел дальше своего носа, к тому же не вел счет ходам игры. Я забыл, что у королевы есть прошлое, что она происходит из благородного рода, что ее дом заполнен шелком, и у нее есть тайный слон, стоящий на диагонали с5, именно он в момент истины защитит королеву и не даст ее захватить. Мне шах и мат!

Это была короткая партия, слишком короткая. Черная королева приперла меня к стенке, и я проиграл. Я провинился, не намеренно, а по невнимательности. Мне стыдно. Таков итог, и мне стыдно. И я, всегда утверждавший, что люди лишились последнего стыда, я совершил самый постыдный поступок, какой только может совершить мужчина.

Я лег и попытался часа два поспать. Когда я открыл глаза, у меня было чувство, что наступил самый первый или самый последний день моей жизни. Мне приснился прекрасный сон: маленькая девочка шла ко мне с большим букетом ледвенца. Это было на берегу Согнсванна или в Швеции возле одного из больших озер. Но только во сне.

Я снова сел к письменному столу, было девять часов. Я сложил свои вещи, спустился вниз и через две минуты расплатился за номер. Если мне не удастся оставить планшетку в квартире Беаты, я попрошу разрешения оставить ее в полиции, в отеле я ее в любом случае не оставлю. Я не люблю людей, которые возвращаются за брошенными вещами.

У меня такое чувство, будто я потерял важную точку опоры. Потом я вспомнил, в чем она заключалась. Где и когда я должен встретить Беату? Мы ни о чем не договорились. Но, независимо от этого, я должен уехать отсюда, бежать от собственного сознания.

Ноутбук останется в номере. Забыл я его там или оставил сознательно, пусть люди думают что хотят. Я стер все файлы, которые следовало стереть, но оставил те, что должны были остаться. Их много, очень много. Может, кто-нибудь воспользуется этими набросками и идеями, их должно хватить на десяток писателей, если не больше. Я могу приклеить к ноутбуку записку. Теперь он принадлежит всем писателям мира. Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье, мог бы я приписать, я отдаю их совершенно бесплатно. А дальше пусть поступают, как знают, меня это больше не интересует, по мне, так пусть кружатся в вальсе.

Но я передумал. Я написал: БЕАТЕ на желтой бумажке и приклеил ее к компьютеру. У меня осталось одно-единственное желание — стать самым обычным человеком. Смотреть на птиц, на деревья и слушать, как смеются дети.

В дверь постучали. Минутку, произнес я и услышал голос Беаты. Она сказала, что ждет меня внизу в монастырском саду.

Это либо первый, либо последний день моей жизни, не знаю, смею ли я надеяться на чудо. Я все складываю и кончаю. Все готово. Готово к самому большому прыжку.

JOSTEIN GAARDER

Sirkusdirekterens datter

Перевела с норвежского Л. Г. Горлина