Вспаханное поле

Они посмотрели друг на друга. В ее широко раскрытых

глазах читалось Отчаяние. Его взгляд, напротив, оставал¬

ся непроницаемым: Панчо старался не показать, что по¬

давлен состоянием сына. В его голосе прозвучала металли¬

ческая нотка, когда он отрывисто бросил Элене:

—      Принеси мне пончо!

Он взял у нее Маноло, и теплое, мягкое тельце сына,

162

истекавшего кровью, которая все еще струилась из темной

раны, показалось ему почти невесомым. Как только Эле¬

на отошла, Панчо впился взглядом в ребенка. Маноло даже

не стонал, и это еще больше, чем непрекращавшееся кро¬

вотечение, волновало Панчо. У него опять дрогнули губы,

но он взял себя в руки, вопреки всему не поддаваясь уны¬

нию.

—      Нет, он не умрет! — сказал он.

Элена, кроме пончо, принесла большой платок и быст¬

ро перевязала голову мальчика. Едва она покончила с

этим, Панчо побежал за лошадью. Подбегая к частоколу,

он заметил вымокшего и запачканного грязью паяца и под¬

нял его. Потом вскочил в седло, подъехал к навесу и взял

у жены ребенка, закутанного в пончо.

—      Дай бог, чтобы ты сразу нашел врача,— проговори¬

ла Элена.

Прежде чем поудобнее усадить сына в седло, Панчо'

протянул ей куклу.

—      Спрячь ее, Маноло еще поиграет, когда вернется,—

сказал он, и в голосе его прозвучала такая уверенность,

что Элена воспряла духом. И, подобно тому, как он при¬

жимал к себе сына, она, глядя полными слез глазами вслед

лошади, удалявшейся вскачь, прижала к себе куклу.

По свинцовому небу неслись рваные тучи. Дождь лил

как из ведра. Без передышки погоняя лошадь, Панчо ска¬

кал против ветра, пригнувшись к луке и низко наклонив

голову. Сквозь шум ливня он пытался уловить хотя бы

стон или вздох сына. Он почувствовал, как обмякло под

плащом его тело, и впервые с содроганием подумал, как бы

это пончо не стало для сына саваном. В ужасе от этой

мысли, он натянул поводья, раскрыл лицо Маноло и с му¬

чительным беспокойством вгляделся в него. На белой по¬

вязке проступило красное пятно. Он снова пришпорил ло¬

шадь и, повинуясь могучему и неодолимому желанию спас¬

ти жизнь сына, свернул с дороги и бешеным аллюром

помчался вдоль берега реки, начавшей вздуваться от

дождя. В низине, местами уже затопленной, лошадь замед¬

лила бег. Сквозь пелену ливня проглянули очертания по¬

луразрушенного строения, похожего скорее на берлогу, чем

на ранчо. Не выбегая под дождь, залаяло несколько то¬

щих собак, но никто не вышел. Панчо слез с лошади и с

ребенком на руках вошел в лачугу. В первую минуту он

163      П*

Ничего не различал в темноте и уже подумал было, что в

доме нет ни души, но тут раздался унылый, надтреснутый

голос:

—      Зачем приехал?.. Чего тебе надо?..

Тогда, уже не в силах больше сдерживаться, он крик¬

нул:

—      Тетя Хуана!.. Мой сын сильно поранился!.. Я при¬

вез его к вам, спасите его!

На куче шкур зашевелилось какое-то жалкое существо.

Знахарка, сгорбленная от старости, встала и, узнав его,

проговорила:

—      А, это ты, сын дона Ахенора.— Волоча ноги, она

подошла к двери.— Ну-ка, поднеси его к свету, я по¬

смотрю.

Костлявыми пальцами, обтянутыми высохшей, как у

мумии, кожей, она приподняла край пончо и пристально

поглядела в лицо ребенка. Потом развязала платок и осмо¬

трела рану.

—      Сильный удар!.. — пробормотала она.— Положи-ка

его вон туда, пока я приготовлю лекарства.

Панчо положил сына на груду шкур. В полутьме лицо

Маноло казалось еще более бледным, почти прозрачным,

а глаза словно ввалились еще глубже. Знахарка завози¬

лась с горшками. Дождь пошел тише. Собаки сторожко

жались в углу лачуги. Для Панчо, изнывавшего от мучи¬

тельной тревоги, время тянулось невыносимо медленно.

Только из уважения к старухе он сдерживал нетерпение;

переминаясь с ноги на ногу, он лишь взглядом осмеливал¬

ся торопить ее. Старуха между тем не спеша готовила сна¬

добья, потом зажгла свечу и наконец подошла к ребенку.

—      Посвети мне,— приказала она.

Панчо повиновался. Пока она промывала рану отваром

трав, он следил за сыном, который застонал и заметался,

словно в рану попала щелочь. Панчо так волновался, что

даже не чувствовал, что горячий жир с оплывавшей свечи

капает ему на пальцы.

—      Ему уже лучше, — пробормотала старуха.

В самом деле, кровотечение прекратилось.

—      Ои очень ослаб, но от этого не умирают,— добави¬

ла «на.— Только вот метка у него останется на всю жизнь.

Она снова перевязала мальчика. Потом, присев на кор¬

точки возле Маноло, впилась в него блестящими цепкими

глазами. Панчо решил, что она выполняет какой-то дико¬

164

винный обряд, и, чтобы не ослаблять своим присутствием

его целительного действия, отошел в сторону.

—      Поставь свечу на скамейку да смотри, чтобы не по¬

гасла,— сказала старуха.

Панчо с трепетом исполнил приказание. Свеча осветила

лицо знахарки — острые черты, глубокие, словно высе¬

ченные топором, морщины, горящие, как уголья, глаза.

Беззубым ртом она шамкала какие-то непонятные слова.

Маноло открыл глаза, удивленно посмотрел по сторонам

и пролепетал:

—      Чиче... мокнет...

—      Не беспокойся, мама его убрала,— хриплым и сдав¬

ленным от волнения голосом ответил отец.

Ребенок, вздрогнув, посмотрел на него, словно вспом¬

нил, что произошло.

—      Теперь надо подождать, пока к нему вернутся

силы,— сказала старуха.

Панчо подошел к двери лачуги подышать свежим воз¬

духом. Дождь прошел. Свод облаков раздался, и в трещи¬

ну, отражаясь в лужах, проглянуло голубое небо. Теперь,

когда тревога, терзавшая Панчо, утихла, в нем с новой си¬

лой пробудилась всепоглощающая любовь к земле. Он с

облегчением вздохнул и окинул взволнованным взглядом,

примыкавшую к ранчо пустошь, ямы, залитые водой, раз¬

лившуюся реку и прыгавших там и сям лягушек. Но он не

видел ни пустоши, ни лягушек, перед его глазами стояла

ферма, затопленные борозды и черная влажная земля,,

питающая брошенные в нее семена.

Панчо благодарно посмотрел на тучи, которые, удаля¬

ясь, неторопливо кропили равнину, и, глубоко вздохнув,

проговорил:

—      Для поля этот дождь — прямо спасение!

Земля сторицей воздала за семена. После уборки уро¬

жая поле отдыхало и скотина паслась на жнивье. В про¬

сторном шалаше были сложены мешки с зерном. Панчо

грузил эти мешки на подводу. Под навесом, на груде одеял

сидела Хулита, играя с куклой — облинявшим и потрепан¬

ным паяцем с тарелочками в руках. В нескольких шагах

от нее Маноло листал учебник. Шрам, пересекавший его

лоб, казался морщиной, которую оставили преждевремен¬

ные заботы. Девочка захныкала. Маноло оторвался от кни¬

ги, подошел к сестренке, и, чтобы успокоить ее, нажал н$

165

живот паяца; паяц ударил тарелками. Хулита весело за¬

смеялась, но Маноло сохранял серьезный и равнодушный

вид человека, выполняющего обязанность, которая не

доставляет ему никакого удовольствия. Он уже хотел было

снова взяться за книгу, но тут что-то привлекло его вни¬

мание, и минуту спустя он крикнул:

—      Мама, к нам едут!

Как только Элена вышла из дому, он уцепился за ее

юбку, продолжая, однако, исподлобья с интересом следить

за приближавшимся всадником.

—      Да это никак Сеферино! — удивленно воскликнула

мать.

Гаучо молодцевато гарцевал на прекрасной лошади, и

широкая улыбка играла на его загорелом, обветренном