Пес и его поводырь

А ночью опять накатила на Пса ненавистная Латвия. Краевед…

… Пуммерс считал все это розыгрышем, прикидывая, кто из коллег мог сподобиться на такое, но пока это ему не удавалось. Лихая шутка. Смешно.

— Вот отличное начало для рассказа, — продолжил Пес.

— Неплохое. Мы изучали свежий знак. И наткнулись на совершенно новое городище.

— Как это так? Вы же занимаетесь наукой этой много лет?

— Но открытия-то совершаются постоянно.

— Вы зря зарплату получали, если не знали про целое городище. Вы должны были исползать всю вашу Латгалию, которая, кстати, и не ваша.

— А, вот уж, извините.

— Это вы меня извините. Город Двинск захапали.

— Мы тут жили.

— Нет, здесь другие жили.

— Так мне рассказывать или нет?

— Конечно, рассказывать. Я отвлекся.

— Всего в трехстах метрах от найденной скалы со знаками оказались рвы, огромные камни, насыпи. Площадь — два гектара.

— Вот видите.

— Да это все было покрыто дерном, заросло.

— Неважно. Продолжайте.

— Место малонаселенное, лесистое, неровный рельеф, сплошные овраги. В тот день мы дважды проходили мимо городища и ничего не замечали. А потом пошло и поехало. Между двумя оврагами образовалась какая-то насыпь, вроде той, что у дорог, метров в восемьсот длиной, шириной метров до десяти. И все это заканчивалось торчащей в реке скалой. Причем, ближе к реке хребет каменный утолщался. Он стал походить на палицу. Вы из радикалов? Лимоновцы? Жириновцы? Перебор некоторый получается. Я домой хочу.

— Да бросьте вы…

— Ладно. Продолжим, а потом, как говорится, сочтемся славой. Для предков места лучше выбрать было затруднительно. Высота городища метров восемь. Оставалось предкам только прорыть ров и все готово.

— Глядите-ка как просто. И прорыли?

— Конечно. Ширина рва метров двенадцать, глубина — четыре.

— Да это же отлично.

— Что отлично?

— Отличный укрепрайон получится. Или ров для расстрелов.

— Вы думаете?

— Да. Продолжайте.

— И надо всем этим возвышается Черная скала. Так и назвали это все — Черное городище.

— Вот этим мы и отличаемся. У нас Белгород, Белград, Белоостров. У вас Черное Городище, Черновцы, Чернобыль, Чернолицин.

— У кого это у вас?

— У лютеран, католиков, ливов.

— Да какой же он католик, Чернолицин? И он ваш!

— Бросьте вы. Никакой он не наш. Он ваш. Лютеранский.

Эрнест посмотрел совершенно безумными глазами на Пса. Ему по-детски захотелось расплакаться. Ему не хотелось никаких лекций сейчас читать. Ни о каких тайнах истории беседовать.

Пес зевнул и положил пистолет на колени. Эрнест попробовал привстать.

— Сидеть! Рассказывать!

— А по какому праву?

— По праву сильного. Продолжайте.

— Тогда я продолжу.

— Вот и хорошо.

— Лучше не бывает. Городище вряд ли было моложе тринадцатого века. По всей видимости, городище оказалось в этом труднодоступном и не подходящем для сельского труда месте уже после прихода немецких рыцарей и было тайным укрытием и местом возможной обороны. Оно, несомненно, связано с теми древними знаками, что найдены неподалеку.

— Да вы показываете поразительные способности к логике.

— Знаете, к каким выводам пришли в Академии наук?

— Где?

— В Академии!

— Это еще при большевиках?

— Конечно.

— И что же они решили на партактиве?

— Камень, который был найден здесь, — тот самый старый латышский камень Мары. В летний солнцеворот, когда приходило время свадеб, люди разжигали здесь костры и бросали цветы в пламя, жертвуя их богам. А святая Мара соединяла руки жениха и невесты и поднимала их над огнем, а дым, как бы их венчал. Вот, смотрите. Крест Наваждения.

— По моему, просто царапина на камне.

— Да как же так. Вот и вот!

— Ну ладно. А это что?

— Это знак Юмиса, найден в жертвенной пещере ливов возле Светупе. А вот камень с совершенно особенным рисунком. Этот из Виетвалве. Но пока расшифровать рисунок не удалось.

Пес расхохотался.

— Что, вам опять весело?

— Согласен. Может быть, это и рукотворно. Просто какой-нибудь мужик ковырял этот камень спьяну. Что они, кстати, тогда пили?

— Пиво, наверное. Хотите?

— Нет. Спасибо. Толкуете мне битый час про трещинки на камнях. Вы же прекрасно знаете, что это чушь. Лишь бы зарплату получать.

— Далась вам моя зарплата. Слушайте дальше! Особенно интересный камень был перевезен в тысяча девятьсот тридцать седьмом году в этнографический музей из Рунденской волости. На довольно большом камне вырезаны в два ряда до сих пор не расшифрованные знаки.

— Ну вот. Опять не расшифрованы.

— Самое странное, так это то, что камень невесть сколько лет пролежал на самом дне озера Аудею и был обнаружен при осушении болота. Кстати, много камней уничтожалось в ходе мелиоративных работ. Очень много.

Пуммерс сейчас молился. Он просил свои дорогие камни заступиться за него. Одновременно он просил об этом и Деву Марию.

— И правильно. Стране нужна была щебенка, — комментировал его рассказ Пес.

— С вами говорить бессмысленно. Давайте я вас выведу на трассу и посажу на автобус. Скоро автобус будет. Большой, красивый.

— У вас все? — Пес снова стал интересоваться своим пистолетом.

— Даже то, как камни расположены на местности, можно многое сказать.

— У вас тут что, Стоунхенджи повсюду?

— Ну, нечто…

— Продолжайте.

— В Латвии уничтожено столько исторических камней, что этот урон можно сравнить только с потерей Александрийской библиотеки.

— Это вы сами придумали?

— Нет. Это цитата.

— Из Академии наук?

— Из журнала.

— Еще что?

— Можно надеяться, что знаки эти когда-нибудь будут расшифрованы. И мы узнаем много интересного.

— Да никогда они не будут расшифрованы. Нет там ничего.

— Это приговор?

— Это констатация факта.

— А вы-mo сами кто по специальности?

— Палач.

— Прямо, с детства?

— Да. Мне платили одноклассники, и я приводил приговоры в исполнение. Шучу. Я специалист по Месопотамии, коллега ваш. Про халдеев слышали?

— А вы как думаете?

— Я думаю, что нет. Лачплесис, вот предел вашего развития.

— Да вы шовинист какой-то.

— Нет, извините. Я совершенно нормален.

— А я, по-вашему, нет?

— У вас с местечковостью не все в порядке.

— С чем?

— Не важно. Вы про замки что-нибудь знаете?

— Я же историк.

— Ну, я бы про замки послушал. Про ваше национальное достояние. Кстати, кто их строил?

— Крестоносцы, — радостно объявил Эрнест.

— Так вы пивка попейте еще, и продолжайте.

Эрнест пивом просто подавился, вяло пожевал свой бекон и завел новую историю.

Замки складывались из обширных подворий, обнесенных защитными стенами, где размещались жилые и культовые постройки, а также из замков типа конвента, совмещавших функции крепостей и средневековых монастырей.

Например, в Вентспилском замке, принадлежавшем ордену, крепостной стеной служила наружная стена строения. Со временем замки становились городами или местечками.

— Вот видите, вы сами сказали.

— Что я сказал?

— Вы еще и невнимательный.