Мой мастер (сборник)

Верблюд оттопырил губу и плюнул в лицо Косому.

— А-а!! — завопил Косой. — Ты что, дурак, шуток не понимаешь?!

— Тихо ты! — одернул Доцент с бархана. С высоты он оглядывал перспективу в полевой бинокль.

До самого горизонта лежала пустыня, как застывшее море. Потом, приближенные биноклем, выступили какие-то древние развалины, палатки, люди…

Стояла ночь. Над пустыней взошла луна.

— Пора, — сказал Доцент.

Он лег на живот и пополз по-пластунски. Хмырь тоже лег и пополз. Далее следовал Косой, а за ним безмолвно и преданно зашагал верблюд.

— Доцент, а Доцент, — растерянно позвал Косой. — Верблюд…

— Гони! — приказал Доцент, обернувшись.

Косой встал, и его лицо оказалось вблизи от верблюжьей морды. Верблюд узнал Косого и оттопырил губу…

— А ну тебя… — Косой махнул рукой и побежал догонять товарищей. Верблюд не отставал.

Возле входа в древнюю усыпальницу дежурил сторож. Он сидел на камне, положив берданку на колени.

За его спиной послышались шорохи. Сторож обернулся, но не успел ничего увидеть, потому что его схватили, повалили, связали и засунули в рот кляп…

Сухо щелкнула в замке отмычка. Заскрипела дощатая дверь, наспех сколоченная археологами. Жулики ступили в усыпальницу.

Жидкий свет фонарика выхватил из темноты каменный свод, гробницу, дощатый стол. На столе тускло мерцал золотом древний шлем…

— Порядок, — тихо сказал Доцент.

— У-у-уа! — вдруг прорезало тишину ночи.

— Верблюд! — выдохнул Хмырь, цепенея от страха. — Заткни ему глотку! — приказал он Косому.

— Да ну его! Он кусается!

Из палатки археологов выглянул бородатый ученый, профессор Мальцев. Пошел по направлению к усыпальнице.

— Кто тут? — крикнул он в темноту.

Доцент выхватил нож и застыл, прижавшись к двери.

— Доцент, а Доцент, спрячь перо! — испуганным шепотом умолял Косой. — Не было такого уговора…

— Глаза выколю! — прохрипел Доцент.

На полдороге профессор остановился.

— Опять эти кошки… — пробормотал он и беззлобно припугнул: — Кыш!

Евгений Иванович Трошкин — заведующий детским садом № 83 Черемушкинского района Москвы — стоял у себя дома в ванной комнате и брился электробритвой, вглядываясь в свое лицо.

Он привык к своему лицу, не находил в нем ничего выдающегося и, уж конечно, не мог знать, что как две капли воды похож на вора-рецидивиста по кличке Доцент. Только Трошкин в отличие от Доцента был лыс.

Он кончил бриться и вышел на кухню. Здесь над тарелкой манной каши колдовали две женщины — мама и бабушка.

Трошкин сел, подвинул к себе тарелку с кашей и развернул свежую газету. Мама и бабушка присели напротив и с благоговением смотрели на него.

— Во! Опять насчет шлема, — сказал Трошкин, найдя что-то в газете, и прочел: — «Начальник археологической экспедиции профессор Мальцев Н.Г. предполагает, что пропавший шлем относится к четвертому веку до нашей эры и является тем самым шлемом Александра Македонского, который, по преданию, был утерян им во время индийского похода…»

— Какое безобразие! — сказала мама.

— Найдут, — успокоил Трошкин.

— Не найдут! — с жаром возразила бабушка. — Вон у Токаревых половичок пропал — нужная вещь, и то не нашли!..

А во Всесоюзном угрозыске, в своем кабинете, полковник Верченко показал профессору письмо и отложил в сторону.

— Союз архитекторов, коллектив Тульского оружейного завода, отдел культуры ЮНЕСКО… Уже и ЮНЕСКО подключили?

Мальцев кивнул.

— Товарищ профессор! — взмолился Верченко. — Ну зачем вы все это организовываете?! Неужели вы думаете, что мы без этих писем не будем искать ваш шлем? Это же наша работа…

— Да-да, понимаю, — согласился Мальцев.

— Вот и хорошо, — умиротворенно похвалил полковник. — Давайте я вам отмечу пропуск, а то вас так не выпустят… Мы будем держать вас в курсе…

— Спасибо, только один маленький вопросик… Я вчера говорил с профессором Лаусоном из Кембриджского университета. Он сказал, что, если понадобится, он может по своим каналам подключить к розыску Интерпол…

Верченко нажал кнопку, сказал в селектор:

— Славина ко мне! Вы бы лучше вместо того, чтобы звонить по Интерполам, охраняли свои находки как следует, а не бросали где попало! — упрекнул он Мальцева.

— У нас сторож был…

— Сторож! — передразнил полковник. — Это для вас шлем — историческая ценность. А для жуликов это просто кусок золота… Они могут его переплавить, распилить, наконец, продать за границу…

— О-о-о! — застонал профессор.

Вошел лейтенант Славин, белобрысый, подтянутый, и положил на стол папку.

— Личности преступников установлены. — Полковник достал из папки снимки. — Ермаков, Шереметьев, — на стол легли тюремные фото Косого и Хмыря, — Белый, — он показал фотографию Доцента. — Рецидивист, очень опасный преступник…

— Можно? — Мальцев взял у полковника снимок, вгляделся. — Отвратительная рожа… — чуть не плача от ненависти, сказал он. — Вы их поймаете?

— Безусловно, — заверил Верченко.

— Спасибо, — благодарно кивнул Мальцев и встал, но тут же вкрадчиво предложил: — А может, Глебу Иванычу позвонить?

— А что Глеб Иванович?! — раздражаясь, воскликнул полковник. — Я, конечно, очень уважаю Глеба Ивановича, но он тоже не Господь Бог и не гончая собака!

Зазвонил телефон. Полковник схватил трубку.

— Верченко слушает! — казенно и раздраженно отозвался он, и вдруг лицо его переменилось и голос стал приветливым. Он даже встал: — Да, Глеб Иваныч… Ну конечно, Глеб Иваныч!.. Так точно, Глеб Иваныч!..

Профессор на цыпочках вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь…

В проходной он отдал пропуск, вышел на заснеженную московскую улицу и, увидев подходивший к остановке автобус, бросился за ним…

В автобусе сдавленный со всех сторон современниками профессор еле вытащил из кармана пятак.

— Передайте, пожалуйста, — вежливо постучал он в спину впереди стоящего гражданина.

Гражданин обернулся, и рука Мальцева застыла в воздухе: прямо перед ним в пыжиковой шапке стоял его злейший враг — Доцент!

Грабитель взял из пальцев профессора пятак, передал дальше.

— Полундра! — предупредил себя ошеломленный Мальцев.

Автобус остановился, дверцы разомкнулись, грабитель вышел. Мальцев ринулся за ним.

Профессор преследовал, как заправский детектив, теряясь в толпе, пытаясь остаться незамеченным, хотя преследуемый не обращал на него никакого внимания. Он свернул в переулок и скрылся за оградой. На воротах была вывеска:

Мальцев прижался носом к стеклу. В окне был виден бандит, застегивающий пуговицы белого халата, и женщина в белой шапочке. Она что-то говорила ему, и тот рассеянно посмотрел в окно.

Мальцев моментально присел, боясь быть увиденным.

— Плохо едят! — жаловалась Трошкину молодая воспитательница Елена Николаевна.

Трошкин вошел в столовую. За столиками дети скучали над манной кашей. Оглядев ребят, Трошкин громко объявил:

— Товарищи! Завтрак в детском саду сегодня отменяется!

— Ура-а-а! — восторженно закричали «товарищи».

— …Мы совершим полет на космической ракете на Марс. Командором назначается Дима. Дима, ты сегодня командор. Прошу взять в руки космические ложки. Подкрепитесь основательно. До обеда ракета не вернется на Землю.

Дети судорожно схватили ложки и стали запихивать в рот «космическую» манную кашу.

— Гениально! — прошептала Елена Николаевна.

В это время дверь в столовую приотворилась, заглянул участковый милиционер.

— Евгений Иванович, можно вас на минуточку? — виноватым шепотом попросил он.

— Здравствуй, Петя, — поздоровался Трошкин. — Ты извини, я сейчас занят.

— Вот тут гражданин настаивает, — виновато сказал Петя, и в тот же момент из двери на середину столовой с такой стремительностью, будто им выстрелили, вылетел Мальцев.