В середине дождя

— Смотри, — прошептала Аня. — Совсем малыш.

Неподалеку от нас котенок остановился и присел. Некоторое время он, ничего не понимая, оглядывал нас. Никого здесь больше не было. Замерев, он не знал, что делать дальше. Котенок был сер, с большим белым пятном вокруг правого глаза.

Аня опустилась на корточки и поманила его к себе. Котенок сделал два шага и остановился. Уши встали торчком. Поразмыслив, он сделал еще несколько шагов. Движения были опасливы. В какой-то момент лапы котенка спутались, и он чуть не упал.

Вскоре Анина ладонь тронула его шерстку. Котенок сначала съежился, но потом расслабился. Аня почесала у него за ухом. Котенок подставил всю спину.

— Смотри, какой хороший… Белоглазик… — Аня счастливыми глазами посмотрела на меня.

На асфальте возникли темные крапинки. Сначала немного, потом все больше и больше. Дождь. Закапал дождь. Капли начали падать на руки, щеки, губы. Надо было идти.

Аня уже держала котенка на руках. Повернулась ко мне и сказала:

— Мы не можем его здесь оставить.

— Возьмем его с собой.

Мы быстро пошли по улице. Я взглянул на Аню. И запомнил эту картину навсегда: Аня, прижавшийся к ней котенок, шелестящий в воздухе дождь.

Мы успели забежать домой до того, как морось превратилась в настоящий ливень. Зайдя, Аня посадила котенка на пол и скинула курточку. Сказала мне:

— Он, наверное, голодный. У тебя осталось молоко?

Я кивнул и, раздевшись, прошел на кухню. Достал небольшую миску и налил туда молока. Зашел в гостиную, положил миску на пол. Вскоре туда пришла Аня. Котенок, пугливо озираясь, сидел у нее на руках.

— Я помыла ему лапки, — сказала Аня.

Она присела и посадила котенка на пол. Пододвинула миску. Котенок недоверчиво принюхался, а потом начал лакать молоко. Быстро и жадно.

— Точно, голодный, — сказала Аня.

Она села на диван рядом со мной. За окном вовсю хлестал ливень, оставляя на стекле крупные капли, которые даже не успевали стекать — на их месте оказывались следующие. Воздух, наполненный дождем, напрягся, посерел, и комнату постепенно наполнял рассеянный полумрак. Я включил торшер, и часть зала озарилась бледным светом. Котенок вздрогнул, замер, но продолжил лакать молоко.

— Сколько таких котят было в моем детстве… — сказала Аня. — Но ни разу — своего.

Я вспомнил, что Аня рассказывала, что ей не разрешали заводить животных. У ее мамы была аллергия.

Котенок допил молоко, а потом аккуратно вылизал миску. Затем, присев, начал вытирать лапой мордочку. Умывался он старательно, позабыв о нас, о том, где находится. Его полубелая мордочка то появлялась из-под лапок, то вновь там скрывалась.

Аня наклонилась и взяла котенка на руки. Тот фыркнул, видимо, в недовольстве оттого, что его побеспокоили.

— Кстати, ты обещал мне показать свою коллекцию пивных этикеток, — сказала Аня. — Хочу посмотреть.

Я встал и повел ее в свою комнату. Котенок в руках напряженно ожидал, что будет дальше.

Я открыл ящик стола и подозвал Аню, которая задержалась у аквариума, в сторону которого сразу потянулся котенок.

— Сколько тут? — спросила Аня, глядя на мое богатство.

— Почти полторы сотни.

— Потрясающе.

Она сунула руку в ворох этикеток. От них как всегда шел легкий запах пива.

— Мм… Что-то пива захотелось, — засмеялась Аня.

— У меня есть. Принести?

— У тебя прямо, как в Греции, все есть. Давай.

Когда я вернулся, Аня стояла спиной и смотрела в окно. Котенок сидел рядом, на подоконнике, и трогал лапкой стекло. Я протянул Ане бокал.

— Спасибо, — сказала она. — Я себя чувствую принцессой. Любое мое желание исполняется.

Она прижалась ко мне. Дождь идти перестал. Отзвуками былого стучали редкие капли, небо вновь прочистилось. Серые деревья сгибались под тяжестью мокрой листвы. На канале все было спокойно.

— У тебя действительно потрясающий вид из окна. Только сейчас подумала. А я опять не взяла с собой фотоаппарат. У тебя его тоже нет?

Я покачал головой. Фотоаппарат еще весной взяла сестра и так и не вернула.

Мы молчали с минуту. Котенок понюхал блюдце с фисташками и, обойдя его, ткнулся носом в Анину ладонь.

— А хочешь, я тебя нарисую? — спросил я.

Аня обернулась.

— Да, хочу.

Я не рисовал с 14 лет. Расположившись на стуле, взяв в руки карандаш и лист бумаги, я испытал странное чувство. Так бывает, когда человек вдруг обнаруживает в себе знание древнего языка, о котором даже не догадывался. У ученых это вроде называется психологическим атавизмом.

Аня села в кресло, взяв в руки котенка. Тот некоторое время копошился у нее на коленях, но затем замер, словно догадался, что сейчас я буду рисовать.

— Можно я буду смотреть в окно? — спросила Аня. — Мне так удобней.

— Да. Конечно.

— А Белоглазик войдет в кадр?

— Войдет.

Некоторое время я приноравливался, намечая контуры. А потом начал рисовать. Я рисовал Аню, как когда-то рисовал Таню в лагере. Только вела себя Аня по-другому. За все время она не произнесла ни слова. В комнате был слышен лишь звук аквариумного фильтра.

Через двадцать минут портрет был готов. Я закончил, когда дождь за окном опять начался — в очередной раз за день.

Аня взяла рисунок и отошла с ним к окну. Я стоял поодаль. Аня повернулась ко мне и сказала:

— Тебе удалось нарисовать мои глаза. То, что не получалось ни у кого. Это действительно мои глаза. Я могу взять портрет с собой?

— Я рисовал его для тебя.

Аня положила рисунок на стол и подошла к висевшей на стене гитаре. Сняла гитару и протянула мне:

— Сегодня день чудес. Мне хочется, чтобы ты мне что-нибудь сыграл.

Я взял гитару в руки. Я не играл два года. Тогда ко мне приходила моя первая девушка и точно так же просила что-нибудь сыграть. Больше всего ей нравились две вещи: "Полет кондора" и "Канцона" де Милано. После того как я с ней расстался, гитару в руки больше не брал. Лишь протирал пыль на грифе и деке.

Я покрутил колки, настраивая, затем для пробы проиграл небольшой этюд. Как и в случае с рисованием, я постепенно вспоминал то, что когда-то было смыслом моей жизни. Былое увлечение былого времени.

Я сыграл одну из своих любимых композиций. Аня внимательно слушала.

— Что это? — спросила она, когда я закончил.

— Старинная испанская мелодия.

— Очень красиво.

Я сыграл еще несколько мелодий. Играть я не разучился.

— Ты рисуешь, играешь на гитаре, — сказала Аня. — А я ничего не умею.

— Ты пишешь стихи.

— Скорее стишки. Я тебя недостойна.

Я сел рядом и обнял ее. Она перебралась ко мне на колени. Вскоре к нам присоединился и котенок. Мы сидели так очень долго. Но мне казалось — время остановилось.

Аня поцеловала меня и сказала:

— Не хочу никуда уезжать.

Она показала на будильник.

— Но у нас еще куча времени.

Я присмотрелся к часам и только тут осознал — время действительно остановилось. В прямом смысле. Я поднялся и подошел к столу, где лежал мой сотовый телефон. Дисплей показывал время — без двадцати пять. Я обернулся к Ане и спросил:

— Когда отходит твой поезд?

— Полшестого. У нас еще два часа. А что?

Я взял ее за руку и сказал:

— Анют, нам нужно собираться. Как можно быстрей. Мои часы остановились. Остановились в очередной раз.

От дома до метро мы бежали. Я нес Анину сумку, она держала в руках котенка. Мы так и не решили, что с ним делать. Его нельзя было ни оставить, ни увезти.

Мы спускались по лестнице с улицы в подземку, когда Аня вдруг остановилась. Я посмотрел туда, куда она глядела. Вдоль лестницы у стенки, где обычно продаются цветы, овощи, газеты, стояла бабулька. Рядом с ней лежала картонная табличка "Возьму, пристрою домашних животных".

Мы с Аней подошли к ней.

— У нас есть котенок. На улице нашли. Вы не возьмете? — спросила Аня.