Один плюс три(СИ)

- Ждём, дамочки, - и придвинул поближе СВД.

- Где же этот бомбер? Они ж лагерь уже свернули! - амазонок сидящих в окопах, затрясло. Неприятельские полки стали разворачивалась, как для боя, и до синей пехоты уже было метров семьсот...

И прилетел самолёт. Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. БУМ. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк. Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам. Шарп ещё этому посодействовал. "Ссадил" троицу особенно воинственных офицеров из СВД.

Стрелял и приговаривал: 'И тебя вылечат. И тебя. И тебя'. Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела...

- Не стрелять, они сдаются! - последняя боевая команда. И так вот стал национальным героем, по званию - сеньор Coronel.

На следующий день амазонки, разглядев "нежданных гостей" накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп веселился, священники бранились. Потом отцы девушек взяли их "за хобот", и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом.

В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги.

Ополченцы, и у нас и у басков, занялись мародёркой. А преуспел в этом генерал Зогин. Его грузовик, набитый золотом, еле-еле доехал до Ростова. Никита вколол покусанным казакам лекарство от столбняка и противошоковое. Мне презентовали приличную саблю.

Макс с помощью спутников отследил жёлтых конных.

- Сеньор Coronel, они примерно в тысяче километрах от вас. Гоните спутниковый обратно, - Макс через десять дней перезвонил Шарпу.

Глава 31.

Васечкин расстрелял все патроны. Поехали назад, к таможне. Обогнули по широкой дуге места непонятного, но вонючего побоища орков и доехали до таможни.

- Что там, Борн? - Тарапунька проявил жгучее любопытство.

- Полная победа. Казаки собирают пленных, ополченцы мародёрствуют. Слушай, майор Саша, ты меня тут не видел, понял. Поехал я в Ростов, - сказал, пожал Тарапуньке руку, дошёл до шатра, где ночевал; собрал вещи, послал воздушные поцелуи курдским лялькам, и фьють.

В Ростове остановился в "Астории", принял ванну и завалился спать. А Ростов гудел всю ночь. Горожане праздновали победу. Утром, накупил подарков, и домой тихой сапой. Мой мобильник-то остался у Вацлава. Дороги были пустынные, я быстро доехал до Ясной. 'Интересно как потомки эту войну назовут. Война после завтрака, или война до обеда?'

А перед Ясной был туман. Я уж и забыл, к чему это может привезти. Поехал медленнее, туман рассеялся, а у меня челюсть упала. Правая сторона нашего залива, в километре от дороги, была занята городскими постройками южных городков, с пальмами и кипарисами, чинарами и самшитом, фундуком и айвой. Это я в бинокль рассмотрел. А на нашем перекрёстке стояло две открытых машинки - Citroen Mehari, с сидящими там шестью французскими жандармами.

'Это, что, они из Сен-Тропе?' - подумал. Выбрался из машины, надел кепи и пошёл к жандармам.

- Майор Борн, начальник Южной таможни Донского края. Честь имею.

- Аджюдан Жербер, месье майор. Сержант-шеф Крюшо, - доложились жандармы. А мне смеяться вздумалось.

'Какой Крюшо, какой Жербер. Луи де Фюнес и Мишель Галабрю!'

Пока я ржал, жандармы вели себя тихо. А потом показался разъезд из егерей Борисова и казаков предпенсионного возраста. На форме егерей блестели новенькие Георгии, а в руках были берданки и даже пулемёт М60. Жандармы занервничали, я стал смеяться ещё громче. Крюшо-де Фюнес такие рожицы делал! На моё счастье во главе разъезда был один из помощников атамана.

- Здорово, станичники. Сотник, поговори с жандармами, они из 1968-го, кажется. Бывай.

Сотник запарлякал, я поехал дальше. И в станице прямо таки вдруг, рассмотрел, что домики казаков совсем не похожи на курени. Больше всего они на греческие дома похожи были. Я даже поездил по станице, рассматривая эти мегароны с плоской крышей. Увидел ещё много лавровых кустов перед домами, виноградные кусты и хмель. Не наш...

'Как нам глаза-то замылили!' И... всё. Свежие мысли кончились. Загнал машину во двор, взял свои вещи.

- А хозяев дома нету, - услышал. Перед дверью в дом стояли две опрятно одетые женщины.

- А я кто?

- Ой, это Роман Михайлович приехал!

Дальше я командовал, что в стирку, что в холодильник и, раздал подарки. Переоделся в свою таможенную форму и вышел во двор.

- Салют, дезертир.

- И вам, дядя, не болеть, - встретил улыбающегося Шатрова крепким рукопожатием. Шатров щеголял новым кителем и здоровым румянцем, как будто бы его и не ранили тяжело. - Атаман, а где твой Георгий? И что такой цветущий?

- Ха, мне золотое оружие предоставили! Так доктор толковый попался, из басков.

- Тогда держи подарок. Трофей. Саблю дарю.

- Богато-богато. А клинок, какой! - сабля атаману понравилась. - Давай пристегнём, помоги трохи.

- Давай излагай события военспец, - изложил кратко, под виноградом за пластиковым столом. - Какие потери?

- Двух казаков покусали мелкие динозавры, одному чудаку лошадь наступила на ногу. А один "партизан" ушиб яички.

- Далее... - Всё! - Всё?

- Борн, ты военный гений! - атаман и дышать забыл от радости. Далее на меня скромного пролился водопад дифирамбов, вплоть до зачисления в святые, плюс бронзовый памятник на родине героя.

- Я? Брось, атаман, меня хвалить. У тебя, кстати, проблемки появились.

Счас. Бронзовый памятник сменился на серебряный. И пришла Катя, взяла за уши и троекратно поцеловала в губы. И это при муже.

- Та-а-к. Прогрессорство на лицо!

- А с меня не убудет, - Шатров отмахнулся.

- Рома, тебя может быть покормить? Или ты, охальник этакий, уже не голодный? - дерзила Катя до роздачи подарков для её и чад атамана. - Ой, гран мерси. Чмок-чмок-чмок...

- Э, э, хватит. При живом-то муже. А какие проблемы-то появились? - справился Шатров.

- Вот этого дядьку, - с подарками я принёс ещё и роман Шолохова "Тихий Дон". Пролистал до первой картинки с лицами, - я видел, как тебя, атаман.

- Литературного героя? - осенило атамана. Шатров с лёта врубился.

- Скорее киногероя. Эту роль у нас играл актёр Пётр Глебов, из дворян, кстати. Но я с ним как с Григорием Мелеховым общался. Крутой мэн. Полный Георгиевский кавалер, выбился в офицеры из простых казаков. Рубака. Рубит одинаково и правой и левой руками. С ним целая бригада к нам из 1919-го попала. И он теперь старший полковник. Вот. А как сюда ехал, обнаружил на правом берегу нашего залива ещё шесть киногероев. И они тоже не играют, как и Мелехов. Они французы-жандармы из городка Сен-Тропе. Слыхал о таком?

- Нет. Хотя...

- У нас был модным курортом, всякие знаменитости там отдыхали. Богатая рыбацкая деревня, в общем. Среди жандармов есть старший сержант Крюшо, я обхохотался, пока на него смотрел.

- Луи де Фюнес! Сен-Тропе говоришь. Хех! - и Катя, и атаман, заулыбались, - Прогрессорство, оно такое! Ха-ха.

- Кто из вас лучше французский знает? - деловито спросил.

- Катя, - атаман обеими руками указал на жену.

- Вот пусть и контактирует, они в миг зарас могут припожаловать, - озадачил семейство. Катя пошла домой и переоделась. Шляпка, платье, перчатки, туфельки. Всё по моде 50-х. Подарок от Зоси. Перед нами она крутанулась. - Почти Коко Шанель. Даже лучше, гораздо!..

Посидели, поболтали, попили чаю предложенного кухаркой. И дождались гудков мотоциклов от начала улицы.

- Нескромно, кто-то едет, - удивился атаман.