Бегство от волшебника

Наконец Роза обратилась ко всем чуть дрожащим голосом:

— Мой брат обычно председательствует на годовых собраниях. Желаете ли вы, чтобы он и сейчас прочел годовой отчет «Артемиды»?

Воцарилось молчание. Потом одна дама, одетая в нечто, похожее на мантильку, спросила чрезвычайно звонким голосом:

— Непременно ондолжен председательствовать и оглашать отчет?

— Я считаю, что место председателя должна занять мисс Кип, — величаво повернувшись к Розе, произнесла миссис КаррИнгтон-Моррис.

— О нет, прошу уволить! — поспешно воскликнула Роза.

На что миссис Уингфилд, которая была, кажется, чуть пьяна, тут же заявила:

— Ну к чему такая въедливость, мы же не в палате общин! Надо юноше прочесть, пусть читает!

— Простите меня, — вмешалась старушка со слуховым аппаратом, — но я очень хочу узнать, а со мной, вероятно, и все собравшиеся, для чего мы здесь собрались?

— Как понимать ваш вопрос? — наверное, сочтя предыдущую реплику оскорбительной, подняла брови сухонькая дама с седой челкой. — Несомненно, мы знаем, для чего тут собрались!

— А я не знаю, — ответила старушка со слуховым аппаратом. — Вчера я получила какое-то извещение…

— Возможно, будет лучше, — опять заговорила дама в мантильке, — если тот, кто готовился к отчету, его и огласит. Предлагаю дать слово брату мисс Кип. — И она благожелательно посмотрела на Кальвина Блика.

— Вот мой брат, — указала Роза на Хантера, который сидел с видом приговоренного к казни на электрическом стуле.

— Ну же, смелее! — раздался из задних рядов возглас миссис Уингфилд. — Мы здесь уже полчаса сидим, надо же когда-нибудь начать!

Хантер с тоской и упреком взглянул на Розу, но она смотрела в другом направлении. И тогда он еще раз произнес первые строки отчета.

— Ничего не слышно, — пожаловался кто-то сидящий возле самой двери. — Будьте так любезны, повторите.

Хантер снова начал читать вступление. Собственный голос отражался в его ушах то оглушительным барабанным боем, то вкрадчивым, полусонным шепотом. Он сумел преодолеть первых два параграфа.

— Я ничего не понимаю, — обратилась к своей соседке глухая старушка (наверное, ей казалось, что шепотом, но прозвучало очень громко). — Звучит как-то путано, не правда ли?

Хантер приступил к третьему параграфу. Предложение о продаже, вместе с упоминанием о Мише Фоксе, содержалось в предыдущем параграфе. В третьем подробно освещались вопросы, связанные с акциями. Хантер вдруг прервал чтение. Он понял — нет смысла продолжать, он взглянул на собравшихся — сорок пар глаз внимательно смотрели на него. «Думаю, здесь можно остановиться, — осипшим голосом сказал он, — и приступить к обсуждению. Если есть вопросы, то прошу задавать…»

И тут нестройный хор голосов заглушил его.

— Кто этот молодой человек, вы мне можете объяснить? — спрашивала та самая, прибывшая первой дама в огромной шляпе у кого-то, сидящего сзади.

— Очевидно, это брат мисс Кип.

— Но кто такая мисс Кип?

— Мисс Кип — вон та дама.

— Вижу, дорогая, но мне хотелось бы знать, ктоона.

— Она дочь Мэгги Ричардсон.

— О, дочь Мэгги Ричардсон, ах да, конечно! А мальчик совсем не похож на Мэгги, как вам кажется?

— Тише, тише! — пыталась навести порядок миссис Каррингтон-Моррис.

— Да сколько же можно топтаться на месте! — возмущалась миссис Уингфилд.

— Послушайте, — сказала дама в мантильке, — если я верно поняла, нам предлагают… продать «Артемиду»?!

— Таково предложение, — заметил Хантер.

— Думаю, мы не можем с этим согласиться, — отчеканила дама с челкой, с таким выражением, будто из всех присутствующих только она понимала, что на самом деле происходит.

— Это вопрос финансовой необходимости, — уточнил Хантер. — Сейчас я попытаюсь объяснить…

— Им нужны деньги! — выкрикнула миссис Уингфилд.

— Так почему же они раньше нам об этом не сказали? — удивилась дама в большой шляпе.

— Мадам, — обратился к ней Хантер, — вы получали приглашение на собрание каждый год. И не моя вина, что ни разу никто из вас не явился! — Он с радостью отметил, что уже не чувствует себя загнанным в угол: страх сменился гневом.

Какая-то особа в вуали, до сих пор не проронившая ни слова, вдруг наклонилась вперед, внутри у нее что-то пророкотало, как в часах с боем, после чего она изрекла: «Э-э-э… насколько я успела понять, «Артемидой» собирается завладеть… мужчина!»

Хантер лишь беспомощно развел руками.

— Я заведую изданием уже два года, а я ведь, как-никак, тоже мужчина!

Тягостное молчание последовало за этим бестактным заявлением.

— Дело очень запутанное, — произнесла, наконец, старушка со слуховым аппаратом.

— Мне оно, увы, кажется слишком ясным, — возразила дама с челкой. — Будущий покупатель принадлежит к числу тех, кто, мягко выражаясь, не поддерживает женскую эмансипацию. Поэтому согласие на продажу будет равноценно согласию на полную перемену характера издания.

— Фактически, характер издания уже изменился, — заметил Хантер. — Поскольку эмансипация женщины достигнута…

— Как вы сказали? — перебила его дама в мантильке. По комнате разнесся ропот.

— Этот молодой человек убежден, что женщина уже эмансипировалась! — выкрикнул кто-то сзади. Тут ропот достиг точки кипения.

— Признаюсь, я нахожу все это просто постыдным! — подскочила дама с челкой. — Сам факт, что фраза «женская эмансипация» и сейчас не утратила свой смысл, сам этот факт доказывает — эмансипация еще не достигнута!

Кальвин, который резво поворачивал голову, без всякого стеснения рассматривая по очереди всех участниц бурного спора, вдруг вмешался: «А как насчет фразы «освобождение крепостных»? Эта фраза до сих пор имеет смысл, что, по-вашему, должно означать — крепостные все еще не освобождены?» Повисла недоуменная пауза.

— Кто это? — спросила старушка со слуховым аппаратом. — Это и есть мистер Фокс?

— О нет! — попытался вмешаться Хантер. Кальвин строго глядел на даму с челкой, а та стала просто свекольно-красной от возмущения.

— Не надо передергивать, — не собираясь сдаваться, ответила дама.

— Что передергивать? — уточнил Кальвин.

— Он так остер, что того и гляди сам себя зарежет! — подала голос миссис Уингфилд.

— Просто какой-то сумасшедший дом, — произнесла старушка со слуховым аппаратом.

— Давайте выдвинем какое-нибудь предложение и проголосуем! — выкрикнула дама в огромной шляпе.

— А я предлагаю сделать перерыв и чем-нибудь освежиться, — пророкотала дама в вуали.

— Вот золотая мысль! — обрадовалась миссис Уингфилд. — Эй, кто-нибудь, отыщите колокольчик и позвоните!

— Признаюсь, я позволила себе такую дерзость: еще в самом начале заказала чай и печенье, — отозвалась миссис Каррингтон-Моррис.

— Я нашла колокольчик, — сообщила дама в мантильке, сидевшая возле камина. — Так позвонить?

— Да, дорогая, позвоните, — откликнулась старушка со слуховым аппаратом. — Чашка чая — это прекрасно.

Раздался стук, и посыльный заглянул в дверь. «Тут находится леди, заказавшая восемь бутылок шампанского?» — спросил он.

— Я здесь! — прокричала миссис Уингфилд. — Несите!

— Ого! — воскликнула миссис Каррингтон-Моррис. Все вокруг пришло в волнение. Хантер пытался привлечь к себе внимание Кальвина, но тот прикрыл лицо руками. Роза сидела как-то скособочившись. Вошел посыльный, неся шампанское, за ним еще один с подносом, уставленным чашками.

— Где бокалы, олух? — поинтересовалась миссис Уингфилд. — Или предполагается, что мы шампанское из чайных чашек будем пить?

— Я обязана заявить, — произнесла дама с челкой, храня спокойствие посреди всеобщего замешательства. — Полагаю, что с твоей стороны это едва ли тактично, Камилла. Среди собравшихся есть члены Лиги Трезвости, неужели ты забыла?

— А почему бы мне и не забыть? — заметила миссис Уингфилд. — Я забыла почти все, причем очень важное. А эти предрассудки, что, прикажете хранить нетленными? Откупоривай бутылки, посыльный!