Созвездье Пса

ле гибели Византии сюда, в Крым, приплыли турки и сровняли с землей то, что еще оставалось от Херсонеса. А через четыреста лет после гибели Второго Рима в Крым ворвались орды Фрунзе, и Юра Пятаков вместе с доброй бабушкой Розалией Самойловной Залкинд всю зиму тешились расстрелами. Впрочем, Розалия Самойловна, не вынося звука стрельбы, предпочитала топить белых гадов в севастопольской бухте.

…Горькая память давней войны, горькая пыль крестного пути, горькая полынь забытых могил, горькая слава последних героев, вставших за честь страны, встретивших тонкой сталью штыков Красный Армагеддон, кинувшихся в жерло Мальмстрима… Убитые, расстрелянные, изгнанные, рассеянные от колымских тундр до африканских песков, над вашей памятью сомкнулась пучина Черного моря, над вашими костями клубится черный ил…

Понимая, что Луку мы едва ли дождемся, поскольку защитная жировая прослойка обеспечивает ему длительное автономное пребывание в воде, начинаем собираться. Сибиэс опять жалуется на самочувствие и все вздыхает о тех славных временах, когда он попросту копал (если по-нашему, то «стоял на кирке») в экспедиции легендарного Стрежелецкого. Я тоже вздыхаю — стоять на кирке, не занимаясь дневниками, отчетами и всякой бухгалтерией, и еще у самого Стрежелецкого! Да…

…Стрежелецкий был одним из последних Великих Херсонеса. Именно он, собрав молодежь из разных городов — и Старого Кадея, тогда еще отнюдь не старого, и Великого Бобра, которая в те годы была всего лишь аспиранткой, и сибарита Балалаенко, еще худого и юного, вместе с ними начал копать наш Портовый район. Из его экспедиции вылупились три новые, затем еще две…

Увы, Великих Херсонеса почти не осталось.

Нет отчаянного смельчака Константина Гриневича, первым решившегося опуститься в громоздком водолазном скафандре на дно Карантинной бухты в поисках таинственного Страбонова города.

Нет старика Белова, раскопавшего Северный район с его потрясающей красоты базиликами, с тех пор пропечатанными на сотнях открыток и проспектов.

Нет и легендарного Лепера, первого знатока херсонесского некрополя. И никому не пожелаешь его судьбы.

Нет уже и Стрежелецкого.

Только старый Волк Акелла, давно уже выгнанный на пенсию, ославленный и осмеянный, все еще копает свой знаменитый театр, каждый день набирая в экспедицию бог весть на какие деньги крымскую шпану — отчаянных «волчат».

Его товарищу по несчастью, мрачному чернобородому москвичу Беляеву повезло меньше: оклеветаный и выгнанный с работы, он навсегда расстался с лерсонесом. Лагерь, который он строил много лет, прибрали к рукам более основательные люди.

Не копает уже и Старый Кадей. Он сам предпочел бросить это неблагодарное занятие.

Держится покуда еще Большой Бобер со своим Урлагом. Но к ее владениям уже подбирается Гнус…

Что и говорить, нелегкие времена сейчас в Херсонесе! Похоже, Сибиэс покидает вахту вовремя, и нелегко будет Д. держать здесь оборону. Настает эпоха Гнуса, сдадут весь Хергород кооператорам в аренду — и останется наследие Великого