Бюро находок

– Прекрасно, – уверенным тоном произнес мужчина, – значит, вам не составит труда показать мне то, что вы нашли.

Паула постучала указательным пальцем по бланку заявления, Генри понял ее без слов и пояснил клиенту:

– Сначала вам надо это заполнить, вы можете все сделать не спеша.

– Но с какой стати? – сердито спросил мужчина.

– У нас так принято, – ответил Генри, а Паула добавила:

– В соответствии с инструкциями.

Словно желая помочь раздраженному посетителю, Генри взял ручку и с серьезным видом начал игру в вопросы – ответы:

– Итак, такого-то числа я потерял – что? – связку ключей, – он вписал слова «связка ключей» и двинулся дальше. – В поезде, следующем – куда?

– В Бамберг.

– Итак, Бамберг. Время отправления?

– Около девяти.

– Поточнее, пожалуйста.

– Ну хорошо, в восемь пятьдесят семь.

– Номер поезда?

– Понятия не имею.

– Хотя бы название?

– Откуда мне знать?

Генри чувствовал, что незнакомец считает его вопросы издевательством, но неумолимо продолжал свою игру, и лишь от Паулы не укрылось, что это доставляло ему удовольствие. Она с огромным трудом сдерживалась, заставляя себя оставаться серьезной, когда Генри задал вопрос о предполагаемом месте потери. Прерывая вопросы многозначительными паузами, он перечислял:

– В поезде? В вагоне-ресторане? На перроне? В зале ожидания? Или, может, в билетной кассе?

Мужчина затряс головой, недовольно выхватил из рук Генри бланк и, лишь удостоверившись, что тот действительно придерживается официальных вопросов, раздраженно бросил:

– С вами с ума можно сойти, откуда мне знать, где я потерял ключи? Ну и вопросики вы задаете!

– Даже если вы этого не знаете точно, – спокойно возразил Генри, – то, быть может¹, у вас есть какие-нибудь предположения. Иногда и это может навести нас на след.

– Ну хорошо, напишите: на перроне, у телефонной будки. Там есть всего одна, недействующая.

Генри записал ответ целиком, в то время как клиент бросал жалобные взгляды на Паулу, надеясь получить от нее моральную поддержку, хотя бы утешение типа: «У нас так принято, войдите в наше положение, в конце концов, все это делается ради вашего блага».

Все, даже самые мельчайшие детали и подробности, которые требовалось указать в графах заявления, были получены с многострадального клиента, под конец Генри заставил его дать точное описание связки ключей – их количество, особые приметы, брелоки, он записал все сведения и дал расписаться мужчине. Тот опять сокрушенно покачал головой, не в силах понять, почему Генри только сейчас, после этих докучливых расспросов, встал, исчез между стеллажей, поискал там, что-то проверил, удивленно присвистнул и наконец вернулся сразу с несколькими связками на выбор:

– Итак, которая из них ваша?

Ни секунды не колеблясь, мужчина взял кожаный футляр, потряс его, пока оттуда не вывалились несколько ключей, а вместе с ними массивная сова и маленькая фотография толстощекой девочки, размером не больше почтовой марки; кроме того, на кольце висела цепочка, а на конце ее была закреплена поцарапанная пуля.

– Вот мои ключи, – объявил мужчина, не удержавшись от замечания: – Почему нельзя это было сделать сразу?

Генри взял у него ключи, спокойно ощупал их, покрутил и подробно осмотрел сову:

– Она из золота?

– Разумеется, – хмыкнул мужчина.

– А этот ключ с зубчиками?

– От гаража.

– А вот этот, плоский?

– От моей городской квартиры.

– А этот, стало быть, от машины?

– Так оно и есть. Кстати, девчушка – моя дочь, если вас интересует и это, ее зовут Ангелика, ей шесть лет. – Последнюю фразу мужчина произнес с вымученной иронией, но Генри сделал вид, что не заметил этого, и в такой глубокой задумчивости ощупывал пулю, что пропустил мимо ушей его вопрос: – Этого достаточно? – Он не среагировал и на следующий вопрос клиента: – Я могу теперь забрать свои ключи?

Осматривая пулю, он произнес:

– А это, по-видимому, воспоминание не слишком приятное.

– Угадали, – ответил мужчина, – и чтобы вы точно знали, воспоминание о последней охоте – рикошетом угодила под левую лопатку. Ну а теперь отдайте мне наконец мои ключи, с меня уже достаточно.

Метнув быстрый взгляд на Паулу, подмигнувшую ему, Генри с сожалением пожал плечами: принося свои извинения за долгую процедуру и прекрасно понимая причину возрастающей нервозности клиента, он тем не менее не вправе отойти от предписания.

– Сожалею, – серьезно произнес он, – весьма сожалею, – и, не обращая внимания на раздраженность мужчины, озабоченно добавил: – Вы еще должны представить нам доказательство, что вы и есть владелец.

– Владелец чего? – не понял мужчина, на что Генри спокойно ответил:

– Убедительное доказательство того, что эта связка ключей принадлежит вам.

– Что за шутки! Разве то, что я вам сказал, не доказывает, что это мои ключи?

– Вам да, но не нам, – невозмутимо произнес Генри.

– Я что, должен вам это под присягой подтвердить? Или нам придется проверять ключи на замках – моей машины, моей квартиры?

Взгляд Генри упал на пулю, он повертел ее между пальцами и неожиданно сказал:

– Если я вас правильно понял, пуля угодила вам под левую лопатку?

– Да, вы меня совершенно правильно поняли.

И тут Генри поинтересовался без всякого высокомерия или издевки, скорее как бы между прочим:

– Я могу взглянуть на шрам?

Мужчина подскочил к Генри, лицо его конвульсивно дернулось, он не мог подыскать слов, чтобы выразить свою ярость, а когда Генри спокойно заметил: «Другого доказательства нам уже не понадобится», – он застонал, огляделся и злобно рявкнул:

– У вас есть начальник? Я хочу поговорить с вашим начальством, я не привык к такому обращению! Ваше поведение неслыханно!

Генри не сделал попытки успокоить мужчину, а лишь безразлично показал рукой на кабинет, где за стеклянной дверью, явственно различимый, сидел Ханнес Хармс:

– Вот начальник.

По его знаку Паула поднялась и пошла в кабинет; во время ее беседы с Хармсом они, казалось, в какой-то момент даже развеселились, но тут же вышли с абсолютно серьезными лицами и приблизились к возмущенному клиенту. Тот, не дожидаясь приветствия, с места в карьер начал злобно жаловаться на обращение, в особенности на совершенно унизительное требование снять пиджак и рубашку. Он категорически возражает и протестует, в конце концов, он всего лишь намеревался заявить о пропаже, а это ведь не повод подвергать его допросу и заставлять оголять спину.

Ханнес Хармс, уже введенный Паулой в курс событий, хотел теперь услышать от самого посетителя подробности инцидента и причины его негодования, он ни разу не прервал мужчину, кивая время от времени, и, дослушав жалобу до конца, дружелюбно обратился к нему.

– Господин Неф не так давно работает у нас, рвение, свойственное молодости, можно скорее поставить ему в плюс, и вообще, мне кажется, он всего лишь исполнял свой долг.

– Долг? – скривился мужчина. – Разве к исполнению долга можно отнести оскорбление клиента?

– Вы упускаете один момент, – мягко возразил Хармс, – то, чем мы здесь занимаемся, мы делаем добросовестно и в соответствии с зарекомендовавшими себя правилами, защищая, между прочим, права честных клиентов.

Не слушая его, мужчина подскочил к столу Паулы, схватил свои ключи, поднес их Хармсу под нос и прошипел:

– Значит, я наконец могу забрать свое имущество?

– Пока, к сожалению, нет, мы ведь так и не получили от вас последнего доказательства.

Потрясенный мужчина уставился на Хармса, выдвинув вперед нижнюю челюсть и сжав губы, потом резко сдернул с себя пиджак и задрал рубашку, обнажив на пару секунд лопатку.

– Этого достаточно, – невозмутимо произнес Хармс, – я благодарю вас, – и добавил деловым голосом: – Вы можете забрать вашу вещь.

– К моему величайшему сожалению, пока нет, – вмешалась Паула, – с вас еще причитается сбор – тридцать марок.