Люди в голом

— Хейнекен, наверное? — уточнил Перельман и подмигнул мне.

— Какой, в жопу, «хейнекен»?! — рассердилась Принцесса. — Чего ты, Женька, мне мозги паришь? Я точно помню, Арчи сказал «Хайдеккер»… Так вот… сбил, дурак! Так, может… это… моему Толику уроки брать у кого-нибудь из вас?

— Только не у меня, — замахал руками Перельман. — Я очень занят.

— Чем это ты занят, скажи на милость? — полюбопытствовал я.

— Занят, — уклонился от прямого ответа Перельман. — Пусть лучше Арчи. Он все равно сейчас нигде не работает.

— Вообще-то я статью пишу, — задумчиво сказал Арчи. К слову, Арчи писал эту статью (она называлась «Тварность нарратива. Пролегомены») уже года три и все время обещал мне показать первые наброски.

— Ладно, — как бы нехотя согласился он. — Но только, Принцессочка, ради тебя.

Принцесса захлопала в ладоши:

— Ура! А то я думала, вы все откажетесь… Но, Арчи… надо, чтоб он все там узнал… и про литературу, и про музыку хорошую, не про говно всякое, то, что по телевизору показывают, а про музыку, которую интеллигентные люди вроде вас слушают. И про картины разные…

— Не волнуйся, — успокоил ее Арчи, — я обо всем ему расскажу.

Тут у Принцессы зазвонил в сумочке мобильный телефон.

— Щас еду, — коротко сказала она в трубку и выключила связь. — Толик меня потерял. — Принцесса поднялась со своего места. — Ладно, зайчики, мне пора.

— Может, такси вызвать? — услужливо предложил Слива.

— На фиг, — махнула рукой Принцесса. — Я щас тачку поймаю.

Мы вышли в коридор ее проводить. Арчи галантно подал Принцессе пальто. Уже в дверях она повернулась к нам:

— И чтоб этот Хайдеккер у него от зубов отскакивал! Отвечаешь?

— Будет отскакивать, — заверил ее Арчи.

— Ну и дура, — вздохнул Перельман, когда за Принцессой закрылась дверь.

— Главное, отучить Толика краснеть, когда он будет произносить фамилию Хайдеггер, — подал голос Арчи.

— Главное, что у тебя теперь есть работа, — возразил я. — И ненапряжная. Ты вот что, почаще ходи с Толиком в рестораны. Желательно в дорогие — под предлогом того, что его надо приобщать к этикету. Приучать к заботе о себе. В духе Мишеля Фуко.

— Точно, — подхватил Перельман. — И заказывай всего подороже. В основном себе. Чтобы Толик видел, как надо правильно принимать внутрь деликатесы.

Так Арчи и сделал. Толик под нажимом Принцессы вынужден был согласиться. Он стал посещать дорогие рестораны, брать с собой Арчи, покупать себе, Принцессе и Арчи за безумные деньги билеты на выступления отживших свой век зарубежных безголосых знаменитостей. Помимо этого Толик дважды в неделю приезжал к Арчи на полтора часа заниматься и платил за каждое такое занятие пятьдесят долларов. Арчи рассказывал ему о классической музыке, ставил диски с записями Баха, Моцарта, Бетховена. Показывал альбомы с репродукциями, поясняя, что вот, мол, Толик, есть такое место в Париже — Лувр, так там по стенам разные старинные картины висят, вот какие…

Толик внимательно слушал Арчи, всем своим видом демонстрируя «уважуху». Впрочем, Арчи довольно скоро обучил его и Принцессу более нейтральному слову «респект». Толик настолько проникнулся «респектом» в отношении Арчи, что даже завел специальную тетрадочку в 48 листов с бобиком на обложке, куда записывал то, что узнавал от Арчи.

Поначалу все шло удивительно гладко. Толик послушно отдавал Арчи деньги за его болтовню, периодически покупал вино и еду для наших сборищ, иногда даже катал нас по городу на своей японской машине. Принцесса была в восторге: неуклюжий Толик, как ей казалось, прямо на глазах приобщался к экзотическим ценностям мировой культуры. Толик, в свою очередь, рад был угодить раздраженной по любому поводу Принцессе и даже — после третьей попытки — научился произносить сочетание «Мартин Хайдеггер».

Но всему прекрасному, как известно, приходит конец. Мы — те, кто ходил к Арчи, — стали чувствовать, что отношения Толика и Принцессы начали серьезно портиться. Принцесса, имевшая явную склонность к алкоголю и публичным истерикам, часто напивалась и при всех закатывала Толику сцены. Она кричала, что хочет стать актрисой, что хочет иметь детей и нормального мужа, что хочет собственную квартиру и питерскую прописку. Толик в таких случаях, насупившись, выходил покурить на кухню, а Принцессу обычно успокаивал Арчи.

С какого-то момента я стал замечать, что у него это подозрительно хорошо получается.

— Ничего удивительного, — сказал мне Перельман. — У них теперь полное взаимопонимание. Дело в том… Короче… Принцесса спит с Арчи. Толик, ясный план, ничего не знает…

Толику, похоже, тем временем все больше и больше стало надоедать тратить деньги на уроки, на хождения по театрам и по ресторанам, где он расплачивался за Арчи. Он часто приезжал к Арчи позже, чем они договаривались, иногда, к досаде Арчи, и вовсе не появлялся, но бросить занятия все ж таки не решался. Однажды он отозвал меня в коридор и мрачно спросил, не кажется ли мне, что Арчи интересуется больше его деньгами, чем душой. Я, разумеется, тотчас же поспешил уверить Толика в обратном, подумав про себя, что, похоже, финансовому благополучию нашего салона грозит опасность.

Свой разговор с Толиком я в тот же вечер пересказал Арчи по телефону.

— Вот урод, — в голосе Арчи послышалась досада. — Дурак дураком, а иногда соображает. Ладно, выкрутимся. Ты, Андрюша, при случае, еще раз скажи ему, что он трагически заблуждается. Ну что ж, — резюмировал Арчи, — спасибо, что предупредил. Теперь, когда Толик в очередной раз приедет, будем работать с душой.

Вскоре я забыл обо всех этих разговорах. На меня тогда неожиданно свалилось одновременно очень много дел: новая работа, книга, которую нужно было дописать, лекционный курс, нуждавшийся в разработке. У Арчи я не появлялся почти целый месяц. И не общался с ним. Пока однажды, в самом начале лета, он сам мне не позвонил.

— Андрюша, дорогой! — его голос был непривычно взволнован. — Кажется, у меня неприятности. Я к тебе за советом.

— Что случилось, Арчи? — спросил я.

— Ты понимаешь… — замялся он. — Тут такая история… — он замолчал.

— Да что такое?

— В общем, эта дура Принцесса час назад все рассказала Толику.

— Что рассказала? — не понял я.

— Ну как «что»?! Про нас с ней. Про наши отношения.

— А у вас что, что-то было? — Я попытался произнести эту фразу с интонацией предельной неосведомленности.

— Конечно, у нас все было! — резко сказал Арчи. — И давай ты не будешь делать вид, будто ни о чем не догадывался.

— Да мне-то что, — меня немного задел его раздраженный тон. — Твои проблемы.

— Вот именно! — почти крикнул Арчи и тихо добавил. — Проблемы.

— Что случилось? — еще раз спросил я.

— Так вот я тебе и говорю. А ты перебиваешь. Эта дура обо всем рассказала Толику. Они там ссорились, и она стала кричать, что Толик дурак, что Арчи умнее и вообще во всем лучше, особенно в постели.

— А что Толик? — с интересом спросил я.

— Что Толик… — буркнул Арчи. — Толик, естественно, спросил, откуда она это знает.

— Надо же. Сообразил-таки.

— А она, — продолжал Арчи, — возьми и ляпни со злости, что со мной трахалась.

— А Толик?

— А Толик дал ей по роже и мне позвонил. «Упыжжу», — говорит. Сказал, чтоб я дома сидел и ждал его. Иначе хуже будет.

— Когда это было? — я не на шутку встревожился.

— Полчаса назад.

— Арчи! — серьезно сказал я. — Быстро вали оттуда. Он стопудово не один приедет.

— А с кем, с кузнецом?

— Арчи! — я повысил голос. — Не время шутки шутить! Сейчас же бери тачку и езжай ко мне. Сегодня у меня переночуешь, а там…

— Может, я лучше к тете? — предложил Арчи.

— Хозяин — барин. Только там они тебя найдут.

— И что будет?

— Да ничего, — язвительно сказал я. Меня стало раздражать его легкомыслие. — Ничего особенного. Ногами попинают. Может, зубы выбьют. Ну, почки отобьют — это уж наверняка…