Ведьма и парашютист

Но когда я подошел ближе, я увидел, что это вовсе не незнакомые люди, а две профессорши из Верхнего Нойбаха, как раз те самые, которые поссорились с фрау Инге из-за начинки лукового пирога. Они очень друг на друга похожи, только одна красивая, а вторая страхолюдная. Страхолюдная звонила в колокольчик, а красивая выглядывала из Оппеля и кричала страхолюдной:

- Звони, звони еще, Доротея, она точно дома!

Потом она заметила меня, - я как раз остановился, чтобы решить, открывать им или нет, - и начала махать мне изо всех сил:

- Отвори ворота, Клаус, мы знаем, что фрау Инге дома!

Я очень испугался - откуда она могла знать, что меня зовут Клаус, разве я был с ней знаком? И я не стал им открывать, а побежал к фрау Инге сказать, что кней приехали те самые профессорши из Верхнего Нойбаха. По дороге я вспомнил, как один раз мамка и Эльза мыли посуду на кухне и думали, что я не слышу, так они говорили про этих двух такое, такое, такое! - нет, я ни за что не мог бы это повторить.

В кухне было тепло и пахло чем-то вкусным, но фрау Инге не позвала меня есть, а спросила, зачем я пришел. Когда она услышала, какие гости явились к ней в красном Оппеле, она нисколько не обрадовалась. Она сперва сомневалась, впускать их или нет, но они все не унимались и трезвонили в колокольчик как ненормальные. Так что она велела мне пойти и открыть им калитку.

- Ничего не поделаешь, - сказала она, - они дамы настырные, они будут стоять у ворот, пока мы их не впустим.

Но я все не уходил и топтался на пороге, потому что не знал, возвращаться мне на кухню или нет, и слышал, как Ури спросил:

- А почему их называют так коллективно - "профессорши"? Они что, профессорские жены или сами профессора?

- Кто как, - ответила фрау Инге. - Твоя прекрасная Доротея - и жена, и профессорша, а Вильма - только профессорша.

Я подумал, что мамка опять наврала, потому что раз у одной из них есть муж, значит того, что они тогда с Эльзой плели, быть не может. Тут фрау Инге заметила, что я все еще не ушел и сказала:

- Иди уже, наконец, впусти их, Клаус, и веди их прямо сюда, не давай им болтаться по двору и все разглядывать. Небось они за тем и явились без приглашения.

И мне сразу стало очень весело и хорошо - я ведь знаю фрау Инге: уж если я приведу этих профессорш на кухню, так она и мне даст поесть. Поэтому я улыбался, когда отворил им калитку, и страхолюдная сказала красивой:

- Ну вот, Вильма, а ты говорила, что она нас не впустит. Причем, ты заметила, что этот идиот к ней ушел хмурый, а от нее вернулся с улыбкой?

Она хоть и профессорша, а тоже, как все, думает, что при мне можно что угодно сказать про меня. Но я не стал рассказывать страхолюдной Доротее, что я о ней думаю, а просто посторонился и молча пропустил ее во двор. Красивая Вильма за нею не пошла, а крикнула мне, нельзя ли открыть ворота, чтобы она въехала во двор на машине. Но я притворился, будто не понимаю, чего она хочет, - раз они считают меня идиотом, пусть им будет хуже, - и сделал вид, что собираюсь запереть калитку. Так что Вильме пришлось быстренько припарковать свой Оппель за воротами и поспешить за мной.

Пока я вел Вильму и Доротею к замку, они ширяли глазами во все стороны, а у входа в старую башню отстали от меня и начали о чем-то шептаться. Тогда я сказал им, чтобы они не останавливались и шли за мной.

- Куда ты так спешишь, Клаус? - спросила красивая Вильма. - То ты полчаса не открывал, а теперь бежишь, будто с цепи сорвался.

- Теперь он бежит к своей хозяйке, - сказала страхолюдная Доротея и обе они противно засмеялись, непонятно над чем.

Мы вошли в кухню, Ури там уже не было, а фрау Инге стояла у стола и составляла тарелки и чашки на поднос. Я остановился в дверях и сказал:

- Вот они. Обе.

- Добрый день, Инге, - сказала Доротея с порога.

- Добрый день, Инге, - сказала Вильма и протиснулась между Доротеей и мной.

- Добрый день, - сказала фрау Инге, положила на поднос вилки и ножи, поставила поднос на стол и стала молча ждать, что будет дальше. Бедные Вильма и Доротея никогда раньше не бывали в нашем замке и еще не знали, как трудно вынести молчание фрау Инге. Но они быстро узнали и затрепыхались, как форели на сковородке, когда мамка приносит их по воскресеньям от пьяницы Эрвина из Крумбаха и жарит на обед.

- Вы, наверно, удивляетесь, Инге, что мы пришли к вам.... - заторопилась Вильма.

-... и даже не позвонили перед тем, как прийти! - подхватила Доротея. - Но мы боялись, что вы не захотите нас видеть...

- ... после всего....

- ... после нашей нелепой ссоры из-за этой начинки...

- ... это наша вина, мы признаем...

- ... не правда ли смешно, интеллигентным людям ссориться из-за какого-то пирога...

- ... стыдно перед простыми людьми...

- ... и мы решили исправить...

Они, видать, уже совсем замучились перебивать друг друга, но фрау Инге продолжала молчать. Они немножко помолчали все вместе, а потом Вильма и Доротея начали все сначала, - куда им тягаться с фрау Инге, она любого может перемолчать!

- ... Так мы решили прийти...

- ... простите, что без звонка...

- ... но мы боялись, что вы не захотите ...

- ... после всего....

- ... это наша вина, мы признаем...

- ... не правда ли смешно, интеллигентным людям ссориться из-за какого-то пирога...

Тут фрау Инге, наконец, надоела их болтовня и она сказала хмуро, без улыбки:

- Может, вы выпьете по чашечке кофе?

Обе задрыги - и красивая, и страхолюдная, - так обрадовались, будто две недели уже кофе не пили. Они прямо побежали к столу, с которого фрау Инге стала убирать поднос с грязными чашками, чтобы поставить туда чистые. А я продолжал стоять на пороге, потому что не знал, что мне делать - уходить или оставаться. Тут фрау Инге, наконец, меня заметила, Раньше эти две настырные дамы - надо будет спросить Ури, что такое "дамы", он, конечно, знает, - так ее уболтали, что она про меня вообще забыла.

- Боже, Клаус, - мне она улыбнулась, не то, что этим задрыгам, - ты ведь сегодня не завтракал! Иди сними сапоги и садись к столу.

Страхолюдная Доротея наклонила голову к плечу и стала похожа на кривой торшер, который стоит в спальне у фрау Инге:

- Видите ли, дорогая Инге, мы бы хотели поговорить с вами наедине.

Фрау Инге высоко подняла брови:

- Что-то серьзное?

Доротея открыла рот и хотела, наверно, сказать, что да, серьзное, потому что Вильма наступила ей на ногу под столом, - мне с порога хорошо было видно, как одна грязная кроссовка прижала носком другую грязную кроссовку - тогда Доротея закрыла рот и ничего и не сказала. А я пошел на крыльцо снимать сапоги. С крыльца я увидел Ури в рабочем комбинезоне: он возился с красными камнями, которые приготовил когда-то Карл, чтобы пристроить добавочную комнату к боковой стене свинарника, где второй выход. Ури помахал мне издали, чтобы я подошел поближе. Мне уже очень хотелось итти завтракать, но Ури снова позвал меня, так что пришлось спуститься с крыльца и подойти к нему.

- Ну, как там наши гостьи? Зачем пожаловали? - спросил он.

Я немножко подумал и ответил:

- Наверно, чтобы пить кофе.

Ури засмеялся и опять объявил, что мне цены нет. Не знаю, может, он хотел этим сказать, что за меня никто ничего бы не заплатил, - ну и не надо, пусть не платят!

- Ладно, иди есть. Только обязательно запомни все, о чем они там будут говорить и расскажи мне, ладно?

Я сказал "Ладно, запомню." и вернулся на кухню - фрау Инге уже налила кофе своим гостьям и поставила чашку и бутерброды для меня. Я был такой голодный, что сразу набросился на бутерброды и сперва прослушал, о чем говорили за столом. Когда я прожевал первый бутерброд и взялся за второй, я вдруг услыхал мамкино имя:

- ...должны отреагировать на злобные инсинуации Марты. - говорила Доротея про мамку на незнакомом языке.

- Т-с-с! - зашипела Вильма и показала глазами на меня. Доротея посмотрела на меня, но по-моему, не увидела, потому что глаза ее были затянуты какой-то блестящей пленкой, в которой отражался маленький-маленький я и маленькая-маленькая фрау Инге с кофейником в руке.