Цветок на ветру (СИ)

— Может сварить вам кофе? — предложила Зоя. Ей было жалко видеть его в таком виде. Наверное, это был очередной запой.

Андрей Валерьевич покачал головой и взял Зою за руку.

— Спасибо тебе, ты мне как дочь. Может, ты мне подскажешь, как вернуть Диану?

— Катюша, сходи, узнай, как у дедушки дела, — отправила дочку Зоя и уселась напротив.

— Зачем вы пьете? — начала она напрямик.

— А для чего мне жить? Твоя мать, моя первая и единственная любовь, прогнала меня.

— И правильно сделала. Зачем ей жить с пьяницей? Она же пыталась вам помочь, водила вас в клинику. Вам нужно лечиться.

— Зоя, — он схватил ее за руки, и она заметила, как осунулось его лицо. На щеках небритая щетина, глаза валились. — Для чего мне жить? Вчера я был у Надежды Ивановны и знаешь, что она сделала?

— Что?

— Она настроила против меня мою дочь, которая была моей единственной отдушиной. Марина сказала, что больше не хочет меня видеть, потому что я всем испортил жизнь. Я остался один. Понимаешь, Зоя?! Ты даже представить не можешь, что это значит для человека, жизнь которого почти прошла? Я никому не нужен. Даже твоя мать бросила меня. Вот и остается только напиться, чтобы ничего не чувствовать.

— Но это же не выход?! — воскликнула Зоя. — Я, конечно, не могу знать, что произошло с вашей дочерью, но мне кажется, что здесь можно попробовать что-то сделать. И потом, вы меня извините, Андрей Валерьевич, но когда вы сходились с моей матерью, вы не думали о том, что ваши дети могут изменить свое отношение к вам. Было бы странно, если бы они были в восторге оттого, что вы бросили их мать ради моей. А именно так Надежда Ивановна представила эту историю вашим детям.

— Ну ладно, Руслан не хочет меня видеть — я смирился с этим. Но Марина?! — вскрикнул он и в его глазах даже появились слезы. — Она была всем для меня. У нас были такие хорошие отношения. Она со мной во всем советовалась. Со мной, понимаешь, а не с матерью!

Зоя грустно смотрела на этого опустившегося человека, по вине которого столько всего пережила. Жалкое зрелище представляет мужчина, который дожил почти до шестидесяти лет и все потерял. И о чем они только думали тогда с мамой? Только о своей любви? И где же она теперь, эта любовь? Почивает на обломках разрушенных жизней окружающих их людей?

— Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь? — попросил он.

— Знаете что, Андрей Валерьевич, все-таки я поставлю чай. И еще — скажите, пожалуйста, вы сегодня обедали?

— Не знаю. Я плохо помню, что сегодня было. Помню, что везде искал твою мать.

— И для этого даже поехали на дачу?

Он кивнул.

— Неужели надеялись застать там Диану Дмитриевну, копающую грядки? — с сарказмом заметила Зоя, открывая холодильник. — Уверяю вас, что даже летом нам крайне трудно уговорить маму поехать на дачу, чтобы остаться там с Катей, а уж в такую холодную весну и подавно. И если бы вы не были так пьяны, вы бы сами об этом догадались.

— Но где же она?

— Думаю, что найдется. А в таком состоянии, в котором вы находитесь сейчас, вы вряд ли бы с ней договорились. Так что все к лучшему. Сейчас я разогрею вам котлеты с картошкой, и вы поедите, прежде чем мы продолжим наш разговор. Извините, но я не могу разговаривать с человеком, который с трудом фокусирует на мне взгляд. А вы пока идите в ванную и приведите себя в порядок. Причешитесь и постарайтесь навести тот самый лоск, на который были так падки ваши дамы. А то дедушку перепугаете, если он зайдет на кухню и увидит вас в таком состоянии.

— Зоя, вы мне как дочь, — Андрей Валерьевич встал и, царапнув Зою щетиной во время поцелуя, удалился в ванную.

Зоя занялась приготовлением ужина, чертыхаясь про себя. А ведь вечер так хорошо начинался. И надо же было явиться этому Казанове. И что только в нем женщины находят? Обычная размазня с красивой физиономией, когда не пьяный, конечно.

— Мама, бабушка нашлась, — в кухню вбежала Катя.

— Тихо! — прижала палец к губам Зоя. — Не говори об этом дедушке. Ему еще надо ее немного поискать. Ладно?

Катя улыбнулась и умчалась в комнату.

— Привет, — тихо сказала Зоя, закрывая за собой дверь.

— Ты совсем мне не звонишь. Наверно, забыла, что у тебя есть мать? — обиженно начала Диана Дмитриевна.

Зоя улыбнулась — мама была в своем репертуаре.

— Нет, мамуль. Такое не забывается. К тому же сейчас я занимаюсь одним очень интересным делом, касающимся тебя.

— Это чем же? — подозрительно спросила Диана Дмитриевна.

— Я привожу в порядок твоего возлюбленного или бывшего возлюбленного.

— Андрей заявился к вам?

— Именно, мамочка, и он по-прежнему уверяет меня в своей любви к тебе. Правда выглядит при этом не таким джентльменом, как ты любишь.

— Он пьян?

— Это мягко сказано, — засмеялась Зоя. — По-моему, он пьян уже давно. А сегодня не более чем вчера или третьего дня. Если я не ошибаюсь, это называется запой.

— Вот черт! — выругалась Диана Дмитриевна, что обычно редко себе позволяла. — Зачем ты его пустила? Я вот увидела его в окно и дверь не открыла. Притворяюсь, что меня дома нет.

— Молодец! — воскликнула Зоя. — Поэтому он съездил на дачку и приехал к нам.

— Он был на даче! Он сумасшедший. Ты бы лучше не открывала ему дверь, Зоя.

— Ты предлагаешь, чтобы он сидел у меня под дверью? Как это было у тебя на той неделе? Я так не могу.

— А что ты будешь с ним делать?

— Для начала накормлю ужином. Потом попробую убедить бросить пить.

— Зоя, я много раз это пробовала. Поверь мне, это бесполезно.

— Ну, я еще не пробовала, — возразила Зоя. — А потом, ты знаешь, мне его как-то жалко. От него все отказались.

— Конечно, он себя так ведет.

— Мам, давай я тебе перезвоню, — Зоя услышала шаги в коридоре.

— Постарайся от него отделаться и убедить его оставить тебя в покое.

Зоя бросила трубку на рычаг. Кажется, она разозлилась. Эти взрослые просто, как дети. Она вылетела в коридор, едва не сбив Андрея Валерьевича, который не так уж крепко держался на ногах, но уже был причесан.

— Это была она? — воскликнул он.

— Нет, моя подруга, — отмахнулась Зоя. — Пойдемте ужинать.

Наевшись котлет с картошкой и выпив несколько чашек крепкого чаю, Андрей Валерьевич изрядно протрезвел и опять начал свою песню об одиночестве.

— Значит так, Андрей Валерьевич, — серьезно заявила Зоя. — У вас есть последний шанс поправить свое положение. Сейчас вы отправляетесь домой, а завтра с утра едете в больницу и кодируетесь. После этого вы звоните мне и говорите об этом. А моя задача убедить маму сделать еще одну попытку. Но вы к ней без меня больше не ездите! Обещайте мне!

— Почему? — жалобно заныл он. — Я хотел сказать ей, что я не могу без нее.

— Вот и докажите это. Зашейтесь! Вспомните, что вы мужчина, в конце концов! Да что это такое! На вас стыдно смотреть. Вы же военный летчик! — распалялась Зоя, чувствуя, что эта его мягкотелость начинает ее раздражать.

— Все в прошлом, Зоя. Все в прошлом, — вздохнул он.

— Ничего, у вас есть еще и настоящее. Вы должны вернуть свою любовь, о которой я так наслышана и вашу дочь Марину. Она не вернется к вам, если вы будете пить. — внезапно Зоя поняла, что она так кричит, что наверно слышно в комнате. — А сейчас извините, но мне надо укладывать дочь спать. Вы можете пожелать ей спокойной ночи.

— Да, конечно, я пойду, — он с трудом поднялся. — Спасибо, Зоя. Ты лучше всех. Ты все понимаешь.

Зоя смягчилась.

— Я жду от вас звонка, чтобы попробовать поговорить с мамой.

— Может, ты поговоришь и с Мариной? — он смотрел на Зою с надеждой.

— Ну уж нет. Это должны сделать только вы. У меня от семьи Яковлевых одни проблемы.

— Ладно, — он неловко просунул руки в рукава куртки. — Я завтра пойду в больницу.

— А сегодня обязательно выспитесь, — сказала на прощанье Зоя и облегчением закрыла за ним дверь.

Она вошла в комнату и посмотрела на разложенные журналы и свой альбом. Настроения заниматься чем-нибудь не было. Десять часов вечера. Вспомнив, что она обещала почитать Кате книжку перед сном, она заглянула в ее комнату, но дочка уже крепко спала, подложив ручку под щечку. Она так и не дождалась маму. Зоя ощутила укор совести. Ведь собиралась весь вечер провести с ребенком, а вместо этого пришлось решать проблему с ее дедушкой, который совершенно запутался в жизни. «Ох уж эти Яковлевы»! — вздохнула она и, поцеловав Катю, погасила свет в ее комнате.