Друг в нужде (СИ)

Обычно, когда она расстраивалась, она подбадривала себя, создавая новое и интересное искусство, но сейчас ей не хотелось подбадривать. Папа-Джек был мертв. Она спросила его о единороге, и теперь он умер. Было странно думать о том, как его больше не будет. Он больше не рассказывал ей истории о постели, о старых временах и о первоначальной Бойне Девять. Нет больше терпеливых проницательных критических замечаний в ее искусстве, никто не мог дать ей те небольшие кусочки совершенного совета, когда она была расстроена или опущена. Больше нет папы.

Она догадалась, что у нее в голове было мнение, что когда-нибудь Джек не будет там. Он начал становиться немного старше, немного медленнее. Когда она увидела, что ее понимание биологии сказало ей, что это был только вопрос времени, пока он не остановится. Ее сердце не восприняло это, хотя, как мог быть мир без Папы? Почему он не видел, почему он не двигался, когда плохой единорог начал все пылать? Она никогда не видела, как Джек удивился, но незадолго до этого он был. Он выглядел удивленным, и теперь это странное выражение, которое не принадлежало папе-Джеку, всегда было бы тем, как она его помнила.

Ампутация, возможно, пошел и увидел, что осталось от Джека, если это место не так плохо. Каждый шаг ближе к месту смерти Джека заставлял ее чувствовать себя хуже, хуже, чем она могла когда-либо вспоминать. Плохие воспоминания, которые не имели никакого смысла. Поэтому она сняла свой фартук и убежала от этого места, пока не исчезли ужасные воспоминания. С тех пор она медленно блуждала к дому, остальные хотели знать, не сказал ли им еще Душечка.

Она не думала, что они будут намного дольше. Папа-Джек был тем, кто держал их вместе, и заставил всех сесть за обедом вместе. Краулер попытался бы сразиться с мамой-сибирь, и она позволила ему, и он умрет, или она не будет, и он уйдет и умрет. Он был не таким жестким, как ему нравилось думать, что он был. Манекен может остаться, или он может продолжить свой квест в одиночку. Ему понравился Ампутация, но он не был большим помощником. Душечка осталась бы, потому что она была непослушной сестрой, которая думала, что Папа-Джек и Ампутация не знали, что она пыталась медленно промывать мозги остальной семье. Папа-Джек был так рад удивить ее, теперь он никогда этого не сделает.

Без руководства папы она подумала, что Ожог уйдет, и герои в конце концов ее доставят. Шаттерберд ушел, папа-Джек был единственным, кого она считала умным и зрелым, чтобы поговорить. Сначала она сделает беспорядок. Это было несправедливо, она попросила единорога, и теперь вся ее семья собирается уйти. Это было несправедливо.

Она была настолько задумана, что не видела женщину в костюме, пока она не оказалась прямо перед ней. Прямо сейчас она не была в высшей психической форме, но что-то о ней делало Ампутация непростым. Прежде чем она смогла сформулировать свои разрозненные мысли, женщина говорила.

"Сегодня здесь опасно. Вы должны быть хорошей девочкой и как можно быстрее вернуться домой. С этим женщина шагнула мимо нее. К тому моменту, когда сознание Бонсауса догнало ее, как странно, что она столкнулась, она развернулась, чтобы найти женщину, которую нигде не было видно. Ускорившись, она добралась до дома всего несколько минут спустя. Ей действительно хотелось обнять, но после осмотра единственного дома была Душечка. Она лежала на полу рядом с окном в гостиной, негромко дыша, с видом страха, выгравированного на ее лице. "Хммм", - подумала она, глядя вниз на Душечку. Остальные все еще должны быть набирать своих кандидатов на открытую позицию в Девяти.

Она достала один из негабаритных белых фартуков с крючка у двери и наклонила голову под контур шеи, прежде чем спуститься вниз в подвал. После того, как они переехали в Джек, она дала ей подвал для использования в качестве своей мастерской. Части тела висели от серии крючков вдоль стены, и пара промышленных стеллажей занимала весь свой текущий запас электроники. Несколько незавершенных работ стояли неподвижно в углу, где она оставила их раньше, и тело Топорылого лежало на большом деревянном столе в центре комнаты, дыша через мощеный вентилятор, пока она не решила, что с ним делать. Ей повезло, чтобы добраться до него сразу после того, как Душечка убил его, чтобы занять его место в составе Девяти.

Она действительно хотела, чтобы кто-то обнял прямо сейчас. Умный мозг быстро вспыхнул до изображения милого пурпурного инопланетного единорога, и она прижала одну руку к столу, когда несколько слез текли по ее лицу. Нет, она больше не хотела этого плохого единорога. У нее ударила мысль, и она вздрогнула. Она снова оглядела комнату, взяв все части, которые у нее были, она посмотрела на лицо Топорылого, а затем она повернула глаза вверх к потолку, а Душечка лежала в фуге. Ампутация подошел к полкам и вытащил набор инструментов. Некоторые кандидаты другого потерпели неудачу, и она, вероятно, могла убедить их дать ей левый запас. Мама-сибирская могла найти ей что-нибудь особенное, что ей нужно.

Ей не хотелось, чтобы плохая единорога, но это не значит, что она не могла ее разыграть. Хороший .

Глава 7, Сцена 1)

Twilight не были уверены, как долго она стояла там, обнимая Мими, когда она закричала в ее мех, но через какое-то время она услышала какое-то бормотание позади нее. Кто-то прочистил горло, и она поддерживала ее объятие обезумевшей девушки, как говорил Скитер.

"Гм, Twilight? Ты в порядке? Twilight обмотали девушку, которую она обнимала, прежде чем отпустить ее объятия и повернуться лицом к Киттеру. Она почувствовала, как одна из рук Мими уселась у ее шеи и нажала вниз, как будто ей нужно было поддерживать, чтобы она стояла. Скитер стоял примерно в десяти футах от него, а остальные, где собрались немного дальше. Их одежда была сожжена и разорвана, и Twilight увидели сердитые красные пятна на обнаженной коже Трещина, когда она прислонилась к большой массе Грегора. Тритон помогал Спитфайру сидеть мягко, и Лабиринт крепко сжимал руку Трещина.

Twilight выпустили дыхание, которое она не понимала, что она держала. Никто не умер. Это была не башня, это были не жилые дома. Все в порядке, все в порядке. Она коротко закрыла глаза и глубоко вздохнула, внимательно слушала ветровую щетку сквозь листья над ней и ощутила мягкую траву под ее копытами. Все в порядке, с ней все в порядке.