Теория катастроф

И замолчал.

– А у вас там? – прервал Юра установившееся молчание. – Как вообще? Как это планируется?

Петр Иванович сладко потянулся.

– А у нас нормально, – ответил он. – Я же объяснил – для себя строим. Хочешь – посмотрим завтра. Часиков в двенадцать. Когда дед от тебя уже уйдет.

Но возникший поутру дедушка Пискунов уходить вовсе не торопился. Получив от Кислицына пачку бумаг первого выпуска, дед дважды пересчитал их, потом устроился на краешке кресла и недоуменно уставился на Юру, явно чего-то дожидаясь. Юра выждал пару минут, потом прокашлялся и сказал:

– Ну так что?

– Как что? – не понял его дед. – А ордер?

– Какой ордер? – встревоженно спросил Юра, которому вдруг показалось, что комиссован дед был не просто так.

– Из кассы ордер, – пояснил дед, поглубже заползая в кресло. – Что вы у меня деньги приняли. А мне продали бумаги. Чтобы все было официально. По закону.

Юра вспомнил, как Тищенко предупреждал его вчера, что дед слегка сдвинулся на почве социалистической законности, и на душе у него полегчало.

– Я вам, Игорь Матвеевич, – объяснил Юра, – не через кассу акции продаю. Понимаете? Я вам свои личные акции продаю. Поэтому никакого ордера тут быть не может. Поняли меня?

– Не понял, – зазвенел дед командным голосом, и на лице его появилась тревога. – Какие-такие личные? Это что это за сделка такая? Спекуляция, что ли?

Юра взглянул на кабинетные часы, выругался про себя, схватил калькулятор и стал растолковывать деду существо сделки. Через полчаса дед, трижды пересчитав курс доллара к рублю и проверив номиналы бумажек “Форума”, убедился, что никто ничего незаконного не зарабатывает, и несколько повеселел. Но тревога на лице не проходила.

– А вот я сейчас пойду туда, – медленно проблеял дед, о чем-то размышляя. – Отдам бумаги. А они меня спросят, где я их взял…

– Не спросят, – взревел Юра, понимая, что старый придурок уже отнял у него час жизни и останавливаться на этом не собирается. – Не спросят! Они ни у кого не спрашивают! Просто платят деньги – и все. Все! Поняли меня?

Дед решительно замотал головой.

– Так не бывает, – объявил он, отодвигая от себя форумовские бумаги. – Чтобы деньги платили и ничего не спрашивали, так не бывает. Обязательно спросят! А я им что скажу?

– Скажете, что у меня купили! Лично! У меня! Поняли?

– Ага, – злорадно сказал дед. – И они мне поверят. Фигушки! – И он для убедительности поводил перед Юриным носом фигурой из трех пальцев с нестрижеными черными ногтями. – Возраст у меня не тот, чтобы в милиции объясняться. И биография, – голос деда окреп и возвысился, – тоже не та.

Юра почувствовал, что у него начинает подниматься давление, схватил телефонную трубку и трясущейся рукой стал набирать прямой номер Тищенко. С третьей попытки ему удалось дозвониться.

– Угу, – мрачно произнес Тищенко, выслушав сбивчивый Юрин рассказ. – Дай я с ним поговорю.

Юра смотрел на почтительно согнувшегося деда, слушал, как на другом конце провода Тищенко что-то орет свирепым голосом, и с мучительной тоской ждал, когда же закончится этот идиотский спектакль и можно будет ехать осматривать обещанную вчера квартиру. Предложение Тищенко было суперблагородным. За то, что Юра профинансирует покупку однокомнатной квартиры для этого чертова деда, Тищенко продавал Юре роскошные пятикомнатные апартаменты с оплатой бумагами “Форума” пятого выпуска. Расчет состоял в том, что вскоре после пятого выпуска “Форум” должен был неминуемо накрыться медным тазом, и платить за эти бумаги Халамайзеру уже не придется. Поэтому квартира отдавалась Юре фактически бесплатно. Хотя по бухгалтерии Тищенко все пройдет якобы за живые деньги.

И вот теперь этот психованный ветеран шутит дурацкие шутки и мешает двигаться вперед.

Наконец дед закончил препираться и протянул Юре трубку обратно.

– Вот что, – сказал Тищенко заметно охрипшим голосом. – Достал он меня. Давай так сделаем. У тебя юристы есть? Вот и ладно. Пусть быстренько склепают договорчик. Что ты, Кислицын, продал, а он, Пискунов, купил… Что он тебе деньги, а ты ему бумаги… И так далее. Иначе он не отвяжется. Сделаешь?

Еще через час дед, пропахав носом каждую букву в спешно нарисованном юристами договоре и детально изучив оба Юриных паспорта – российский и заграничный, – удовлетворился, изобразил подпись, сложил свой экземпляр договора вчетверо, запрятал его в брючный карман, пожал Юре руку и засеменил к выходу. У двери он повернулся, сложил обе руки в приветствии и почему-то громко прошептал, выразительно подмигивая:

– Зайгезунд!

Потом подумал и добавил уже обычным голосом:

– Завтра, значит, зайду. Как договорились.

На осмотр своей будущей квартиры у Юры ушло не более получаса. Петр Иванович не кривил душой, когда говорил, что строили для себя. Уходящие в заоблачную четырехметровую высь потолки были безукоризненно ровными. Ноги скользили по отлакированному дубовому паркету – дощечка в дощечку. Огромные, в человеческий рост, окна упирались в мраморные подоконники, а под ними красовались тонкие белые пластины немецких батарей отопления. Квартира была в двух уровнях, и, поднявшись по деревянной лестнице, Юра увидел уже смонтированную сауну с бассейном и шестнадцатиметровым спортзалом для тренажеров.

– Нормально? – поинтересовался Тищенко, сопровождая Юру по квартире. – Или как? А ты губами шевелил… Теперь давай о делах поговорим.

Они устроились на подоконнике и закурили, стряхивая пепел в открытое для этой цели окно.

– Я кое с кем посоветовался, – сказал Тищенко. – Есть одна заковыка… Короче, тебе эту квартиру продать не получится. Я имею в виду – как физическому лицу. Только на твою фирму.

– Почему?

– Не получится. Есть тут одна заковыка… А ты на фирму не хочешь купить?

– Не знаю пока, – признался Юра. – А в чем дело-то?

Петр Иванович пропустил вопрос Юры мимо ушей.

– Тебе так даже удобнее будет, – сказал он. – Во-первых, ты же сейчас где-то живешь, прописан там. В двух местах тебя все равно не пропишут. Во-вторых. Одно дело, когда у фирмы есть имущество, и другое – когда у человека. Богатеньких-то у нас не очень жалуют. И потом. Налог на имущество. Он здесь приличный набежит. Оценка-то не по БТИ будет, а по покупной стоимости. Зачем тебе свои бабки платить? Ну и так далее.

Юра задумался. В принципе, в словах Петра Ивановича был определенный резон. И про налоги. И выписываться из квартиры, оформленной в общую долевую собственность с бывшей женой, ему вовсе не хотелось. Да и вселиться в хоромы, числящиеся за его собственной, принадлежащей ему на все сто процентов фирмой, никаких проблем не составляло. Всего-то и надо будет ему арендовать квартиру у самого себя, подписать с собой договорчик, да раз в год вносить в кассу пару рублей в качестве арендной платы. И возможные вопросы о том, на каком поле он, простой российский предприниматель, напахал около семисот штук зеленых на апартаменты, никогда не будут заданы.

Вполне возможно, что он и сам бы мог выйти к Петру Ивановичу с такой идеей. Но то, что первым об этом заговорил Тищенко, Юру почему-то насторожило, и кольнуло в сердце предчувствие беды. Кольнуло и исчезло.

– Так в чем заковыка, Петр Иванович? – поинтересовался он.

Петр Иванович пожевал губами.

– В пердуне этом старом, – признался он, помолчав немного. – Понимаешь, я никак не думал, что он так упрется насчет договора. Вот этого… про который я тебе говорил… Получается как. Ты ему продал бумаги. Я тебе продал квартиру. Считай подарил. А он у меня – бывший тесть. И по документам все бьется. Начнут раскручивать – в миг докопаются. А так получается, что бумаги продал ты, а квартира ушла на какую-то фирму. Оно, конечно, и так раскручивается, но все же не сразу. И договариваться уже можно будет. Ну что, по рукам?

Объяснение Тищенко было настолько логичным и естественным, что Юра сразу повеселел. И долго еще потом, продумывая всю схему, пытался он вернуть в память неожиданно возникшее в момент разговора нехорошее ощущение, но это у него так и не получалось. Уж больно все было логично и естественно.