Морские короли Шаги за спиной (СИ)

- Хм,  интересно...

В кубке тоже оказалось не вино.

- Смородиновый морс, - Алаис развела руками. - Если вы прикажете,  я пошлю за вином.

Преотец взмахнул рукой. Ему не хотелось видеть слуг,  суетиться, что-то делать - на миг он расслабился. Хорошо было вот так,  сидеть у огня,  поедать вкусности, потягивать кисловатую жидкость...

- Не стоит. Спой что-нибудь?

Алаис улыбнулась. Блеснула глазами,  опускаясь на шкуру,  протянула руку за гаролой.

 - Дай мне силы,  боже,  не бери дороже,

Чем могу я отдать

Дай мне веру в чудо,  не гони оттуда,

Где могу я встать

Дай мне искру счастья,  не гони в ненастье

В темноту и дождь

Я дойти стараюсь, слепо подчиняясь

Ты меня ведешь...

Эттан слушал, откинув голову назад. Люди всегда одинаковы,  и всегда боятся,  что у них не хватит сил.

Я тебе поверю, жизнь свою доверю

Не гони меня

Я взлечу на небо, уничтожу небыль

Росчерком огня...

Одна песня закончилась,  началась другая,  третья,  потом Александра взялась рассказывать сказку, а Эттан слушал. И смотрел на рассказчицу.

Пепельные волосы в бликах огней,  тонкое лицо,  глубокие темные глаза...

Луису повезло.

А ему?

Такая женщина может быть достойной подругой и для Преотца,  не только для его сына.

***

Магистр Шеллен смотрел на корзину,  которую поставил у его ног тюремщик.

- Ты это... если спросят, откуда - скажи,  что я тебе ничего не передавал,  понял? Скажешь - Хомяк отдал?

Шеллен медленно кивнул.

- Что это?

В корзине оказалось вино,  хлеб, сыр,  мясо,  и бутылка с какой-то настойкой.

- Сказали,  этим раны протирать. Чтобы не загноились.

Шеллен только усмехнулся. Ну,  загноится, и что? Попадет он на плаху с горячкой - или без нее? Какая разница?

- Кто сказал?

- Девка. То есть баба,  такая... видная, - описание у тюремщика получилось не очень, тот сам это понял,  и досадливо сплюнул. - Сказала,  Эли ее звать.

Элайна...

Сердце пропустило удар.

Элайна. Поляна с одуванчиками,  сияющие глаза любимой, Атрей,  другая,  мирная жизнь...

Сын, солнце,  свобода...

Шеллен усилием воли изгнал эти мысли.

- Больше она ничего не сказала?

- Сказала. Что ее звать Эли, и что она на тебя надеется.

Шеллен медленно кивнул.

Элайна в Тавальене. Что она хочет? Смешной вопрос. Конечно же,  освободить его. А вот что получится?

Только бы она не попалась в руки Эттана Даверта. Шеллен молчал,  до сих пор молчал,  несмотря на все попытки палачей разговорить его. Дыба, иголки под ногти, пытка водой, пытка огнем... это все было. Но это лишь боль физическая.

А вот увидеть,  как все это проделывают с твоей любимой женщиной...

Шеллен знал,  что не выдержит. И это было страшно. Он съел все,  что было в корзине,  выпил вино,  протер раны настойкой - боль была адская,  но он терпел. Пусть такие мелочи,  но он не мог подвести  любимую женщину. Тюремщик забрал корзину,  и ушел, оставив Шеллена один на один с недобрыми мыслями.

Эли,  милая...

Зачем ты приехала? Уезжай,  прошу тебя, уезжай...

***

Рыцарь Ордена Стэн Иртал сидел у стены и занимался важным делом.

Просил милостыню.

- Пода-айте на пропитание,  нищему,  больному,  хромому,  слепому,  подайте,  во имя Ардена,  да смилуется над вами Мелиона,  да пошлет плодородие вашим женам...

Тут важно и что говорить,  и как...

Было бы важно,  если бы Стэн хотел заработать. Но рыцарю хотелось примелькаться у главного Храма,  дождаться Эттана Даверта,  и убить!

Убить подонка!

Лучше бы медленно и мучительно,  но вряд ли у него получится. Разве что в живот ударить - пусть подыхает от сгнивших кишок?

Но дадут ли ему добраться до Преотца? Охрана у того отменная, подонок стережется,  как может. Стэн нанесет один удар,  а потом его схватят. Значит,  нужно,  чтобы удар был смертельным... надо достать яд. А денег нет,  денег мало. Стэн мог и сам приготовить яд из крови и тухлятины,  во всяком случае, при ранении в живот Преотец умер бы от заражения крови,  а это неплохо. Но удастся ли ему нанести удачный  удар, прежде,  чем вмешается охрана? А если Стэн просто зацепит негодяя?

Нет,  тут надо действовать наверняка, чтобы хватило одной царапины. Но такой яд стоит очень дорого,  у Стэна столько нет. Отнять силой? Не вариант,  его убьют раньше,  чем он доберется до Преотца,  преступный мир Тавальена - та еще клоака. Нужен яд,  и хорошо бы еще арбалет с запасом болтов,  так было бы и надежнее.

А денег нет...

Кто это?

К храму подошла женщина. Осенила себя знаком Ардена,  умеренно подала нищим,  шагнула внутрь. Стэн узнал бы ее из сотни.

Ее - и еще одну.

Благодаря этим женщинам он выжил,  когда его братьев рвали на куски,  они спрятали его в своем доме,  отвели погоню... это была старшая. Лизетта Шедер.

Она здесь? В Тавальене?

Стэн подумал,  и принялся собирать свои вещи. Шапку с подаянием,  костыль...

Он проследит за Лизетттой,  и узнает,  где она живет,  и зачем приехала в Тавальен. И... да,  ему стыдно,  но не настолько,  чтобы отказаться от своего замысла. Может быть,  он сможет разжиться у нее деньгами для осуществления своего замысла?

Стоило попробовать.

Род Карнавон

Ант Таламир смотрел на горящий замок.

Хорошо-о-о...

Уютно, приятно как-то даже...

Горел Эфрон.

Больше полугода осады завершились к большому удовольствию Анта - полной его победой. Семьи Эфронов больше не существовало. Он лично позаботился. Прямых наследников не осталось, и Эфрон станет частью Карнавона, как, кстати, и было в древние времена. С тех пор прошло немало лет, герцоги растеряли былое влияние, но Таламир собирался восстановить его, хотя бы в Сенаорите.

Да, при дворе его положение чуть пошатнулось, но сейчас ее величество должна вновь оценить своего рыцаря. Таламир, от которого сбежала жена - одно. Таламир, одерживающий убедительные победы - совсем другое. Смеяться над победителем, дураков нет.

Но где же Алаис?

Таламир продолжал ее искать, но пока безуспешно. Утешало лишь то, что Алаис была жива - это определенно.

Карнавон был неспокоен, море волновалось, пожирая корабли и лодки, косатки ходили вдоль берега стаями, но это просто отсутствие крови Карнавонов на родовой земле. Не смерть, нет. Это-то Таламир хорошо знал, почитал древние хроники.

Когда умирает герцог - море бунтует и бесится, оно требует, чтобы умерший вернулся в его лоно. А Алаис...

Таламиру неприятно было об этом думать, не хотелось говорить, но Алаис ведь была последней из рода. Это она - Карнавон, не он. Сколько бы титулов не подарила ему королева, сколько бы грамот не висело на стене в зале, сколько бы ни кланялись перед ним, крови-то нет. Даже ублюдочной...

Он даже не бастард. Карнавон никогда не примет его.

Если Алаис умрет, море разрушит замок, и Карнавон станет непригоден для жизни на долгие-долгие годы. Весь Карнавон.

Старый, тот самый, от которого триста лет отгрызали по кусочку...

Зацепит и Эфрон, и Видапль, и Эстерон, и... Да половина Сенаорита будет разрушена!

Лидия это прекрасно понимает, и в каждом письме напоминает о необходимости найти жену. А Алаис все не находится и не находится.

Где она может быть?

В то, что 'обожаемая' супруга живет в нищете, побираясь ради корочки хлеба, Таламир и на минуту не верил - не тот характер. Алаис слишком умна, чтобы идти на дно, более того, если она там окажется, через некоторое время ее светлость станет главной. Сожрет вожаков, займет их место, возьмет вожжи в свои руки - и все это с извиняющейся улыбкой, словно нехотя, исключительно вежливо...

За это время Таламир не раз вспоминал свои разговоры с женой, и все чаще понимал, что его обвели вокруг пальчика. Убедили в своих благих намерениях, пообещали звезды с неба, и ударили в спину. То, что сам он собирался избавиться от жены, получив пару-тройку наследников, Таламир уже забыл. И совершенно искренне возмущался вероломством негодяйки.