Чужие письма

Они нам еще пригодятся!

Поэтому прошу тебя ответить вот на какие вопросы:

1) Как ты думаешь организовать отправку мебели?

Советую тебе заказать контейнер и погрузить в него шкаф, зеркало и кровать, а если поместятся, то и те мягкие стулья, что стоят в комнате.

2) Где будет жить до окончания учебного года маленькая Люся?

Кто отвезет ее на лето к бабушке?

3) Продала ли ты мой костюм и швейную машинку?

А еще, очень тебя прошу: сделай себе хорошие фотоснимки, небольшие такие, как для паспорта. Снимись, когда ты в хорошем настроении, и одно фото сразу же вышли мне.

10 апреля

Сегодня утром получил твое письмо от 5 апреля. Ты пишешь, что после посещения поликлиники хуже себя чувствуешь, что врачи невнимательно, холодно и грубо с тобой обращались…

Раз так, то посещай их реже или же вообще потерпи до Москвы!

Тем не менее, ни в коем случае не прислушивайся к тому, что станут тебе нашептывать всякие там кумушки!

В целом же, будь, моя красавица, бодрее и умнее! Знай, что я всегда с тобой, что все мои мысли днем и ночью только о тебе!

Почему ты пишешь в своих письмах «март»?

Разве март сейчас?

Сейчас — апрель!

Дорогая и милая моя ЛЮБА, с того самого дня, как пришла твоя посылка, я себе, кроме хлеба, ничего не покупаю.

Утром ем с чаем халву, на обед варю себе картошку с салом, а вечером у меня к чаю яблоки с хлебом.

Я уже писал тебе, что пироги твои получились очень хорошие.

Сало ты тоже купила очень даже хорошее.

Настоящее украинское хлебное сало!

Яблоки тоже хорошие.

Ем их с хлебом и желудок у меня не расстраивается.

Сейчас в Москве уже нет в продаже ни апельсинов, ни мандарин, да и яблок стало меньше.

Поэтому ты кушай там у себя вдоволь самые свежие продукты, а на обед вари себе и маленькой Люсе курицу.

В Москве сейчас свежих кур нет.

Не видно и мороженых.

Они бывают в продаже только осенью.

11 апреля

Я уже писал тебе, моя милая ЛЮБА, чтобы ты купила для меня на рынке две крупные курицы или хорошего гуся.

Недорогих, но обязательно со штампом ветеринарного врача.

Отвари их, подсуши хорошенько в духовке, положи в большую эмалированную кастрюлю, а потом распусти на сковородке сало и этим салом залей куриц или гуся.

Сало застынет, и в таком виде все, что ты положишь в кастрюлю, сохранится хоть месяц, и тогда ты ее сможешь мне с кем-нибудь переслать или отправить посылкой.

Этого мне вполне хватило бы недели на две.

Я тебе потому так много и подробно пишу об этом, потому что у вас на рынке продукты гораздо дешевле, чем в Москве, и надо этим пользоваться, пока есть такая возможность.

Почему ты не сообщаешь, продала ли ты те вещи, которые ни тебе, ни мне в Москве уже не нужны будут?

Поторопись.

Оставшийся до декретного отпуска месяц пролетит незаметно.

Ты бы вот пригласила мастера, пусть он исправит проигрыватель у твоего радиоприемника, про который ты говорила, что он — «трофейный», а потом этот радиоприемник продай.

Во-первых, он нам в Москве совершенно не понадобится. Его и поставить будет негде, а мы им и у тебя очень редко пользовались.

Во-вторых, мой радиодинамик работает безотказно, слышимость исключительная, а по 1-й программе московского радио идут такие хорошие передачи для взрослых, детей и юношества, что успевай только слушать!..

До отъезда у тебя остается еще целый месяц.

Ты все основательно продумай, посоветуйся со мной и не спеши.

А то меня рядом нет, и тебе одной, разумеется, трудновато.

………………..

………………..

3 мая

Сегодня получил твое «последнее» авиаписьмо, в котором ты пишешь, чтобы я приехал на пару месяцев, и тогда мы решим, где нам жить…

Дорогая моя и милая моя ЛЮБА, да есть ли мне смысл ехать туда, где я всю свою оставшуюся жизнь буду сожалеть о том, что навсегда уехал из Москвы?!

Достаточно же мне еще раз заболеть, и я уже вряд ли выдержу.

Я этой зимой настрадался.

С меня хватит!!!

Живу в Москве 25 лет, и ничего подобного со мной здесь еще ни разу не случалось!

И стоит ли нам тратить сейчас деньги на дорогу, если я хожу в такой рваной обуви, что мне даже стыдно из дома выходить?!

К тому же ты скоро оставишь работу, и у нас каждый рубль, каждая копейка будут на учете.

Какие там разъезды?!

Лучше будет, если ты без лишних волнений и беспокойств поскорее приедешь в Москву, а я тем временем найду здесь себе работу. Скоро на мои плечи ляжет обязанность содержать всю семью, поэтому мне дорог в Москве каждый день, дорога каждая минута.

Правда, недавно я согласился было переехать жить к тебе.

Но в этом ты сама виновата.

Мы же с тобой договорились, что жить будем в Москве.

Это ведь Москва!

Тут и говорить нечего!

Но недавно, до твоих авиаписем, в середине апреля, ты мне сообщила, что ребенок очень шевелится, даже спать тебе ночью не дает, и уже очень похож на меня…

Когда я это прочитал, сильно расчувствовался и сгоряча написал тебе все свои авиаписьма, в которых соглашался переехать к тебе жить насовсем… Теперь же я не сплю, не ем и постоянно думаю: зачем же я тебе все это написал?!

Дорогая моя ЛЮБА, вот ты пишешь, чтобы я, выезжая, захватил с собой распашонки, пеленки, босоножки и зимнее пальто для маленькой Люси…

И я представил себе такую «картину»: вот переехал я жить к тебе, у нас появился ребенок, мы счастливы, а какой-то спекулянт перепродает нам привезенную из Москвы одежду и обувь!

Так не лучше ли нам самим жить в Москве, здесь одеваться, обуваться и вообще обходиться без помощи спекулянтов?!

И еще.

Ты предлагаешь мне поменять мою комнату на целую квартиру какого-то там у вас военного…

Почему это, спрашивается, должен я ему предоставлять свою московскую прописку?!

Разве для этого прожил я тут всю свою сознательную жизнь и потерял здесь всех своих родных?!

Нет!!!

Поэтому пусть этот ваш «военный» ест там у себя летом и осенью дешевые яблоки и спелые груши, а я, хоть и на два-три рубля дороже, но преспокойно куплю их себе и съем в Москве!

Не могу я сейчас отсюда уехать еще и потому, что летом у нас станут сносить сараи и подводить газ к большим печкам, а это означает, что тех, кто живет в маленьких комнатах, где имеются временные печки, станут переселять в большие или вообще предоставлять им жилплощадь в новых домах.

Мне об этом и в жилищной конторе говорили.

Поэтому тебе необходимо поскорее все сделать и приехать в Москву, а не тянуть волынку.

4–5 мая

Сегодня получил еще одно твое авиаписьмо, но сам уже во второй раз отвечаю простым.

Тебя очень трудно понять.

То ты все время писала, что очень хочешь поскорее приехать в Москву, а теперь зовешь меня к себе…

Можно прямо-таки одуреть от таких твоих писем, тем более, что мне и так не сладко живется!

Вспомни все, как было. Сперва ты полтора месяца меняла фамилию, а на это понадобилось только три дня.

Всех слушала — только не мужа!

После оформления брака потащила меня к себе.

Ты ведь прекрасно помнишь, как не хотел я тогда ехать!

И вот тебе результаты: я перенес тяжелую болезнь, чудом уцелел, потерял пенсию, остался без обуви. Я для своих ног обувь покупаю зимой, а не летом, когда все нарасхват!

Одна беда тянет другую.

А если бы я тогда настоял на своем, то все бы у нас было к лучшему.

А именно: ты давно бы уже жила в Москве, здесь же и работала бы вплоть до декретного отпуска, да и я, скорее всего, не лишился бы пенсии и уже состоял на учете в райжилотделе, как инвалид, проживающий с семьей в очень маленькой комнате.

Ты и сейчас, моя милая, все еще что-то тянешь, а роды — вот-вот!

Ты воспользовалась тем, что я, будучи не в силах одолеть ту беду, которая свалилась на мою голову, написал тебе все свои авиаписьма, написал сгоряча, не подумав как следует, думая, что ты меня за них только отругаешь, а ты давай хныкать и посылать мне какие-то каракули о том, чтобы я катался взад-вперед, тратил деньги, что-то высматривал, к чему-то привыкал и так далее…