Я и мои (бывшие) подруги

Те ели и нахваливали. Мы Илюшиного не ели — не зря тусовались на кухне, видели, как он готовит, как никогда не моет рук и не переодевается в белое поварское. Вся работа начиналась, когда Илюша уходил после обеда домой, оставляя мне грязную и разгромленную, как после артобстрела, кухню. Но я Илью все равно обожала — он смешно рассказывал о своем московском прошлом в роли самого крутого директора «самого престижного кафе» и джаз-музыканта по совместительству. От него я узнала много интересного о мужчинах и их взглядах на женщин.

Он был большой бабник — такой маленький кудрявый Геракл любви с детским лицом. Я бы в жизни не поверила, что женщины действительно клюют на него, если бы не видела каждый месяц новых подруг. Еще он обожал с рабочего телефона звонить родственникам в Америку.

Руководство так и не смогло поймать его с поличным.

Когда-то Валера в первый раз пришел на работу пьяный. Мы позвонили Лене и быстро спровадили его домой, пока не заметило начальство. Потом такие проколы стали повторяться и их заметили уже все. А однажды случилась драка. Отмечали Рождество вместе с молодежью — очень хорошо, с капустником, дискотекой, когда Валера ни с того ни с сего набросился на одного парня. Все в шоке отскочили. Одна я, руководимая своими артемоньими инстинктам, влезла между ними и заслонила парня грудью.

Странно, я знала, что Валера меня не тронет. Он меня уважал.

В это же время начала разваливаться Мишина семья.

Мои посреднические усилия ни к чему не привели — слушая каждую из сторон, я понимала их позицию, боль и правоту.

Жена, недовольная семейной жизнью, искала опору в секте мормонов. Это раздражало Мишу. Жену злила его пассивность, бесхарактерность и усилившаяся тяга к бутылке, а она имела место. Одно время ее сдерживала мать, железная женщина и учительница, потом жена — тоже железная женщина и учительница. Миша был хороший человек, но не борец, это правда. Когда мать неожиданно умерла от рака, Миша лишился обоих родителей. Ибо отец быстро, чуть ли не спустя пару месяцев после похорон, женился на новой. А та, действуя из любви к нему, другими словами, из страха за себя, радикально отвадила его от всего «старого».

В том числе и от сына.

Вот тебе и отцовская любовь.

Жена Миши решила подать на развод, начался «разводный» год, после которого только и рассматривалось заявление. Этот год супруги должны прожить отдельно и хорошенько подумать, возможно ли примирение. Миша съехал на другую квартиру, пил, вел себя нехорошо, устраивал некрасивые вещи. Я знала, что он скатится, я ведь его знала. Пассивность, которая так злила его жену, при неблагоприятных обстоятельствах нередко превращается в бесхребетность. Семья была тем колышком, за который он держался в жизни. И вот его выдернули. Все кончилось тем, что жена поменяла адрес и телефон, и дети лишились контакта с отцом, которого они стыдились.

Известия о них доходили издалека и с опозданием, их жизнь шла без участия и присутствия отца.

Мой рабочий договор давно закончился, и мы редко общались с Мишей. Иногда перезванивались, несколько раз я навестила его на новой квартире. При мне он не пил.

Стеснялся. Уважал? Как-то он сам позвонил перед моим днем рождения и выдал счастливым голосом:

— Я с девушкой познакомился!

— Ух, ты, здорово как! — обрадовалась я.

Нет ничего жальче, чем мужчина без женщины.

Уж очень они беспомощны и непрактичны, не в состоянии даже элементарно обслужить себя. Хотя Миша как раз был хозяйственным и совершенно семейным человеком. Все мог, и тем дополнительно ценен. Это он научил меня массе полезных вещей. Мой тогдашний муж-ученый не был большим подспорьем в хозяйстве, приходилось делать мужскую работу самой: класть кафель, ламинат, делать ремонты. Миша обстоятельно, даже несколько дотошно объяснял мне суть работы и нередко помогал там, где требовались четыре руки. Я старалась не злоупотреблять его добротой. Я вообще не могу просить…

— Знаешь, подруга, она — граната в постели! — не удержался и похвастался он по телефону.

— Вот и отлично. И как зовут твою гранату?

— Роза.

— Хорошее имя.

— У нее такие ресницы! Сантиметра три. Ты знаешь, как она их раздирает? — задал он странный вопрос, но я его поняла, все же не зря продружила с человеком более десяти лет.

— Иголкой.

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

Он наивно решил, что если у меня ресницы не до бровей, то я ничего про них и не знаю.

— Приводи свою Розу на день рождения. Я так рада за тебя.

Так мы поговорили. Естественно, меня насторожила его радость по поводу бурной активности Розы в постели.

Конечно, пусть радуется, да только не стоит принимать ее исключительно на свой счет. Это еще одна генетическая программа. Девушке что-то очень сильно надо от него, иначе не расстаралась бы. Просто так МХАТ в постели не разводят. И кончится этот театр одной актрисы точнехонько в том момент, когда она своего добьется. Скорее всего, ей нужен вид на жительство. Она, видимо, нелегально здесь.

Ей срочно нужно замуж. Бедняга. Она и не догадывается, что Мишка официально все еще не разведен. Ну и хорошо.

Пусть старается дальше, пусть будет Мишке плотская радость. По его непроверенному утверждению, религиозная жена допускала его до тела, только когда ей нужен был очередной ребенок. Не густо…

И вот в моем доме появилась Роза. Мы обменялись взглядами. Этот дурак ей уши прожужжал, что мы друзья.

Эта дура не верит в дружбу между мужчиной и женщиной.

Пришла во всеоружии, при ресницах, в имидже приличной женщины — в деловом костюме. Но ничто не спасло ее.

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: на этой прожженной артистке выездной театральной бригады негде ставить клейма. Она изо всех сил старалась играть светскую женщину, но эта роль ей удавалась меньше, чем роль гранаты. Миша пытался сглаживать ее тупые ляпы, мы из любви к нему старались их не замечать. Вполне мило посидели, ладно. В конце-то концов, я с ней дружить не обязана. Да и вообще контачить. Это не моя весовая категория.

Но не тут-то было. Однажды раздался телефонный звонок, я подняла трубку и тут же чуть не отбросила ее, как ожившего мерзкого гада. На меня без всяких предисловий обрушилась лавина грязной ругани и мата. Я остолбенела, как уже упомянутая библейская жена Лота. Никто никогда не говорил на меня не то, что матерного слов, вообще плохого слова.

Это оказалась идиотка Роза. Что она мне только не наплела! Кто я такая и какая я дрянь (это я уже перевела на русский язык), и что только я мерзкого не делала в жизни и что еще сделаю. Бред и еще раз бред! Да, Миша ей все рассказал, какая я отвратительная, да чтоб я с ним не смела больше знаться и вообще, я вот это и это, и еще это. Ага.

Пока я безуспешно пыталась совладать с собой и разобраться в этих помоях, прошло минут пять.

— Роза, — сказала я в заключении, — ты говоришь глупости. Это все неправда. И мой тебе совет: раз Миша тебе так дорог, смотри лучше, чтобы он не пил. Это его самая важная проблема, а не я.

Вдруг эта сумасшедшая в миг совершенно поменяла тон, по-подружески начала плакаться мне на Мишу — как он пьет и как она страдает, бедная. Включилась очередная пластинка подсознания — поиск союзницы. Да только ошиблась девушка.

А для меня разрушился мир. Что ей Мишка такого наговорил! В пьяном бреду? И как он мог? Ведь не на пустом же месте эта припадочная вульгарная истеричка облила меня помоями ни за что, ни про что?

Позже я попыталась разобраться с ним.

— Розка все не так поняла, — мямлил он.

— Зачем ты вообще сочинял небылицы обо мне?

Перед кем ты себе цену набивал? Ты что, не видишь, что она из себя представляет? Ты зачем мое имя трепал? До чего ты дошел! С кем связался?

— Я не ожидал, что она…

— Разбирайтесь сами. Я не хочу ничего знать. Не знаю, могу ли я простить.

История закончилась плохо. Девушка обобрала его, как могла, споила окончательно, поняла, что скорый брак с ним ей не светит, и нашла более подходящего кандидата. Но добилась того, чего не мог добиться никто: с Мишкой она рассорила не только меня, но вообще всех членов нашей старой дружной компании. С той поры прошло лет десять.