Идеальный друг

17

Примерно в одиннадцать утра Фабио выехал из Салерно поездом «Интерсити», пересел в Риме на скоростной «Пендолино» до Милана, а в Милане – на «Чизальпино». Примерно в одиннадцать вечера поезд промчался мимо Фельдауской дуги и вскоре въехал на главный вокзал.

Маршрут он выбрал удачно, обратная дорога заняла всего двенадцать часов. С каждым километром он все более склонялся к мысли, что Жаклина Барт была права: Лукас продался.

Завтра исполнится ровно месяц с того дня, когда его доставили в больницу. Допустим, Лукасу понадобилась неделя, чтобы понять, что Фабио ничего не помнит. Все равно у него оставалось еще четыре недели, чтобы опубликовать материал. Завтра нужно позвонить Саре и выяснить, планировалась ли публикация в «Воскресном утре». Если нет, нужно поставить в известность Норину.

Он был уверен, что Норина никогда не простит этого Лукасу. В вопросах морали она была строга. Однажды Фабио в репортаже об отмывании денег не упомянул одного из руководящих сотрудников посреднической фирмы, поскольку тот был сыном отцовского приятеля. Тогда она устроила ему грандиозный скандал.

– Стоит только начать, – повторяла она снова и снова. – Только начать.

Лукаса и главного редактора он поставит в известность только при условии, если раздобудет больше материала. Он поговорит с Бьянкой Монти, лаборанткой из ЛАБАГ. И заглянет в ПОЛВОЛАТ.

Выйдя на перрон из снабженного кондиционером купе, Фабио нырнул в загазованный, нагретый за долгий день городской воздух. Десять минут до Штернштрассе он прошел пешком. К тому моменту, когда он открывал дверь своей комнаты, его рубашка уже прилипла к телу.

Фабио открыл окно, чтобы сменить застоявшийся воздух помещения на выхлопные газы улицы, принял душ и улегся на кровать. Через пять минут он понял, что сна нет ни в одном глазу. Он оделся, вышел и бесцельно побрел по кварталу. В собственном городе ему было глубоко плевать, что его примут за туриста.

Почему он забрел в «Персики», он и сам не знал. Может, потому, что там имелся кондиционер.

Он сел у стойки бара.

– Привет, Фабио, джин-тоник? – спросила его глубоко декольтированная барменша. Он заказал безалкогольное пиво.

В заведении было темно. Галогеновые светильники позволяли различить только полку, уставленную бутылками, мерцающую бегущую строку «Персики» на заднике маленькой сцены и несколько художественных фотографий обнаженной натуры на стенах.

Беспокойные силуэты посетителей то и дело заслоняли слабый свет настольных ламп, напоминавших носовые огни китайских джонок на штормовом море.

Фабио появился как раз вовремя. Он успел сделать всего один глоток, как прозвучали торжественные звуки марша и патетическое объявление:

– Дамы и господа! Встречайте Саманту с Гваделупы!

Она вышла на сцену в платье для коктейлей с серебряными блестками, как бы минуя тягучий ритм регги, и окинула помещение презрительным взглядом. Потом вдруг задрала подол до середины бедер, засунула обе руки под платье, стянула трусики до колен и оставила их там, на расставленных ногах, в растянутом виде. Потом выпрямилась, снова окинула взглядом публику и свела колени. Трусики упали на пол. Саманта подняла их левой туфлей с бантом, на высоком каблуке, покачала немного на весу и зашвырнула в угол сцены. После чего медленно, со скучающим видом начала танцевать.

– Ты снова здесь? – раздался голос рядом с Фабио. Это был Фреди. Он взял со стойки бара блюдо с арахисом, высыпал горсть в правую руку и отправил все орехи в рот.

– Я часто здесь бывал?

– Частенько. Самый лучший кабак в этом роде, если хочешь знать. Ты видел что-либо подобное? – Он указал на сцену горстью орехов. – Мировой класс, сначала трусики. До этого же надо додуматься!

Барменша придвинула стакан к локтю Фреди, но он не обратил на него внимания.

Саманта танцевала так, словно была одна во всем мире.

– А ты здесь завсегдатай, – констатировал Фабио.

– Здание принадлежит нам.

Фабио промолчал.

– Что тебя смущает? Доходный дом «Флорида» – тоже наша собственность.

– Неужели всем владеет одна и та же фирма?

– Да, она называется «Недвижимость». У нас есть дома, которые мы сдаем банкам, адвокатам и официальным учреждениям.

Фреди опрокинул в рот очередную горсть орехов. Проглотив их, он заявил:

– Похоже, удар по черепу превратил тебя в прежнего обывателя.

Саманта танцевала так, словно забыла об отсутствии под платьем трусиков. Публика сидела не шелохнувшись, чтобы не напомнить ей об этом.

– Как твоя голова? Ты открыл новые островки памяти?

– Нет, с тех пор ничего.

– Что говорит врач?

– Ждать и пить чай.

– Больше похоже на пиво.

– Безалкогольное.

Саманта как-то ухитрилась потерять бретельки своего платья. Чтобы помешать своей груди выскочить наружу, она все выше подтягивала платье. Зал молился, чтобы она забыла о подробности с трусиками.

– Теперь не прозевай, – приказал Фреди. Как будто они за это время что-то прозевали.

Музыка умолкла. В течение всего выступления Саманта ни разу дольше, чем на долю секунды, не задирала платье. Теперь она медленно приблизилась к лестничке на сцене и поднялась на первую ступеньку. Тут она вспомнила о сброшенных трусиках, вернулась и нашла их в самом дальнем углу. Повернувшись спиной к публике и слегка расставив ноги, она медленно наклонялась – ниже, ниже, ниже, пока ей не удалось подцепить их одним из своих длинных ноготков. После чего она выпрямилась и расслабленной походкой, не оглядываясь, удалилась со сцены под благодарные аплодисменты публики.

Фабио и Фреди тоже зааплодировали. Фреди взял со стойки свою выпивку, хлопнул Фабио по плечу, сказал:

– Позвони как-нибудь, – и исчез в темном зале.

Вскоре к Фабио подошла Саманта:

– Тебе понравилось?

– Мировой класс. Что будешь пить?

– Ничего из того, что ты можешь себе позволить.

– А ты сделай исключение.

– Мы не имеем права делать исключения. Мы обязаны пить шампанское. – Она чмокнула его в щеку. – Пока.

Он удержал ее:

– Раз так, тогда выпьем шампанского.

– Бутылку.

– Ты же не выпьешь целую бутылку.

Она снисходительно улыбнулась:

– Похоже, ты не часто бываешь в таких кабаках?

Он сделал знак барменше.

– Не глупи. Одной бутылкой не отделаешься. Это обойдется тебе в тысячу франков. – Она взъерошила ему волосы и отошла. И он был не единственным, кто провожал ее взглядом.

Фабио заказал еще одно безалкогольное пиво и досмотрел программу. Ни одна из танцовщиц в подметки не годилась Саманте.

Как раз в тот момент, когда он размышлял, следует ли ему повторить заказ или расплатиться, он увидел Саманту. Она покидала ресторан в сопровождении пожилого господина, который не доставал ей до плеча.

Утром, после десяти, он дозвонился Бианке Монти. Голос у нее был заспанный. Она объяснила, что ночь с пятницы на субботу, как обычно, провела в своем клубе. Она, видимо, обрадовалась его звонку и согласилась встретиться в центре, в кафе «Бульвар».

Потом он позвонил в редакцию, Саре. Суббота – не самый лучший день для разговоров с секретарем воскресной газеты. Номер Сары был все время занят.

Наконец она отозвалась, но сказала, что ей некогда.

– Только один вопрос, Сара. Ты можешь ответить либо да, либо нет.

– Ну, если ты будешь краток.

– Вы даете завтра гвоздь по поводу скандала с продуктами питания?

– Я не могу выдавать наши редакционные гвозди постороннему человеку, да еще в половине одиннадцатого в субботу.

– Перестань, Сара. Да или нет?

– Нет.

– Спасибо. Чао.

– Чао.

Фабио сжал кулак и потряс им в воздухе, словно только что забил гол, решивший исход матча. Все ясно. Лукас положил материал под сукно.

Он позвонил Норине. К его изумлению, она отозвалась.

– Это я, Фабио.

– Да?