Готовься к войне

- Расскажите.

- Не буду. Я сегодня отдыхаю, Степан. - Знаев приобнял подругу за бедро и даже слегка похлопал. - Я не хочу говорить о работе, Степан. Кроме того, это частный проект, в нем участвуют только свои.

- Я заинтригован, - сказал Степан.

Еще бы, - подумал банкир. - Подожди, малыш. Ты еще будешь умолять меня взять твои деньги.

- Хотите - можем встретиться, - небрежно сказал он.

- Хочу.

- Так и сделаем.

Степан удалился, а рыжая прошептала:

- Мне наступили на ногу.

- Ну и ты наступи.

- Не наливай мне больше.

- Как скажешь. Между прочим, у тебя хорошо получается светская болтовня.

- Тоже мне, наука… Послушай, этот твой друг, который хозяин дома… Он все время на меня смотрит.

- Не обращай внимания. Он на всех смотрит.

- Нет. Только на меня.

- На тебя многие смотрят. Ты тут самая красивая.

- Нет. Самая красивая - вон та, с большой грудью, в брюках со стразами.

- Да, она красивая. Но очень жадная. И вдобавок фригидная. Кроме того, у нее анорексия. И условная судимость за хранение наркотиков.

- Ах, вот как! - воскликнула рыжая. - Откуда ты все знаешь?

- Знаю, - скромно сказал Знаев. - Я все про всех знаю.

- Ты опасный человек

- Я продаю и покупаю деньги. Я обязан все знать.

- Налей мне еще.

- И не подумаю.

- Тогда я пойду танцевать.

- Хорошая идея. А я исчезну. Но быстро вернусь.

- Очень быстро?

- Очень быстро.

Банкир разыскал Жарова и на правах друга пнул его коленом в мускулистый зад.

- Ты хотел поговорить.

- Уже не хочу, - с неожиданной злобой прорычал электроторговец и схватил Знаева за запястье. - А хотя - пойдем. В дом пойдем. Там и поговорим…

Весь первый этаж особняка был открыт для гостей, и здесь стоял дым коромыслом. Гоняли в бильярд, поминутно обрушивая на паркет шары; разжигали гигантский кальян, мучили телевизор, потрошили стойку с компакт- дисками. В туалете шумно совокуплялись. Жаров затащил банкира в полутемную комнату, битком набитую обувными картонками, рывком стальных рук развернул к себе лицом. Навис, дыша водкой.

- Я думал, ты приедешь с Камиллой.

- Я этого не обещал, - твердо возразил Знаев.

- Но ты обещал помириться.

- Помирюсь.

- Когда?

- Скоро.

- Ты бросил мою сестру. А теперь приходишь в мой дом с какой-то шалавой.

- Она не шалава.

- А кто она? Твоя новая подруга?

- Угадал.

- А Камилла? Что с ней?

- С ней все будет в порядке. Кстати, я сто раз говорил тебе, что это она настояла на разводе. Я был против.

Жаров мощно почесал волосатую грудь и вздохнул.

- Опомнись, Знайка! Что ты нашел в этой рыжей соске?

- Она не соска.

- Ты ей в отцы годишься!

- А мне все равно.

- Кто она?

- Работает у меня в банке.

- Слушай, отошли ее к черту. И помирись с моей сестрой.

- Я же сказал, помирюсь.

Альфа- самец еще больше погрустнел и яростно обнял банкира за шею.

- Гад ты, Знайка. Но я тебя люблю. И еще я ненавижу, когда я пьяный, а ты - трезвый. Зачем ты всегда такой трезвый?

- Мне так жить проще.

- Тебе? Проще? - электроторговец захохотал. - Иди посмотри на себя в зеркало! Пойдем вместе посмотрим. - Не выпуская товарища из захвата, Жаров увлек его к стене. В зеркале отразились двое: один багровый, потный, сильно нетрезвый, второй - бледный и взлохмаченный. - Смотри. Вот я - довольный и в говно бухой. А вот ты - вечно на все пуговицы застегнутый… Видно, что тебе жить очень сложно. Ты сам себе все усложняешь. Расслабься, дурень! Напейся хоть раз! Возьми вон Анжелу. Или Оксану. Затащи в угол, трахни… Хочешь Анжелу?

- Нет.

- Ладно. А коксу? Хочешь коксу?

- Нет.

- А гашиша? Хочешь гашиша? Убийственного индийского гашиша?

- Не хочу.

- А чего же ты хочешь, твою мать?!

- Хочу, чтоб ты вложил деньги в мой магазин.

Жаров отпустил друга, тихо застонал и спрятал лицо в ладони. Смотри-ка, у него новый перстень, - подумал Знаев, поспешно приводя в порядок волосы. - Новый и очень дорогой. Наверное, он не даст мне денег на магазин. Ему тридцать девять, но он не желает взрослеть. Он боится давать мне деньги. Ему лениво думать и анализировать риски. Ему не хочется напрягать мозги. А хочется ему - сходить к ювелиру и купить себе побрякушку, чтоб девки облизывались…

Банкир вышел на крыльцо. Подступила тошнота, он сглотнул; почти прошло.

Он много лет пытался понять, как ему, принципиальному трезвеннику, вести себя в шумных пьяных компаниях, но так ничего и не придумал. Всегда считал пыткой изнурительные застолья и вечеринки с обильными возлияниями. Его часто приглашали в гости, сам же он ни разу за много лет не накрыл стола для друзей. Быстро уставал от шума. Не умел корректно и ловко выпроваживать загулявшихся и загостившихся. Другое дело - если приходишь в чужой дом, в таких случаях всегда можно, посидев полчасика, сбежать, вежливо сославшись на занятость или, например, головную боль…

Люди отдыхали. Кто был помоложе, побойчее и поярче одет - танцевал; постарше и потолще - сбились в кучки, прижимая к груди бокалы, шутили и обменивались сплетнями. Впрочем, все тут имели почти одинаковый возраст: от тридцати пяти до сорока пяти.

Здесь все сами сделали себя и свои деньги, и атмосфера мероприятия была пропитана особого рода удовлетворением: мол, мы тут не просто время убиваем, не просто развлекаемся и пьем, мы не на халяву собрались, не на шару, мы это заработали и теперь имеем полное право благодушно наблюдать за тем, как подпрыгивают от радости наши девочки.