Растревоженный эфир

— Пожалуйста, прекрати, — раздраженно бросил Арчер. Время от времени Китти устраивала ему сцены ревности, и каждая заканчивалась ссорой, затягивавшейся на много дней. Похоже, и сегодня события могли развиваться по знакомому сценарию. Арчер понимал, что обязан принять во внимание беременность жены и сгладить конфликт. Но день выдался трудным, и ему самому требовалась нервная разрядка. — Не будь занудой.

— Может, я ничего не могу с этим поделать. — Глаза Китти сверкнули. — Может, я по натуре зануда. Я занудная жена. Сижу дома, блюю и наливаюсь занудством. Я же не выхожу в большой мир, где мужчин ждет увлекательная работа. Поэтому вполне естественно, что я становлюсь занудой.

— Извини меня. — Арчер по-прежнему злился, но заставил себя пойти на попятную. — Не следовало мне этого говорить.

— Почему нет? Ты же сказал то, что думал.

— Я так не думал. — Арчер вздохнул.

— Теперь мы перешли к вздохам. — Китти сухо усмехнулась. — Бедного утомленного артиста, который провел тяжелый день в кабинетах руководства или где-то еще, совсем достала его глупая жена.

— Послушай, Китти, чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я представил тебе поминутный отчет? — Даже задавая последний вопрос, Арчер пытался найти убедительную ложь, чтобы не рассказывать Китти о том, чем он в действительности занимался. Не хотелось волновать жену.

— Меня это не интересует, — вскинулась Китти. — Совершенно не интересует.

— Мне пришлось повидаться с актерами, занятыми в программе. — Арчер пропустил ее слова мимо ушей. — Возникли некоторые вопросы, которые требовали немедленного разрешения.

— Какие вопросы?

— Чисто технические. Объяснять слишком долго.

— Ага, — радостно покивала Китти. — Технические. И это очень удобно. Где уж глупой жене понимать технические вопросы. Такое под силу только большим, взрослым, умудренным опытом мужчинам, а отнюдь не женщинам, которые только и умеют, что сидеть дома да рожать детей.

— Ради Бога, Китти! — воскликнул Арчер. — Перестань жалеть себя.

— И я уверена, — теперь уже Китти проигнорировала его шпильку, — что и вечером ты тоже намерен решать технические вопросы. До какого времени? Закончишь в одиннадцать? В двенадцать? В пять утра?

— Я буду дома к десяти часам.

— Премного вам благодарна, мистер Арчер. — Голос Китти сочился сарказмом. — Ради меня напрягаться не стоит. Я сижу дома целыми днями и уж конечно найду, чем занять себя вечером. Послушай, Клемент, я не слепая. Я вижу, что-то не так. Ты полностью замкнулся в себе. Я не могу до тебя достучаться. Если ты этого хочешь, я возражать не буду. Только не надо лгать.

— Я не лгу. — Арчер все еще пытался оттянуть неизбежное. — Сегодня я виделся с Френсис Матеруэлл, Атласом, Элис Уэллер, а потом на час заглянул к миссис Крайтон.

— Матеруэлл и Атлас, — повторила Китти. — Ты четыре года делаешь эту программу и видишься с ними раз в неделю, по четвергам. И вдруг тебе не хватило одного дня.

— Не вдруг, — вздохнул Арчер. — Возникли проблемы.

— Какие? — пожелала знать Китти.

— Ничего особенного. — Арчер вновь собрался вздохнуть, но в последний момент передумал. — История эта очень скучная.

— Очень скучная. Естественно. Я так благодарна тебе за то, что мне не пришлось скучать с тобой за компанию.

— Послушай, я устал и хотел бы пообедать. Мне надо быть у Покорны в восемь часов.

— Ты от меня что-то скрываешь! — воскликнула Китти. — Я это чувствую. Что-то плохое. Ты не обязан говорить мне. Я не хочу ничего знать. Но только скажу тебе, что ты меня не обманешь.

— Я не пытаюсь обмануть тебя. Я…

— Ты выталкиваешь меня из своей жизни! — Китти уже кричала. — Ты строишь стену и оставляешь меня по другую сторону. Ты с кем-то спутался, а я сижу здесь, беспомощная, больная, ужасно выгляжу… — Она бросила печальный взгляд на свой раздувшийся живот. — У меня лезут волосы, кожа позеленела, вот ты и бросаешь меня.

Тут Арчер понял, что придется все рассказать. Он подошел к Китти, взял ее руки в свои.

— Китти, дорогая, послушай меня внимательно. Ты права. Я действительно кое-что от тебя скрывал. История эта очень неприятная. И я не посвящал тебя в подробности, потому что не хотел расстраивать. Мне очень жаль, что я так разволновал тебя.

Медленно, очень медленно Китти оттаяла. Подозрительность сошла с ее лица, она подняла голову, встретилась с Арчером взглядом.

— Речь идет о программе и никоим образом не касается тебя и меня. — И он рассказал обо всем, начиная с разговора с О'Нилом в четверг вечером. Говорил спокойно, стараясь создать впечатление, что ситуация скорее неприятная, чем опасная, не упомянул о своей угрозе подать заявление об отставке.

Китти внимательно выслушала его рассказ о встречах с Матеруэлл, Атласом, Элис Уэллер.

— Я еще не переговорил с Виком, — продолжал Арчер. — И до разговора с ним я не хочу ничего предпринимать. А пока, — улыбнулся он, — если ты увидишь, что я сижу в кресле и смотрю в потолок, знай, что думаю я о Карле Марксе, а не о блондинках или рыженьких.

Китти улыбнулась в ответ, но ее лицо тут же стало серьезным.

— Спасибо, что рассказал. Можешь думать, сколько тебе хочется. Захочешь поговорить — я рядом. Если, находясь дома, ты об этом забудешь, я пойму. И я соглашусь с любым решением, которое ты примешь. Каким бы оно ни было, я знаю, что оно будет правильным.

— Китти… Китти… — У Арчера перехватило дыхание. — Чтобы жена говорила такое мужу после девятнадцати лет совместной жизни…

Китти поцеловала его.

— Я серьезно. Я абсолютно серьезно.

— Надеюсь, ты не ошибаешься во мне, — вздохнул Арчер. — Господи, как я на это надеюсь!

Он привлек Китти к себе и поцеловал. Они стояли обнявшись, когда в кабинет вошла Глория, чтобы сказать: «Миз Арчер, обед на столе».

И они отпрянули друг от друга, чуть смутившись, потому что супруги, прожившие вместе девятнадцать лет, не целуются на глазах служанки.

Глава 12

Арчер сидел по другую сторону стола и наблюдал, как Покорны ест. Миссис Покорны отсутствовала, и Арчер непроизвольно то и дело поглядывал на часы, надеясь, что разговор закончится до ее возвращения. Опять же смотреть на Покорны очень уж не хотелось. Сидел он в ярко-оранжевом халате из искусственного шелка, с повязанным на шее грязным полотенцем. На халате темнели пятна, оставшиеся от прежних трапез, и от каждой ложки супа, донесенной до рта, появлялись новые. Ложку Покорны держал всеми пальцами, так крепко, что побелели костяшки пальцев. Ел он очень шумно, издавая неприятные чавкающие звуки. Параллельно с супом он засовывал в рот толстые ломти хлеба, набивая его до предела, с такой жадностью, словно пребывал в полной уверенности, что поесть в следующий раз ему удастся очень не скоро, а возможно, и никогда. На щеках проступила щетина, а кожа под спутанными прядями седеющих волос приобрела зеленоватый оттенок. Ноги Покорны в домашних шлепанцах постоянно елозили по ковру в такт движениям руки, поднимающей и опускающей ложку.

Куда легче, думал Арчер, жалеть человека, который умеет вести себя за столом.

От Покорны он ничего скрывать не стал, выложил все коротко и откровенно. Обман, решил Арчер, тут не поможет. Он все равно раскроется и принесет еще больше страданий.

— В общем, — подвел он черту, — насчет вас Хатт стоял как скала. Сказал, что, по его информации, вы сообщили о себе ложные сведения при въезде в страну и теперь Иммиграционная служба намерена с вами разобраться. Поэтому, чтобы спасти остальных, мне пришлось согласиться с вашим немедленным увольнением.

— Да. Конечно. — Покорны продолжал методично чавкать, забивая рот супом и хлебом. — Я понимаю. Попытка спасти остальных необходима. Вы мой друг. Я в этом убежден. — Его вставные зубы блеснули за мокрыми от супа губами. Арчер отвел взгляд, начал внимательно изучать часы-кукушку на стене. Нельзя осуждать человека за то, что он слишком шумно ест. — Я так рад, что вы сказали мне правду. Другие… второе агентство… они мне ничего не сказали, просто указали на дверь. Без всяких объяснений. — Он достал носовой платок, вытер нос. — Это невежливо. Я работал у них больше трех лет. Я заслуживал более деликатного отношения. И я знаю, что Иммиграционная служба проводит новое расследование. Они обращались к моим друзьям, задавали вопросы, а мои друзья сообщили об этом мне. — Покорны с прежней жадностью набросился на еду. — Я подумал, что тут может быть какая-то взаимосвязь, но полной уверенности у меня не было. Мистер Хатт — мой враг.