"Золотое руно" (СИ)

Сюзи еще больше сбросила скорость, они ехали около тридцати километров в час. Он спросил, почему так медленно? Она ответила в том смысле, что теперь, когда она будет вечно молодой, глупо разбиться в автокатастрофе - ведь от аварии или кирпича с крыши омоложение не предохраняет. Зато теперь не надо торопиться с рождением детей, размышляла она, их можно завести, когда это удобно ей. Она не боится старости и построит свою жизнь так, как хочет она, а не так, как заставляло ее убегающее время.

- Бог дал человеку науку, чтобы он совершенствовал мир и уподобился в этом Господу Богу самому, - заключила она.

- Ну да... - пробормотал Саша, - поел Бог Адама и Еву, и весь мир, что он создал за семь дней, и свет, и тьму, и через то стал бессмертным...

- Ты не имеешь права осуждать меня, - сказал Сюзи. - Может быть, сейчас ты не хочешь есть эмбрионов, но потом ты будешь делать, как я.

Он хотел возразить, но промолчал и отвернулся. За окном мелькала обыкновенная улица Великого Города с простецкого вида двух-трехэтажными зданиями, как будто она была уставлена картонными коробками. Единственным украшением домов служила реклама в первых этажах. Людей на улице не было, вместо них - поток машин. Саша следил за бегущим вдоль борта тротуаром, надеясь увидеть человека. Его взгляд нырял в темноту переулков, вылетал оттуда и падал на освещенные фонарями подъезды к офисам. Он увидел эту пустоту, отсутствие даже обыкновенного пешехода, бредущего по своим делам, - жизненное пространство, лишенное человека, - и внезапно почувствовал масштаб того, что начал Клуб. Не лекарство для лечения больного органа, а философия спасения, тотальная идеология биологического совершенства. В обход Бога...

Они опять стояли в пробке. Рядом, к дверям нарядного отеля подкатил сверкающий лимузин. Вокруг него забегали носильщики, швейцар, топчась на ступеньках, заломил в ожидании руки, в дверях мелькали подносимые букеты. Царственно оглядывая окружающих, из машины полезла мордатая личность. Саша посмотрел на другую сторону улицы. Его глаза пробежали по рекламе авиабилетов: "Мы обеспечим вам полный улет!" и на последних словах попали в грязный переулок. Под таким обещанием, на заплеванной земле тоже царствовали люди: нищие искали корку хлеба, ковыряясь в утробе зловонных бачков... В обход Бога...

- Я верю, что Бог дал нам свободу выбрать лучший путь, - серьезно и просто сказала Сюзи. - А твои рассуждения оскорбительны. Ведь ты такой же, как все.

- Извини, - Саша почувствовал, что ему нечего возразить. Его настигло тяжелое чувство... Он понял грандиозность затеянного Клубом и ужаснулся этому, но тут же ощутил, что не имеет права ни советовать, ни осуждать, ни удерживать своих друзей, потому что в последней глубине своего сердца он сам испытал острое желание продлить собственную жизнь...

Сюзи приняла его молчание за согласие и примирительно сказала:

- Восьмое повышение цен за год. - Она показала рукой на бензоколонку. - Двенадцать долларов за литр!

- Проклятый бензин у меня съедает треть зарплаты! - поддержал Саша.

- О чем думает правительство - в обществе страшное напряжение. А нефтяные "благодетели" наглеют с каждым годом!

- Думаешь, надо было разрабатывать в Четвертом Поясе?

- Нет. Перед тем, как мы закрыли эти непродуктивные страны, им пытались привить зачатки цивилизованности. А результат? Они так и остались недоумками с авторитарными режимами.

- Вроде, мы больше оттуда вывозили, чем оставляли, - сказал Саша строптиво, хотя еще вчера думал, как Сюзи.

- Нельзя заниматься миссионерством без оплаты. Ничего, остались страны Третьего Пояса: их ресурсов нам пока хватает...

До сегодняшнего дня он не ссорился с ней, его удерживало то, что заставляло искать с этой женщиной близости: притяжение и тяжелая внутренняя зависимость. Но сейчас поднялось нестерпимое раздражение, подавленное, когда он думал об их прошлой связи. Он взглянул на Сюзи почти с ненавистью и ощутил, что со всем этим нужно, наконец, что-то сделать. Можно было остановиться - для этого как раз наступило подходящее время, - а вместо этого он взял и вдохновенно ляпнул:

- Их запасы невелики, поэтому надо уменьшить наши запросы!

Сюзи повернула к зданию, где размещалось бюро, въехала на восьмой этаж автостоянки и сказала:

- Ты - мой друг, и я не донесу на тебя.

Саша вздрогнул, зная, что в Великой Державе все доносят в Отдел Благонадежных Мыслей. "Ни одно доброе дело не остается безнаказанным..." - смущенно подумал он и повернул к лифту на другой стороне здания.

В учреждении было пустынно. Он пошел сбоку по ковру, где ворс был длиннее и шаги звучали приглушенно. Сотрудники сами открывали в коридор двери кабинетов, чтобы все видели, как они интенсивно работают. Опаздавший Саша напрасно смотрел туда несколько предупредительно: большинство разъехалось, остальные собирали данные по телефону. Добравшись до кабинета, он закрыл дверь, но щелку оставил. Первым делом позвонил Грегу.

- Я на совещании, потом перезвоню, - шепнул тот и отключился.

Саша позвонил Марку в редакцию, но его не было на месте.

В ланч он пообедал в "Треугольном сне", а к вечеру вспомнил о Сюзи: с начальством надо мириться. Мысли о ней побежали в его голове скачками. В ней были противоречия, которые он не мог охватить; он опять почувствовал мучительную свободу этой красивой и пугающей женщины. Подумал, как легко у нее это получалось, и у него ревниво и горячо забилось сердце. Он шел коридором до ее кабинета, зная, что когда он увидит ее, все спадет, - его ненормальное волнение возникало только в его мыслях, поднимая боль и острое желание понять и подавить в себе этого человека.

На повороте ему под ноги метнулась стая пришлых котов, бежавших от лифта в неизвестном направлении. Коты к чему-то принюхивались, видимо, и тут учуяли запах! Саша наступил на чью-то лапу, раздался вой, яростное шипение, и коты стремглав разбежались, кто куда. Один их них крутанулся на месте и побежал к лекционному залу. Саша за ним. Кот вбежал в зал, метнув рыжим хвостом, тот наклонился, чтобы вцепиться в него, и застыл с протянутыми руками, - перед ним возникла Сюзи и ее заместитель, проходившие мимо. У них глаза полезли на лоб: вид у Саши был совершенно глупый. Сюзи оглядела его сутулую, долговязую фигуру с длинными руками, костюм, сидевший очень неплохо благодаря широким плечам. Красивый галстук. Одежда хорошего качества, но все-таки непременно была в его облике какая-нибудь деталь, сводившая на "нет" достоинства одежды, как будто эта одежда, старалась, в общем, напрасно. Сегодня это были пыльные башмаки, к тому же сбитые на каблуках. Раньше Сюзи замечала высунувшийся наружу карман элегантных брюк. Или рубашка была застегнута не на ту пуговицу. Временами рубашка выглядела глаженной, но предварительно не выстиранной, так что подмышками явно проступали следы замученного жарой тела. Секрет был прост: Саша не любил воду. Видя его после душа, возникало острое желание поставить его в душ и помыть. Эти детали, наравне с пушистыми от природы, но плохо уложенными волосами, придавали ему постоянно неприбранный вид. Казалось, хоть самая мельчайшая черточка, но что-нибудь непременно выдаст его характер.

Сюзи, разумеется, знала это и раньше. Но сегодня она посмотрела на него новыми глазами - ведь он не приучился к порядку, а у него было время! Раздраженная, она шагнула в сторону: она не любила прикосновений, не дотрагивалась до чужих людей, держа внутреннюю дистанцию, никому не давала перейти эту точно ощущаемую ею границу - если кто-то машинально приближался, она непроизвольно делала шаг назад. Разговаривая с человеком, она держала руки переплетенными на талии, как будто прятала за ними что-то от других.

Ее заместитель, Кох, сразу отметил Сюзин реверс и отошел от Саши на такое же расстояние. Не понимал известному всему бюро знака только Саша. Пробормотав: "Голова болит..." - он незваным ввалился в Сюзин начальственный кабинет, там самовольно открыл шкафчик, достал таблетку от головной боли. Вошедшая Сюзи дала ему воды и пригласила всех сесть.