Кислотники

– Я хочу тебя, мой сладкий. Иди ко мне в ротик! Он что-то промычал – ему явно понравилось ее предложение. Эстелла нагнулась и обхватила губами член. Если бы не теснота в машине, она не выпускала бы лицо бандита из поля зрения, контролируя ситуацию. Впрочем, Тас-Мена захлестывали эмоции, и сейчас он не был для нее опасен.

– Продолжай, мамочка, продолжай! – стонал Тас-Мен.

Он дышал часто и тяжело, но все еще пытался сдерживаться и так и не кончил ей в рот. Эстелла криво улыбнулась, захлебываясь слюной:

– Просто сама себе не верю, что так возбудилась! Ты ведь займешься мною, правда, Сладкий Дьявол?

Тас-Мен кивнул – угу. Он старался контролировать себя, дышал медленно и ровно.

– Я совсем готова, сладенький, – пропела Эстелла.

Теперь он был в ее руках. Растянувшись на пассажирском сиденье, она раздвинула ноги в стороны так широко, как только могла, и начала разрывать кнопки лайкрового трико. Тас-Мен весь обратился в слух. Он спустил штаны до колен и уже собирался нырнуть в теплую норку.

– Готова-то я готова, но хочу сначала сделать тебе сюрприз, – нежно проворковала Эстелла.

Тас-Мен услышал треск липучки и наверняка подумал, что она снимает еще какую-то одежду, но Эстелла вытащила «Люгер» – его удерживал бандаж с липучкой, чтобы он не выскользнул.

– Гляди, – сказала Эстелла. – Такой же большой, как твой член.

Она держала «Люгер» двумя руками, направляя его вверх, прямо в лицо Тас-Мену. Пенис у того мгновенно съежился, а сам он вжался в сиденье, словно хотел стать невидимым. Эстелла приняла удобное положение и перевела дыхание…

В ее голосе внезапно проявился твердый манчестерский акцент:

– Похоже, ты банкрот.

Тас-Мен еще не обрел способности думать головой, а не яйцами, и не спросил, что ей от него нужно, но Эстелла любезно пояснила:

– Главную роль – мы хотим весь Манчестер!

Амджад мотался между мусорными контейнерами, пока не увидел наконец «БМВ» с распахнутой дверцей со стороны водительского сиденья. Он решил ждать неподалеку, не выходя из машины. Первым показался гангстер со спущенными штанами и руками в наручниках на затылке. Когда он, пятясь задом, отступил ярда на четыре от машины, из салона вылезла женщина с «Люгером» в руках. Она грациозно выпрямилась, махнула оружием в сторону багажника. Бандит покорно подчинился, пытаясь по пути подтянуть штаны. Амджад увидел, как женщина быстро вынула ключи из замка зажигания, держа Тас-Мена под прицелом.

Открывая багажник, она велела Тас-Мену лечь лицом вниз на землю. Амджад решил, что пора выйти на сцену, и медленно поехал к месту действия. Услышав звук мотора, женщина обернулась, целясь в Амджада из другой пушки, – должно быть, достала ее из багажника машины.

– Все в порядке, это я!

Амджад выпрямился на сиденье, протер запотевшее стекло и, улыбаясь во весь рот, спросил:

– Эстелла, верно? Эстелла. Помнишь меня?

Он подумал, что лучше будет не называть пока свое имя. Гангстер, лежавший на земле, не шевелился, но Амджад всегда считал, что береженого Бог бережет. Вдруг эта баба все-таки решит вышибить мозги ублюдку, к чему быть свидетелем?

– О, привет! – Эстелла зажала трофейный пистолет под мышкой, открыла заднюю дверцу, бросила на сиденье оружие, следом полетела зеленая адидасовская сумка.

– Поехали!

Эстелла обошла «ниссан», открыла переднюю дверцу и, прежде чем сесть на пассажирское сиденье, выстрелила куда-то вниз. «Люгер» дернулся, но Амджад не знал, пристрелила она Тас-Мена или нет. Отъезжая, он бросил взгляд в зеркальце. Тас-Мен распластался на земле, руки на затылке, и Амджад мог бы присягнуть, что ублюдок трясется как осиновый лист. Эстелла не прикончила мерзавца.

Глава двадцать шестая

Они ее сразу узнали. Сержант за столом поднял глаза и вызвал констебля: явилась девушка, объявленная в розыск. Тереза кивнула в знак приветствия:

– Я слышала, вы хотите видеть меня.

– Словесный портрет не нужен, парни, – объявил сержант молодым констеблям, толпившимся в дверях и глазевшим на Терезу. – Враг государства номер один только что сдался.

Один из полицейских протянул девушке фотографию, явно сделанную с видеопленки, и спросил, не даст ли она ему автограф. Тереза ушам своим не верила. Это напомнило ей первый день в школе – все мальчики из старших классов вывалились на улицу, чтобы поглазеть на нее.

– Нам было ужасно интересно, правда ли вы такая потрясающая, как на фотографии, – объяснил сержант Терезе.

– Отличный снимок, сержант, – кивнул констебль.

Когда сержант вел Терезу по коридору, еще один констебль протянул сладким голосом ей вслед:

– Я буду ждать вас, мэм, какой бы срок вы ни получили.

– Можете присесть вот здесь, – сказал сержант. – Мы вас надолго не задержим, мисс О'Доннел.

Они уже знали ее имя. Что ж, это их работа. «Скорее всего, им позвонила мама, увидев меня в новостях», – предположила Тереза. Усевшись на банкетку, она разглядывала дурацкие фотографии на стенах. Один из констеблей, отиравшихся у двери, спросил, не хочет ли она кофе. Сигарету? Что-нибудь поесть? Как насчет свидания? Тереза вдруг поняла, что, пожалуй, выдержит всю процедуру до конца. Ее версия должна убедить полицейских, хотя допрос, конечно, будут вести не эти вчерашние тинейджеры, краснеющие от смущения. Она натянуто улыбнулась молодым полицейским и сказала, да, спасибо, кофе – это неплохо. Подбодрит ее. Хотя она надеется скоро уйти.

– Конечно. И не волнуйтесь, – успокоил один из них.

– Если захотите, чтоб кто-нибудь подвез вас домой, позовите меня, договорились? – вступил в разговор другой.

Увы, когда Тереза поинтересовалась, не знают ли они, зачем ее искали, стало ясно, что ребята не в курсе, и ее уверенность в благополучном исходе начала тускнеть, как вчерашняя косметика.

– Что значит «оказание помощи следствию»? Они переглянулись и дружно пожали плечами.

Эти слова могли означать все что угодно. Похоже, она тут надолго. Да уж. Кажется, проторчит до утра. Каузи высадил ее на тротуаре, который не просматривался из полицейского участка в парке Олд-Траффорд, и Тереза не велела ему ждать, хотя он предлагал. Она уже придумала собственную версию событий и была полна решимости отправиться в полицию. В дверях ей пришлось остановиться, чтобы успокоить дыхание.

В полицейском участке стоял гул телефонных разговоров, по коридорам сновали напоминавшие деловитых муравьев мужчины и женщины, – перебирая лапками, они перемещались от кофейного автомата к столу, от ксерокса к компьютеру. Тереза отчетливо представила себе большой муравейник, освещенный люминесцентным голубым светом.

Глухой звук шагов инспектора уголовной полиции Грина Тереза отличила бы от любых других шагов: сидя под столом, она слышала, как он расхаживал по кабинету Берджиса. Теперь Грин был обут по форме, но Тереза за десять ярдов распознала его приближение. Ей хотелось увидеть лицо Грина и сравнить с тем, как она его себе представляла. Тереза не ошиблась – Грин был лысым, ну, слегка плешивым. Каменное серое лицо, водянистые глаза, кривые нижние зубы с никотиновым налетом. Тереза не могла оторвать от них взгляда, когда инспектор благодарил ее за приход.

– Мы надеялись, что вы поможете нам разобраться в этой истории. Давайте отправимся к нам и примемся за дело.

Грин приказал двум молодым полицейским, караулившим дверь, покинуть пост, и они пошли по коридору. Поднимаясь по лестнице, инспектор говорил о фактах, имеющих, по его мнению, отношение к делу, сказал, что полиция выстроила некую гипотетическую модель событий.

– В нашей работе полагается соблюдать процедуру. А я каждый раз поступаю не по уставу. Ужасное занудство, знаете ли. Я не раскопал ничего такого, что помогло бы мне сложить воедино разрозненные куски мозаики, в середине все равно зияет огромная дыра. И эту дыру надо заполнить.

Инспектор Грин явно заготовил текст заранее. Тереза не смотрела на него – еще успеет наглядеться, когда начнется допрос, – но внимательно слушала и уловила смену тональности. Он описал ей ход следствия и теперь, улыбаясь, наблюдал за ее реакцией, а она косила под придурочную.