Невеста (СИ)

— Блин, — проворчал Джозеф, — ты, подруга, не из органов ли часом?

— Нет, просто в кино типа так показывают, — сказала я и вышла, хлопнув задней дверью.

Рабочая сумка, набитая всякими необходимыми проститутке вещами, болталась на моем левом плече. Я пошла ко входу в здание, где постоянно двигались в разные стороны люди, одетые в плащи, куртки и пальто. Большинство лиц мелькало под зонтами, некоторые прятались от слякоти и холода в поднятые воротники. Я подумала, что неплохо бы войти внутрь, иначе я рискую просто не узнать Толгуева, которого видела всего лишь на нескольких снимках. Вдруг он успел отрастить усы или бороду, вдруг стал носить очки? Но вестибюль охранялся ВОХРом, я испугалась, что меня запомнят, и продолжала стоять на улице.

Рядом со зданием, у троллейбусной остановки, пара бабусь торговала сигаретами. Сейчас разноцветные пачки были прикрыты полиэтиленом, и снег падал и таял, делая разные марки сигарет почти неотличимыми. Я остановилась поблизости, вроде бы приглядываясь к сигаретной раскладке. Боковым зрением я замечала, когда кто–то выходил из стеклянных дверей, и внимательно вглядывалась, если это был мужчина.

— Какие вы курите, девушка? — оказывается, я приняла за бабку совсем не старую женщину. Просто одета она была, похоже, в бабкино наследство.

— Да вот, не знаю, стоит ли начинать курить, — сказала я.

Торговка мигом потеряла интерес к моей персоне. Черт с ним, подумала я, Толик извинится перед братками, никто ничего не потерял, кроме времени. Может, оно и лучше, что все так закончилось. А Егор? Оставить все, как есть будет предательством по отношению к нему тоже. Я их обоих предам, и буду тихонько жить дальше, накапливая деньги на московскую квартиру, машину, образование, потом устроюсь на приличную работу, и все у меня будет, как у любой из этих офисных женщин, от которых никто не требует, чтобы они спали с мужиками, вопреки своему желанию. Я стану спокойной и уверенной, такой, как обычная москвичка, пробившая себе дорогу в жизни. Но я не хочу быть, как все! Я хочу большего, чего–то, способного вывести меня за круг забот средней гражданки. Наверное, смерть Толгуева, которого я даже не знаю, и будет событием, меняющим мою жизнь. Ведь, если я стану убийцей, никто не сможет помыкать мной безнаказанно. Появляется что–то новое в душе убийцы, или нет? Но причем тут Егор и память о нем? Тогда, выходит, я лгу себе самой, что делаю все это ради него. И к тому же я не отказываюсь от грязных денег за шантаж. Но все мои деньги грязные, у меня не было бы ни копейки, если бы я хотела с самого начала честно работать. Или деньги все же не пахнут?

Моя голова раскалывалась от нахлынувших мыслей, от волнения и неизвестности, которая была в поведении человека, засевшего где–то наверху, в бетонном офисном муравейнике. Когда станет ясно, что ожидание бессмысленно? Толик мог в чем–то проколоться, Толгуев не поверил и остался у себя, наверное, так и было. Я перевела взгляд на серую машину бандитов, которая продолжала стоять на том же месте, откуда я вышла. Толик наверняка уже вернулся в нее, а я смотрела в другую сторону и не заметила этого. Между нами было метров сорок, но я не видела, сидит ли кто–то сзади. Хотелось, чтобы Толик догадался опустить стекло, сделал что–нибудь, от чего я перестала бы нервничать и бояться. Но его или до сих пор не было, или он не слышал моей мысленной просьбы, болтая с дружками в теплом салоне. Еще десять минут, нет, пятнадцать, сказала я себе.

Человек в черном кожаном пальто озирался по сторонам, как иностранный шпион в дрянном фильме советской поры. Это выглядело немного забавно, и я лишь через несколько секунд сообразила, что передо мной Руслан Толгуев. Я отвела глаза, и он вряд ли обратил внимание на маленькую девушку, стоящую у сигаретной раскладки. Моя увесистая сумка перелетела в правую руку, и я почувствовала, что левое плечо уже успело занеметь. К остановке подъехал троллейбус и Толгуев встал в очереди входящих пассажиров. Я знала, что у него есть машина и водитель, но сейчас ему казалось более удачной идеей проехаться в общественном транспорте. Я втолкнулась в троллейбус, уповая, что Толик с друзьями не отвлеклись на болтовню, и увидели мой знак. Люди закрывали мне заднее стекло, и даже мои попытки встать на цыпочки ни к чему не приводили. Толгуев протолкался к передней двери и вышел через две остановки. Я выскочила из задних дверей и со смесью облегчения и ужаса увидела, что бандиты уже здесь. Двери их машины синхронно открылись, Толик с Джозефом шли на цель, как два Терминатора, грозные и неумолимые. Благо, на этой остановке, кроме Толгуева, вышли только две женщины, и парням не составило труда понять, кто им нужен.

— Марш в машину, — скомандовал Толик, проходя мимо меня.

Джозеф заходил с другой стороны, отсекая Толгуева от телефона-автомата, к которому он направлялся. Я запрыгнула на заднее сидение, тут же услышав грубый голос Хохла:

— Вперед садись, дура! Они ж его запаковать должны.

Я снова открыла дверь, чтобы пересесть, и увидела, как метрах в тридцати от меня Джозеф стоит перед Толгуевым, обращаясь к нему. В руках у бритоголового я разглядела сигарету — видимо бандит просил огонька. Толик пружинисто подошел к Толгуеву сзади и ткнул ему в поясницу огромный кулак, в котором что–то блестело. Я опустилась на переднее сидение и закрыла глаза.

— Ведут лоха, — удовлетворенно сообщил Хохол. Из его голоса — странное дело — исчезла тревога.

Я заметила, что двигатель он не выключал, готовый сразу тронуться. Сейчас, как и в отделении милиции, когда я общалась с операми, мне подумалось, что все дела, хорошие и плохие, лучше, когда проводят профессионалы. Похоже, люди делятся на них, и на бесполезных болтунов. Сзади послышалась возня, раздался звук закрываемой двери, и в тот же миг Хохол сорвал с места машину.

Теперь важно было не нарваться на проверку ГИБДД, поэтому мы ехали, соблюдая все правила. К тому же был день, и потоки машин запруживали выезд на МКАД.

— Почему бы не разрулить вопросы на месте? — голос Толгуева я слышала впервые и сразу напряглась, чтобы не пропустить чего–нибудь важного. — Кто вы такие, пацаны?

— Нам сказано доставить вас к шефу, — степенно произнес Толик.

В его голосе не слышалось и признака волнения, а вот его собеседник заметно нервничал, хотя и старался не проявить этого.

— Я думаю, произошла ошибка, — продолжал Толгуев. — У меня нет никаких проблем с крышей. Может, было бы лучше, если бы вы с ними пообщались напрямую?

— А кто у вас крыша? — поинтересовался Толик.

— ОБОП, — сказал Толгуев. — Давайте сделаем звоночек, если не верите.

— Чего нам лишнее на себя брать, уважаемый, — отозвался Толик. — Вот приедем к шефу в гости, там и позвоните.

— В гости обычно по-другому приглашают, — сказал Толгуев. — Я бы не отказал, ей-богу. А вы, точно дикие, навалились, везете незнамо куда. Если речь пойдет о бизнесе, то так дела не делают.

Я подумала, что попытки Толгуева прощупать цель его захвата выглядят довольно–таки жалко. Видимо, Толик был того же мнения, продолжая изображать туповатого исполнителя.

— О бизнесе, о бизнесе, — сказал он миролюбиво. — Хочет вам шеф предложить кое–что, вот нам и сказал, доставить в целости и сохранности.

— И что именно хочет шеф от меня?

— Ну, этого нам в точности не докладывали. Не нашего уровня дело–то. Но я бы вас попросил передать шефу, когда вы вдвоем говорить будете, что мы с вами хорошо обращались, без обид. Согласны?

— Да, конечно, — я услышала, что Толгуев говорит уже немного бодрее, и мне стало смешно, как такой серьезный человек ведется на простейшую разводку, которую не проглотил бы и школьник.

А у меня самой хватило бы духу попробовать вырваться из лап двух здоровенных бугаев, броситься бежать, звать на помощь? Да, я уже делала это в Брянске, но тогда все–таки было расстояние между мной и подонками, и сейчас я не могла бы сказать наверняка, что бежала бы, если бы они были совсем рядом. Угроза жизни ломает людей, но до этого дня я понимала истину скорее умом, а на даче Толика осознала ее всеми своими чувствами.