Год призраков

— Прошу вас разойтись по домам, — произнес он и даже отпустил свое горло, чтобы поднять вверх обе руки. — Идите по домам и сообщите соседям, что завтра занятий в школе не будет.

Родители приказали своим чадам, которые были в толпе, не визжать. Мы с Джимом, улыбнувшись, переглянулись.

— Тебе завтра не надо в школу, — сказал он. — Тони Калфано — мой новый герой. — Джим сделал вид, будто стреляет из ружья от бедра. — Мне нужно в моей школе устроить то же самое.

— Занятия отменяются, — объявила Мэри, когда мы возвращались домой. Рядом с нами никого не было, но мама понизила голос.

— На ремонт пойдут денежки с наших налогов, — сердито сказала она. — Кто дал этому идиоту ружье?

Мы улеглись спать. Я уже довольно долго пролежал в кровати, когда в дверь постучал Джим, вошел и сел в ногах моей кровати. Из коридора падал свет.

— Как ты думаешь, может, это месть мистера Уайта за то, что я разбил ему окно?

— Что-что? — переспросил я.

— То, что случилось в Ист-Лейке. Может, мистер Уайт вселился в Тони и приказал ему разбить окна?

— Он обладает сверхъестественной силой.

— Да-да, — подтвердил Джим. — Дело принимает серьезный оборот.

— А Борис мертв?

— Вот что я думаю. Мистер Уайт убил его, засунул в его же машину и отвез по льду залива подальше от берега. Лед растает, треснет — и Борис с машиной исчезнут навсегда.

— Может быть.

Вот так

День клонился к вечеру, дождь хлестал как из ведра. Мы с Мэри в подвале разглядывали Драный город. Джим еще не вернулся из школы. Мэри сказала, чтобы я сел на стул Джима.

— Ты должен выбрать кого-нибудь и внимательно его разглядывать, — объяснила она.

— Кого?

— Кого хочешь.

— Тогда мистера Конрада.

Мэри встала рядом со стулом, наклонилась и принялась нашептывать числа мне в ухо. Числа нанизывались одно на другое, и эта числовая лента удерживала на месте мою голову. Они текли струями, потом потоками, а потом я перестал их замечать. Заметил я только, что с макушки мистера Конрада отвалился и упал кусочек глины. Уши его чуть обвисли, а спина немного сгорбилась. Мистер Конрад стоял перед своим домом и смотрел на другую сторону улицы — на участок Хайесов. Тут все было картонное и глиняное, но по краям что-то двигалось. Я видел газоны, дом с желтой дверью по другую сторону улицы, видел кусты перед ним. Мое внимание привлек цвет двери, а потом я услышал, как Мэри сказала: «Равняется», — и на долю секунды я оказался в спальне, и миссис Хайес голая курила в кровати, раскинув ноги. Я моргнул — и она исчезла в дыре внутри глиняной головы мистера Конрада, стоявшего перед своим картонным домом.

— Вот так, — сказала Мэри.

Когда она ушла в свою классную комнату и там начался урок, я заметил, что Бориса больше нет на канализационной трубе — теперь он лежал на старом журнальном столике, между трубой и Драным городом.

Я не знал, отчего у меня болит голова: то ли виновата была Мэри, то ли мои мозги не могли все это переварить. В полпятого по телику показывали «Мотру»: [54] про двух крохотных близнецов, которые жили в птичьей клетке и пели, как антенна над моей комнатой. Я заснул, когда гусеница Мотры плыла по океану, и один раз проснулся — когда у нее уже были крылья и она разрушала город. А потом меня разбудил Джим и позвал к обеду.

За обедом Мэри рассказала, как одного мальчика из ее класса — Джина со стальными костылями, по прозвищу Механический Краб, — вырвало.

— И тогда пришел мистер Клири и все убрал, — добавила она.

Мама рассмеялась в свой стакан с вином.

— С помощью этой красной дряни? — спросил Джим.

Мэри кивнула.

— А гримасы он корчил? — спросил я.

— Почти.

Джим поднес правую руку к горлу, напряг ноздри и принялся двигать глазами из стороны в сторону. Мама так расхохоталась, что закашлялась. Даже когда мы с Мэри кончили смеяться, мама все кашляла и кашляла — ей было не остановиться. Она отвела подальше от себя руку с сигаретой, а другой рукой закрываю рот. Лицо у нее покраснело, в уголках глаз появились слезы. Чем сильнее становился кашель, тем тише он был. Джим вскочил со своего места и шарахнул маму по спине. Она замахнулась на него, и Джим отпрыгнул в сторону. Минуту спустя мама перевела дыхание.

— Ты меня на тот свет отправишь, — сказала она, по-прежнему смеясь.

Добро пожаловать, Лу

Это случилось после клятвы верности флагу и сбора денег на ланч. Крапп рассказывал о том, как Джордж Вашингтон срубил вишневое дерево, и тут в дверь классной комнаты постучали.

— Войдите, — сказал Крапп.

В класс вошел мистер Клири, придержал дверь плечом и сказал:

— Познакомьтесь с нашим новым уборщиком. Он будет у нас работать, пока не вернется Борис.

Я представил себе Бориса за баранкой своего автомобиля на дне залива и рядом с ним — Чарли. Клири вошел и чуть подался в сторону, открыв дверь шире. В дверях появился высокий тощий человек в серой рабочей одежде.

— Это Лу, — представил его Клири.

Незнакомец носил рубашку с белым овалом, внутри которого красными нитками было вышито его имя.

— Добро пожаловать, Лу, — сказал Крапп.

Лу поднял голову, и я увидел, что он необыкновенно бледен. Свет падал теперь на его волосы. Это был мистер Уайт. Ноги у меня задрожали, по коже подрал мороз. Мистер Уайт пробормотал: «Спасибо» — и отступил назад, в тень.

Прежде чем уйти, мистер Клири повернулся к нам и сказал:

— Я надеюсь, вы будете относиться к Лу с тем же уважением, что и к Борису.

Раздался чей-то смешок, тут же стихнувший, — кто-то из девчонок не сдержался. Клири взглядом обвел класс, задержался глазами на Краппе и вышел.

Я был так ошарашен, что не смог прийти в себя и после того, как весь класс был наказан — мы все сто раз написали «Я не должен смеяться над мистером Клири» и выслушали историю о деревянных зубах Вашингтона. [55] Настала перемена. Я стоял на игровой площадке спиной к сеточному забору и дрожал.

Позднее наш класс, направляясь в библиотеку, прошел по коридору мимо мистера Уайта. Я чуть не задохнулся, почуяв запах его трубки, — аж слезы навернулись на глаза. Рядом было ведро с водой, и мистер Уайт, орудуя резиновым скребком, мыл большое окно, выходящее во двор. Он стоял к нам спиной, но когда мы прошли мимо и я обернулся через плечо, он смотрел нам вслед.

Теперь мы занимались в библиотеке под присмотром Краппа, и правилом была полная тишина. Я сидел с открытой книгой, стол был залит солнцем из окна, выходящего во двор. С закрытыми глазами я повторял про себя слова Джима: «Он знает о нас еще меньше, чем мы о нем».

Когда я наконец открыл глаза, то через стеклянную дверь библиотеки увидел в коридоре мистера Уайта — тот медленно протирал стекло грязной тряпкой. Глаза его быстро перебегали с одного ученика на другого. Прежде чем он успел дойти до меня, я снова прикрыл глаза.

Тем вечером Джим дал мне свой перочинный ножик.

— Держи его в кармане, — наставлял меня он. — И если что — бей в лицо.

Я попытался представить, как вонзаю мистеру Уайту нож в щеку, и услышал звук металла, скрябающего по кости. «Не давай ему застать тебя одного», — посоветовал мне Джим и перечислил шесть способов избежать столкновения с мистером Уайтом. Один выглядел так: я должен был проползти между его ног и бежать. А другой был вот какой: пнуть его по яйцам и бежать. Джим повторил все по два раза.

На следующий день я добирался до школы вдвое медленнее обычного. Даже Мэри сказала, чтобы я шевелил ногами. Я все время засовывал руку в карман и проверял, на месте ли нож. Войдя в школу и по пути в класс миновав директорскую, я посмотрел по коридору направо — туда, где была дверь в котельную, — и представил, как Лу стоит среди языков пламени. Я остановился и прикинул, не лучше ли убежать домой. Потом я обратил внимание на вход в фельдшерскую между директорской и дверью в конце коридора.