Indileto [poмaн в 22 уровнях] (СИ)

— Дай мне халат, — попросила Эвелина.

— Не дам, — ответил Лапидус, беря с кресла сумочку и щелкая замком. Пистолет был, как и говорила Эвелина, на месте. Маленький черный пистолетик, из которого прошедшей ночью Лапидус стрелял в крысу. Но не попал.

— Почему? — спросила Эвелина.

— Что — почему? — не понял Лапидус.

— Халат, — сказала Эвелина, — почему ты не хочешь дать мне халат?

— Тебе так лучше, — сказал Лапидус, опять облизывая отчего–то пересохшие губы, — ты мне так больше нравишься.

— Перестань, — сказала Эвелина, — это уже не шутки!

— Не шутки, — согласился Лапидус и переложил пистолетик из левой руки в правую.

— Осторожней, — сказала Эвелина, — он заряжен.

— Знаю, — ответил Лапидус и направил пистолетик на Эвелину.

— Эй, — сказала она, — ты это что?

— Пакет, — сказал Лапидус, — мне нужен пакет!

— Внимание, внимание! — раздался бодрый девичий голос из телевизора. — А сейчас наш самый необычный на сегодня конкурс, кто выиграет — тот получит билеты на дискотеку… Дискотека, дискотека…

— Дискотека… — машинально повторил Лапидус.

— Положи пистолет, — попросила Эвелина, подходя ближе к Лапидусу.

Лапидус сел в кресло, то самое, на котором он искал сумочку. Пистолет все так же был направлен на Эвелину.

— Стой, — сказал Лапидус, — стой, где стоишь!

Эвелина остановилась, машинально распахнув полотенце. Лапидус посмотрел на черный курчавый треугольничек между ног и спросил: — Что будет, если я выстрелю прямо туда?

— Куда? — спросила Эвелина.

— Туда, — сказал Лапидус, — тебе между ног!

— Ничего хорошего, — ответила Эвелина, — много крови будет…

— Тогда отдай пакет! — все так же медленно выговаривая слова сказал Лапидус.

— Конкурс, конкурс, — продолжил уже юношеский голос в телевизоре. — Те из вас, кто сейчас находится в какой–нибудь странной ситуации и позвонит нам, позвонит и расскажет о том, что с ним происходит, может выиграть приз. Да, да, билеты на дискотеку с бесплатным пивом и чипсами в придачу, звоните, звоните…

— Звони! — сказал Лапидус.

— Куда? — удивленно спросила Эвелина.

— В телевизор, — сказал Лапидус, — я хочу есть…

— Ну и что? — спросила Эвелина.

— А ты позвони и скажи, что стоишь голая в комнате, а на тебя направлен пистолет. И у тебя требуют пакет. Если ты не отдашь пакет, то тебе выстрелят между ног и попадут прямо в дырку, в твою миленькую, уютную дырочку…

— Откуда ты знаешь? — спросила Эвелина, садясь прямо на пол напротив Лапидус.

— Что — знаю? — переспросил Лапидус.

— Что она маленькая и уютная?

— Я в ней был, — сказал Лапидус, — вчера, я это помню…

— Что ты помнишь еще? — спросила Эвелина.

— Что его убили, — сказал Лапидус.

— Кого — его? — совсем уже тихим голосом спросила Эвелина.

— Манго — Манго, — сказал Лапидус, — ты помнишь Манго — Манго?

— Я помню Манго — Манго, — сказала Эвелина, — но я не знала, что его убили.

— Убили, — сказал Лапидус, — его ударили по голове и он умер.

— Это не я, — сказала Эвелина, — меня там не было.

— Тебя там не было, — согласился Лапидус, — но это все равно ты, а значит, ты позвонишь им сейчас на телевидение, или я выстрелю тебе в пизду!

— Я не люблю этого слова, — сказала Эвелина, — говори лучше: киска!

— Пакет, — сказал Лапидус, — где пакет?

— Киска, — требовательно сказала Эвелина, — скажи правильно: киска!

— Я выстрелю тебе в киску, — послушно сказал Лапидус, — если ты не отдашь мне сейчас же этот идиотский пакет!

— Я лучше позвоню, — сказала Эвелина, — я позвоню и все им скажу, они вызовут милицию и сюда приедет наряд, они заберут тебя и увезут, сумасшедший!

— Сумасшедший, — согласился Лапидус, — я — сумасшедший!

— Господи, — сказала Эвелина, — и откуда ты свалился мне на голову, мухлик?

— Не знаю, — сказал Лапидус, — я ничего не знаю, я только хочу, чтобы все это кончилось!

— Звоните, — заверещал девичий голос в телевизоре, — а пока вы дозваниваетесь к нам, мы вам поставим самый последний хит, удивительную песню «Индилето», вы ее еще не слышали? Что же, слушайте!

— Бред, — сказала Эвелина, глядя в телевизор.

— Бред, — согласился Лапидус, не отводя пистолет от эвелининой киски.

— Убери пистолет, — попросила Эвелина, — он тебе не поможет, ты ведь все равно не выстрелишь!

— Выстрелю, — сказал Лапидус и плотнее прижал палец к спусковому крючку.

— Он на предохранителе! — сказала Эвелина.

— Я его сниму, — сказал Лапидус, вспоминая про черненькую пимпочку, которую надо отжать.

«Двадцать два, — раздался голос Манго — Манго из телевизора, — двадцать два очка…»

— Этого не может быть, — сказала Эвелина.

Лапидус ничего не ответил и посмотрел в экран. В экране шел снег. Самый настоящий снег, только в экране была не зима, а осень. По всей видимости, октябрь. Деревья еще с листвой, но уже покрытой снегом. И дорога с обочинами, тоже покрытыми снегом. А по дороге шел Манго — Манго. Манго — Манго держал в руках гитару, он был в куртке с поднятым воротником, играл на гитаре и пел.

«И еще пятьдесят, — пел Манго — Манго, — за те письма, что ты прочитал…»

— Надень очки! — вдруг сказал Лапидус.

— Что? — не поняла Эвелина.

— Очки, — сказал Лапидус, — я хочу, чтобы ты надела очки!

Эвелина встала с пола и пошла к компьютеру. Внезапно полотенце свалилось с нее и Лапидус смотрел на ее голую спину и такую же голую попу.

На октябрьской дороге, по которой шагал куда–то Манго — Манго появилась большая синяя машина.

«Если хочешь, можешь идти дальше, если хочешь, можешь оставаться…» — на этих словах машина поравнялась с Манго — Манго, из окошка высунулась рука с пистолетом и начала стрелять. Манго — Манго даже не обернулся, он все так же шел по обочине дороге под первым октябрьским снегом, в куртке с поднятым воротником и с гитарой в руках.

— Ты доволен? — спросила Эвелина, поворачиваясь к Лапидусу.

Она стояла перед ним, голая и в очках, и Лапидус подумал, что он действительно доволен.

— А теперь пакет, — сказал Лапидус, — отдай мне, наконец, этот пакет, и я исчезну из твоей жизни…

— Ты не понимаешь, — грустно сказала Эвелина.

— Чего? — поинтересовался Лапидус.

— Ты не понимаешь, что из моей жизни тебе уже не исчезнуть, как и мне из твоей. Мне тоже нужен пакет, но у тебя его нет…

— Нет, — подтвердил Лапидус.

— И тебе нужен пакет…

— Нужен, — сказал Лапидус.

В телевизоре опять загрохотали выстрелы. Манго — Манго начал красиво падать на черную гладь шоссе. На него, в свою очередь, все так же падал первый октябрьский снег. «Что с того, что мы с тобою меченые надписью зеленой краской «индилето…» — допел Манго — Манго, уже лежа на асфальте. Машина остановилась, приоткрылась дверца, из нее показалась красивая женская нога. Потом камера показала холеную руку с длинными яркими ногтями. Потом из машины вышла Эвелина, в черных очках и с большим черным пистолетом в руках. Она постояла возле тела Манго — Манго, посмотрела на него, бросила пистолет рядом с телом, сняла очки, повертела в руках, опять надела, села в машину и уехала.

— А пакета у меня нет! — сказала Эвелина.

— Как это — нет? — возмущенно спросил Лапидус.

— Вот так, — сказала Эвелина, — у меня бы он был, если бы ты мне его отдал, но у тебя его нет, правильно?

— Правильно, — сказал Лапидус.

— А значит, нам с тобой друг от друга не избавиться, — сказала Эвелина, — это судьба.

— Не верю, — сказал Лапидус.

— Во что? — спросила Эвелина.

— В судьбу, — сказал Лапидус.

— Ну и зря, — проговорила Эвелина и опять пошла по направлению к Лапидусу.

— Стой! — сказал Лапидус и опять поднял пистолет.

— Дурацкий клип, — сказал юноша в телевизоре. — Тебе он понравился?

— Нет, — ответила его напарница, — я не понимаю, чего народ с ума сходит, может, от того, что его убивают?

— Такие клипы утром смотреть нельзя, — сказал юноша, — после них есть не хочется.