Моё большое маленькое Я

Привет, папа, как ты себя чувствуешь? Я сел писать тебе письмо и понял, что раньше я никогда тебе не писал. Точнее, я никогда не писал тебе, став взрослым, потому что в школе, накануне «дня отца», нас заставляли писать открытки со словами: «Поздравляю, папа, я тебя очень люблю».

Меня уже давно не было дома, вот я и решил черкнуть тебе пару строк и рассказать, как идут мои дела.

В моей жизни произошло много перемен, и это письмо тоже стало следствием происшедших во мне изменений.

До чего же трудно писать тебе, папа. Я даже не представлял себе этого. Я еще ничего не успел тебе рассказать, а мне кажется, что страница уже вся исписана. Я мог бы в первой строчке написать «я люблю тебя», как мы это делали в школе, но не думаю, чтобы это была блестящая идея. Мы и так знаем, что я люблю тебя.

В последнее время мы мало разговаривали. Нам это давалось с трудом. Жизнь послала нам серьезные испытания, и, вероятно, некоторые из них оказались слишком тяжелыми и для тебя, и для меня. Чтобы жить дальше, нам пришлось уйти в глухую защиту. Ты, прячась от боли, закрылся, как в раковине, в своем горе и одиночестве и оставил меня снаружи. Ты никогда больше не раскрыл мне своего сердца, не согрел меня своей теплотой. И я провел свою жизнь в одиночестве, я стоял у двери, за которой томилось твое горе, и не осмеливался постучаться, чтобы ты впустил меня к себе и позволил мне быть рядом с тобой. Я мечтал быть рядом с тобой, но ты отгораживался от меня. Ты, папа, так и не открыл мне дверь, ты, вероятно, даже не слышал моего крика и моего плача. Ты сделал вид, что ничего не слышишь. Я ненавидел тебя за это, за то, что ты никогда не мог выслушать меня и понять. Ты ни разу не заглянул мне в глаза. Тебя никогда не интересовало, кто я такой на самом деле. Я даже больше тебе скажу: иногда я думал, что скорее бы выбрал, чтобы умер ты, а не мама. Но, возможно, и ты думал о том же самом. Прежде всего я ненавидел тебя за то, что ты сам никогда не боролся за свое счастье. Ты дал мне несчастливого отца. И это мешало быть счастливым мне, потому что я считал, что мое счастье станет предательством, заставит меня чувствовать свою вину перед тобой и еще больше отдалит меня от тебя. Заставит меня ощутить себя не таким, как ты, человеком. Так и не сумев сделать тебя счастливым, я стал понемногу разделять твое несчастье. Но при этом я все время бродил вокруг стен твоего равнодушия. Мне казалось, что я могу помочь тебе, облегчить твою жизнь. Я отказывался от своего счастья и тешил себя иллюзиями, что так принесу тебе пользу. Как будто ты не будешь чувствовать себя таким одиноким, если плохо будет нам обоим. Мне казалось, что если я буду несчастным, то это приблизит меня к тебе.

Когда я ушел из дому, ты дал мне понять, что я предатель. Неужели тебе даже в голову не приходило помочь мне стать взрослым мужчиной?

К тому же ты никогда не допускал серьезных разговоров между нами. Мы не делились нашими мыслями, не обменивались мнениями. С тобой это было просто невозможно, потому что ты, как все убежденные сторонники одной, неоспоримой для них идеи, выстроил баррикады из своих убеждений и любую дискуссию или спор превращал в обыкновенную стычку.

В последнее время я много думал о своей жизни, мои представления о мире стали более ясными. Я стал другим, словно снес ветхий дом и на его месте поставил новый. Я не мог жить дальше, только подпирая покосившиеся стены и меняя сгнившие доски. Я должен был снести все и выстроить свой дом заново, начиная с фундамента. Кое-что я все же сохранил, не все в доме годилось только на то, чтобы оказаться на свалке. Для меня было важно понять, что я не должен беспрестанно корить себя, но прежде всего я понял, что хочу быть счастливым. Мне стало ясно, что я всегда думал о счастье, но никогда не осмеливался желать его для себя, никогда в действительности не искал своего счастья. Мне казалось, что я его не заслуживаю. Как когда-то я думал, что не заслуживаю твоей ласки и теплоты, которыми ты обделил меня. Но теперь я знаю, что достоин самого безграничного счастья. Я осознал это, потому что, в какой-то мере, освободился от тебя. Не принимай эти мои слова за всплеск гнева, осуждение и тем более обвинение. Я хорошо знаю твою жизнь, мне известно, что ты скорее жертва, чем палач. Твои родители и братья научили тебя быть жестким и черствым, чтобы выстоять в борьбе за жизнь. А если оглянуться назад, то, возможно, окажется, что то же самое случилось у дедушки с прадедушкой, у прадедушки с его отцом и так далее до бесконечности. Я пишу тебе это письмо также для того, чтобы оборвать порочную цепь.

Сейчас я наконец твердо знаю, что я люблю тебя. Я люблю тебя, папа. Я люблю тебя так крепко, что у меня перехватывает дыхание, когда я думаю о тебе. Но чтобы полюбить тебя с такой силой, мне пришлось убить тебя, я должен был установить твою меру вины и ответственности, я должен был увидеть тебя таким, какой ты есть. Чудесным. И скорбящим.

Ты знаешь, что ребенком я на самом деле несколько раз думал убить тебя? Я хотел убить тебя, потому что так сильно любил тебя, что не перенес бы горя, если бы и ты однажды ушел от нас, как это случилось с мамой. Страх неожиданно потерять тебя был настолько сильным, что не давал мне покоя. Убив тебя, я покончил бы с этим страхом, который мешал мне жить спокойной жизнью.

И я тоже признаю свою вину.

Мне казалось, что я несу на себе тяжкое бремя, потому что я стал жертвой обстоятельств, но в действительности я сам отвечал за свое положение, я сам выбрал для себя этот путь и эту жизнь, никто мне их не навязывал, никто этого от меня не требовал и не заставлял это делать. В конце концов я свыкся и полюбил свою роль, которую я исполнял вовсе не из-за того, что ощущал себя жертвой обстоятельств, а из обыкновенного тщеславия. Мой образ жизни был самым заурядным проявлением откровенного самолюбования. Теперь я по-новому взглянул на свою жизнь и стал наводить в ней порядок.

Папа, ты, наверное, уже забыл, как любил ерошить мои волосы? Ты помнишь, как в детстве ты клал мне руку на голову и начинал лохматить мои волосы или принимался меня щекотать? Помнишь, как я укладывал тебя на лопатки или прижимал твою руку к столу, когда мы мерились силой? И не вздумай говорить, что ты мне поддавался.

Я не знаю, сколько времени я пробуду здесь. У меня нет никаких планов, я только хочу окончательно разобраться в себе и понять, чего я на самом деле жду от своей жизни.

Я хочу увидеться с тобой. Когда я думаю о тебе, мне хочется снова оказаться в нашем доме. Мне снится, как мы снова играем с тобой и радостно хохочем. Я мечтаю, что ты вновь обнимешь меня и взлохматишь мне волосы. Мы можем снова помериться силой, я дам тебе возможность взять реванш.

Мы пойдем с тобой за мороженым?

Я люблю тебя, папа, я на самом деле люблю тебя… до скорой встречи!