Изобретение велосипеда

38

Александр Петрович и Татьяна Михайловна Садофьевы остановились ночевать в кемпинге, не доезжая километров двухсот до Риги. В кемпинг их поманил знак-указатель — ложка с вилкой и синяя тарелка, где было написано очень сложное латышское название озера.

Татьяна Михайловна и Александр Петрович поселились в хорошем двухместном номере с окнами, смотрящими в лес. Машина осталась на стоянке. Небо над зубцами ёлок краснело и синело. Белые ночи в Латвии буйствовали не так, как в Ленинграде. Вокруг кемпинга цвели яблони. Некоторые даже роняли лепестки, и ветер резвился маленькими белыми парашютиками. Озеро со сложным названием никак о себе не напоминало. Должно быть, оно пряталось за лесом.

Александр Петрович оглядел комнату, крепко потрогал рукой письменный стол (стол не качнулся, а такие столы Александр Петрович уважал), потом посмотрел на часы. Спать было рано. Александр Петрович сел за стол, положил на полированную поверхность ладони. Дерево было тёплым. «А где бумага? — невесело подумал Александр Петрович. — Где гусиное перо? Как всё-таки хорошо быть поэтом! Тогда письменный стол не нужен… Тогда вид его не вызывает угрызений совести…»

— Ты идёшь? — услышал Александр Петрович голос жены.

— Куда?

— Господи! Ужинать!

— Иду! — ответил Александр Петрович.

Ресторан находился внизу. Там горели свечи. Стены были украшены чеканкой. Суровые длинноволосые девушки возлагали венок из ромашек на голову коленопреклонённого героя. Рядом в густой траве лежал меч.

Александр Петрович неожиданно заказал бутылку коньяка.

— Зачем? — укоризненно посмотрела на него жена.

— Ладно, ладно, — сказал Александр Петрович. — А знаешь, за что мы будем пить сегодня?

— Понятия не имею!

— Мы будем пить за нашего сына… За то, что он вырос.

— Почему тебя вдруг стал волновать наш сын?

— Должно же было это когда-нибудь произойти…

— Неправда! Что случилось?

— Я ходил в школу на комсомольское собрание.

— Тебя вызывали?

— Нет. Скорее пригласили. Гектор там ни при чём…

— А что за собрание?

— Благовещенский прогулял.

— И всё-таки, — сказала Татьяна Михайловна, — за Гектора уместнее было бы пить, когда он сдаст экзамены за десятилетку, а ещё лучше после экзаменов в университет. Три месяца назад ещё я тебе говорила, что со мной в Пушкинском Доме работает жена заведующего кафедрой русской литературы. Я думаю, нам следует пригласить её с мужем к себе. Вот тогда бы ты мог выпить с чистой совестью…

— А сейчас я буду пить с грязной совестью?

— Прекрати!

— Ну, приглашай, приглашай. Только профессор наверняка не пьёт.

— Танька жаловалась, что пьёт. Старый, а всё равно пьёт…

— А Танька?

— Что Танька?

— Танька молодая?

— Ах, вот что тебя волнует…

— Давай пригласим одну Таньку?

— Когда их звать?

— Ты же знаешь, через неделю я уезжаю.

— Мог бы и подождать. Не понимаю, чего ты так рвёшься в своё Неелово?

— Хотилово, — улыбнулся Александр Петрович.

— Всё равно, — ответила жена.

— Если ты считаешь, что моё присутствие необходимо, я приеду на пару дней…

Татьяна Михайловна сердито смотрела на мужа.

— Мне кажется, — медленно сказала она, — тебя не очень-то волнует, поступит он или нет…

— Но согласись, его это должно волновать чуть больше, — ответил Александр Петрович.

— Он обязательно должен поступить! В конце концов, это наш родительский долг!

— Родительский долг — понятие растяжимое, — усмехнулся Александр Петрович. — Надо дождаться, чтобы ребёнок получил диплом, женился, потом надо будет купить ему квартиру… Внуки пойдут, кто будет нянчить? И всё это родительский долг…

Появился наконец официант с подносом. Расставив фужеры, рюмки, тарелки с закусками, он удалился.

Александр Петрович разлил по рюмкам коньяк.

— Не смотри на меня так, — сказал Александр Петрович жене. — Когда ты так на меня смотришь, мне кажется, что я пью не коньяк, а твою кровь…

— Саша! — сказала Татьяна Михайловна. — У тебя портится настроение… Надеюсь, не я тому виной?

— У меня прекрасное настроение! Да… — словно вспомнил Александр Петрович, — Как ты думаешь, почему он не поехал с нами? Всё-таки Рига, белокурые латышки, синяя река Даугава… Туда и обратно на машине…

— Он же сказал, что ему надо заниматься.

— Чушь! — засмеялся Александр Петрович. — Наверняка замыслил привести в наше отсутствие девицу. Но, впрочем, я его не осуждаю. Это вполне естественно…

Татьяна Михайловна пожала плечами.

— По-моему, ты ошибаешься. Положить тебе сёмги? Я её терпеть не могу!

— Положи, — вздохнул Александр Петрович. — Положи мне сёмги и ради бога не волнуйся насчёт своей Риги. Напиваться я не собираюсь, завтра утром поедем.

— А озеро? Озеро мы так и не увидим?

— Озеро нам приснится…

— Как и семейная жизнь, — тихо вздохнула Татьяна Михайловна. — Где моя рюмка?

39

На этот раз здание академии встретило Гектора строго. Без музыки. В вестибюле сидели молодые люди и девушки. Одни срисовывали на огромные белые ватманы хитрые потолочные своды. Других больше занимали колонны. Благостную тишину нарушал только скрип грифелей. Будущие абитуриенты в отличие от Гектора времени даром не теряли. Карай озирался по сторонам, но, будучи псом воспитанным, вид сохранял равнодушный.

— С собакой? — спросила у Гектора вахтёрша.

— С собакой, — ответил Гектор.

— С собакой нельзя, — сказала вахтёрша.

— Но это моя натура, — возразил Гектор и пошёл по длинному коридору.

— По второй лестнице иди! — крикнула вахтёрша. — На первой защита дипломов!

Но Гектор не знал даже, где первая лестница. Он быстро вспомнил, что подобное неумение ориентироваться называется «топографическим кретинизмом». Зато ему понравилось в академии, что немногочисленные встречные совсем не удивляются, что по учебному заведению бродит не известный никому человек с собакой.

На повороте встретилась девушка в брюках небесной синевы. Девушка смотрела в окно и разворачивала конфету «Мишка». Карай громко вздохнул, девушка отдала конфету ему. Карай проглотил конфету, только зубы щёлкнули, и требовательно посмотрел на девушку. Гектору был хорошо знаком этот его взгляд. Этим взглядом Карай отчасти восполнял своё неумение говорить. Со второй конфетой девушка замешкалась. Карай начал порыкивать.

— Прелесть какая! — сказала девушка. По-видимому она никуда не спешила. Ростом девушка была с Гектора, однако худобы поразительной. Если бы девушка захотела, она бы, наверное, могла спуститься с крыши сквозь водосточную трубу.

— Как мне найти Алину Дивину? — спросил Гектор. — Она скульптор. Дипломница. Пятый курс…

— Шестой, — поправила девушка и с любопытством посмотрела на Гектора.

— У вас так долго учатся? — удивился Гектор.

Карай понял, что третьей конфеты не будет, и грустно улёгся на каменные плиты пола, положив голову на лапы.

— Я в этих коридорах путаюсь, — сказал Гектор.

— Поднимись по железной лестнице на последний этаж, — сказала девушка. — Там будут двери. У неё, по моему, вторая от начала…

— Спасибо!

— Один вопрос. Зачем тебе нужна Дивина?

— А если я не отвечу?

— Достать зеркало?

— Зачем?

— Ты посмотри на своё личико.

— У меня, наверное, молоко на губах не обсохло, да?

— Нет, — засмеялась девушка. — Просто у тебя очень влюблённая физиономия. Откуда ты знаешь Алину?

— Неважно. А вы её не любите?

— Не люблю? — переспросила девушка. — Нет, я её очень люблю. И поэтому советую тебе… Нет, я ничего тебе не советую…

Девушка достала сигарету. Гектор поднёс горящую спичку.

— Ах эта первая любовь… — сказала девушка. — Привет Алине! — и засмеялась.