Русская десятка (Новейшая история страны в 9, 5 биографиях)

В ХХ столетии с карты мира одна за другой исчезали гигантские империи, объединяющие десятки народов и племен, и на смену империям везде приходили «национальные государства»: одна земля, один народ, сплоченное общими целями общество. Не стоит обращать внимания на то, что чаще всего о величии и сплоченности современной России кричат те, кто давно уже в самой России не живет.

Разговоры о единстве нации (как в общем-то и любые разговоры, в которых мелькают красивые и ничего не значащие слова типа «свобода», «будущее», «общие цели») – это всегда попытка сыграть на эмоциях. Заставить вас по собственной воле делать то, чего делать, скорее всего, вам совсем не хочется. Каждый раз, когда власть говорила населению России, что собирается «сделать что-то для страны», это вовсе не означало «сделать жизнь людей лучше» – скорее наоборот! Любая победа у нас покупалась ценой огромных жертв. Любое достижение – множеством искалеченных жизней. Причем те, кто платил эту цену, редко пользовались плодами победы. Выигрывая войны, осваивая необъятные просторы, с утра до вечера работая в нечеловеческих условиях, население даже и не мечтало, что в результате заживет лучше.

Жизнь дома всегда была похожа на армейскую службу. Отдельный человек у нас всегда стоил недорого. Поколение за поколением русские все отдавали своему государству, а оно взамен снабжало население прожиточным минимумом. Государство в России было всем. К нему обращались за помощью, если что-то не ладилось. Его винили во всех бедах и благодарили за все достижения. В него верили, его боялись и ненавидели, ему приносили жертвы и не представляли, как можно жить без него – такого любимого и ненавистного. И вот, к началу XXI века что-то будто сломалось.

Кто теперь поверит в абстрактные цели, ради которых нужно приносить вполне конкретные жертвы? Вкалывать на благо страны, а уж тем более за нее умирать – многие ли в сегодняшней России на это готовы? Если уж вкалывать – то ради собственного блага. Если уж умирать – то ради чего-то понятного. К 2000 году стосорокамиллионная страна превратилась в сто сорок миллионов отдельных, ничем друг другу не обязанных и вовсе не симпатизирующих окружающим людей. Часть из которых к тому же потихоньку перебирается на жительство в Великобританию.

Что за единая, одна на всех, цель может сплотить в единую нацию отучившегося под Лондоном сына министра и дворника, метущего в Москве тротуар перед папиным министерством? Ни те, кто уехал, ни те, кто остался, не являются сплоченными командами. Встречая соотечественников за границей, русские стыдливо отводят глаза. А уж дома, в переполненном общественном транспорте, готовы и вовсе пуститься врукопашную. Интересно, что и олигархи у себя в Лондоне ненавидят друг друга не меньше. Березовский исходит пятнами, едва заслышав фамилию Абрамовича. Жена Лужкова Елена Батурина терпеть не может их обоих.

Так все и будет. Так все навсегда и останется. Никого не любя, никому не сочувствуя, олигархи в Лондоне проведут свои жизни, а те, кто не смог стать олигархами, проведут свои в Саратове и Новосибирске. Кого-то из олигархов убьют, кто– то покончит с собой сам. Что-то похожее случится и с менее состоятельными русскими.

Начавшийся при Горбачеве и закончившийся при Путине эксперимент показал, что единственная возможная модель для моей страны – это единый центр, всесильные силовые ведомства и послушное, дисциплинированное население. Такой страна была при царях. Такой же осталась при большевиках. Ничего не изменилось в ней и за последние двадцать лет. Те, кого это не устраивает, перебрались в иные края. Те, кто уехать не смог, как-то приспособились. Время от времени власть воспламеняется какой-нибудь новой идеей, и тогда кажется, что очень скоро правила игры наконец поменяются. Но на самом деле эту систему не изменить. Самые фундаментальные вещи в России вряд ли когда-нибудь станут иными.

Уж такая она – моя неторопливая, молчаливая и неулыбчивая Родина.