Начать сначала

— Ну и как же теперь выстраивается список приоритетов?

Эмма пожала плечами.

— Знаете, Бен однажды сказал, что у вас благородная голова, что вы должны отрастить бороду, и тогда он напишет ваш портрет. Но если бы я стала рисовать вас, то во рту у вас был бы огромный воздушный шар, а на нем крупными буквами написано: «Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛ!»

— Ничего подобного никогда в жизни никому не говорил! И, уж конечно, не для того ехал сегодня сюда из Лондона, чтобы сказать такое вам.

— А что вы приехали сказать?

— Сказать: знай я, что вы остались здесь одна, я приехал бы давным-давно. И что если мне удастся добыть два билета на премьеру Кристо, я хочу, чтобы вы пошли вместе со мной. И что я приношу извинения за то, что кричал на вас, когда был здесь тогда.

— Ну, я тоже кричала.

— Это было ужасно — ссориться с вами, но еще ужаснее быть без вас. Я постоянно твердил себе, что просто что-то кончилось и надо обо всем забыть. И не мог забыть — вы все время таились где-то в глубине моего сознания. Джейн об этом знала. Сегодня она сказала мне, что она все понимала.

— Джейн?

— Мне стыдно признаться, что я обманывал Джейн, морочил ей голову и только старался скрыть от нее ужасную правду.

— Но ведь это из-за Джейн я взяла с Кристофера обещание, что он не позвонит вам. Я думала…

— И это из-за Кристофера я не вернулся в Брукфорд.

— Вы думали, у нас роман, ведь так?

— А как мне было этого не думать?

— Глупый вы человек. Кристофер мой брат.

Роберт взял ее голову в ладони и, подставив большие пальцы под подбородок, повернул к себе. Но перед тем как поцеловать ее, сказал:

— Откуда мне было это знать, черт побери!

Когда они подошли к машине, Бена и след простыл, но между дворником и щитком от ветра белело какое-то послание. «Как штрафная квитанция», — сказала Эмма.

Это был листок плотной бумаги, вырванный из блокнота для эскизов. В серединке наверху два профиля величиной с ноготь, повернутые один к другому. Ошибки быть не могло — волевой подбородок Эммы и внушительный нос Роберта.

— Это мы. Это для нас обоих. Прочтите вслух.

Роберт прочел:

— «Таксист ужасно расстроился, заподозрив, что ему придется возвращаться в Лондон одному, поэтому я все же решил составить ему компанию. Я буду в „Кларидже“, но предпочел бы, чтобы до полудня меня никто не беспокоил».

— Куда же мне деваться, если в «Кларидж» до полудня нельзя?

— Поехать со мной домой. В Милтон-Гарденс.

— Но у меня с собой ничего нет. Даже зубной щетки.

— Я куплю тебе зубную щетку, — сказал Роберт и поцеловал Эмму, потом продолжил чтение записки: — «В полдень я намереваюсь прервать свой сон, потратить еще какое-то время, чтобы охладить шампанское, и тогда буду готов отпраздновать новость, которую вы, быть может, захотите мне сообщить».

— Старый хитрец! Он знал все наперед!

— «С любовью, и да благословит вас обоих Господь! Бен».

Эмма помолчала, потом спросила:

— Это все?

— Не совсем. — Он протянул ей записку, и Эмма увидела под подписью Бена еще один рисуночек. Загорелое лицо, пара темных внимательных глаз, белый клок волос поперек лба.

— Автопортрет, — сказал Роберт. — Бен Литтон работы Бена Литтона. Уникальная картинка. Когда-нибудь ее можно будет продать за тысячу фунтов.

«С любовью, и да благословит вас обоих Господь!»

— Никогда в жизни я не захочу это продать! — сказала Эмма.

— Я тоже. Садись, моя дорогая, пора ехать домой.