Дети проходных дворов (СИ)

— А ты чего в ПТУ не пошел? — спрашивает меня Колян на лестничной клетке во время перекура. — Нафига еще два года в школе мучиться?

— Да, я в институт потом думаю.

— Это сколько еще?

— Еще пять лет.

— Сколько?! Да, я все эти годы на заводе уже деньги буду заколачивать! — довольно усмехается Колян.

И я не объясняю ему всех тонкостей. Я даю ему возможность быть довольным своим будущим. Я просто делаю вид, что действительно затупил.

— Ничего, если передумаю, обязательно в твою "бурсу" пойду.

— Точно! На токаря! Не прогадаешь! Знаешь, сколько хороший токарь получает? — спрашивает он тоном, не позволяющим думать, что мало.

— Знаю, конечно! Но я в этом году, если поступлю тоже уезжаю. Там будет видно.

— У тебя даже проводов не будет! — смеется Колян и похлопывает меня по плечу. — В иституты проводы не устраивают. Понимаешь, братан!?

Это железный аргумент и противопоставить ему мне нечего.

За столом появляется Джон. Он теперь не пропускает ничьих проводов, дней рождений и свадеб, везде находит знакомых, которые приглашают его присесть рядом. Он выглядит поберушкой, пытаясь быть для всех своим в доску. И лишь для того, чтобы не сидеть дома или на улице. Чтобы выпить и закусить на шару. Пока у тебя свободна квартира и весело, он будет твоим другом. Но как только родители вернуться, он забудет тебя. Удивительно, что с такой способностью к мимикрии, он не добьется больших успехов в жизни, а совсем наоборот…

Прямо в подъезде Колян выставляет колонки и магнитофон. Разогретые гости с удовольствием отплясывают в лестничном пролёте. Соседи не жалуются на шум, у многих тоже подрастают или уже подросли сыновья.

Через несколько песен музыку перекрикивает матерная брань, перерастающая в мордобой. Всё настолько быстро, что я даже не успеваю понять, кто зачинщик, и кто на чьей стороне. Я уворачиваюсь от двух тел летящих в борьбе прямо на меня. Они падают на ступеньки, гортанно матерясь и пытаясь вмазать друг другу покрепче.

— А ты шо, сука, стоишь тут? — обращается ко мне парень из соседнего двора и пьяно целится кулаком в лицо. Но получает мгновенно сзади ногой в голову от, стоящего выше меня на ступеньках Лёхи, моего соседа и падает лицом на лестничную клетку.

— Стоять всем! — орёт батя Коляна и кидается в гущу драки. Он очень быстро раскидывает уставших бойцов в разные стороны и одна их часть уходит вниз по лестнице, а вторая обратно за стол. Обычное дело, проводы же.

22 июня наступает тот самый день, который разделяет нашу жизнь на "Детство" и "Молодость". День выпускного бала. Мы готовимся к нему, закупая с родителями новые туфли, костюмы с модными тогда двубортными пиджаками. Девчонки забирают сшитые у портних вечерние платья, лакируют невероятные прически, накладывают обильный макияж. От этого они выглядят почти все взрослее нас, своих одноклассников-парней.

В новом костюме я чувствую себя неловко и замечаю такое же ощущение у всех остальных наших ребят. После привычных джинсовок, пиджаки и галстуки кажутся нам карнавальными костюмами. Галстук вообще очень странная вещь. Непонятной функциональности пестрая тряпка болтается на шее. И почему-то никому не приходит в голову, что это невероятно странно. Я даже начинаю представлять, как к нам прилетают пришельцы в блестящих комбинезонах и интересуются у землян назначением этой удавки на шеях мужчин.

На одноклассниц смотреть как-то неловко. Мы не понимаем, как реагировать на их вечерние платья и прически. Как обходиться с ними. Поэтому, всей мальчишеской тусовкой уходим под липы спортплощадки перекурить вдали от учителей, родителей и местных зевак, пришедших поглазеть на выпускников.

Из динамиков во дворе звучит вальс, а за ним голос директрисы, приглашающий выпускников и родителей в актовый зал на вручение аттестатов. После этого нас поздравляют несколькими короткими выступлениями ученики 10-го класса, которые вот так же будут сидеть год спустя в этом же зале с аттестатами в руках.

Затем нас попарно ведут длинным строем на площадь к памятнику героям отечественной войны. Мы возлагаем цветы. Повисает минута молчания.

В празднично украшенной школьной столовой для нас накрыты длинные столы. Мы рассаживаемся.

— Мы на застолье оставаться не будем. — говорит мне брат, держа заботливо под руку маму. — Чтобы не смущать молодое поколение. Увидимся завтра утром.

Я провожаю их, брат гордо садится в свою, недавно купленную, иномарку. Мама машет мне из окна рукой. Их провожают с любопытством. Иномарка в те времена превращает ее владельца как минимум в олигарха, по нынешним меркам.

— А где бухло? — спрашивает Саня.

— Директриса запретила. Шампанское есть. Из расчета бутылка на шестерых. — хмыкает Серёга.

— Тихо, братва! Стаканчики свои через минут 15-ть передавайте мне. — заговорщицки говорит нам Макс. — У меня тут есть запас самогона. Из вас же никто не подумал о продолжении праздника. — комично нравоучительствует он.

— Не подумали?! Мы с Саней и Серегой в парке три бутылки крепленого припрятали. Когда пойдем рассвет встречать, ты им первый будешь рад. — говорю я.

— Так мальчики-спальчики, директриса алкоголь запретила. Чтоб я вас безумными и шатающимися не видела. Не устройте скандал, команда. — просит наша классручка, прекрасно понимая, что мы отпразднуем все равно по своему сюжету.

Через час мы выходим на перекур прямо на крыльцо школы. Чувствуем впервые, что нам сегодня позволено курить прямо здесь у входа.

Нам весело. Мы немного пьяны. Нас захлестывает чувство взрослости. Сегодня наш день. Мы можем себе позволить, то чего раньше не могли. Нас никто за это не отругает. Даже директриса уже не властна над нами. Мы отныне вне школы. Эта последняя мысль еще не вызывает тоскливого чувства от того, что целый этап в жизни закончен. Что мы уже никогда не увидимся в полном составе. Что нас всех ждут новые места и новые знакомства. Это школьное время уходит навсегда. Мы уходим. Нас сменяют. Мы пока еще не задумываемся об этом всерьез. Пока еще мы в кураже этого вечера.

Начинается дискотека в холле. Крутят много медленных композиций. Мы танцуем с одноклассницами. Они совсем иначе смотрят на нас, понимая, что отныне мы больше не будем их кавалерами на школьных вечеринках. Они больше прикасаются к нам, прижимаются, гладят. В этот момент мы любим друг друга. Не важно, что это за любовь, просто мы любим в целом, в широком понимании.

На первый медленный танец я приглашаю Киру. Мы ничего не говорим друг другу. Мы уже мысленно расстались навсегда. В этот вечер наши дороги из параллельных превращаются в расходящиеся. От этого танец наш с оттенком холода. Эти неопределенные отношения теперь приобретают четкие границы. И я отлично понимаю, что она не моя, а чья-то там в ее туманном будущем. И что меня самого возможно ожидает чье-то юное сердце, о котором я совсем ничего пока не знаю. Музыка стихает и медленную композицию сменяет ритмичная. Я благодарю Киру за танец, мы встречаемся взглядами я целую её, и она подставляет щеку. Эта подставленная щека почему-то обижает меня. Мне кажется, что в этот раз, в самый последний раз, она могла бы наплевать на наши выдуманные правила, на присутствие одноклассников, учителей и оставить для меня губы. Меня охватывает чувство разочарования.

"Чувак, ты просто ей не нужен. Ты — запаска. Ты — времянка. Ты просто был приятным времяпровождением и не более того". — Говорит внутри меня голос обиженного мужчины.

Я прохожу к столам. Туда уже подтянулись остальные. Мы наливаем из-под полы самогон Макса. Уже не замечаем, как он обжигает горло. Опьянение накатывает на нас.

— Пацаны, чтобы не случилось, мы всегда будем вместе. — пьяно и сентиментально клянемся мы друг другу.

— Десять лет! Мы навсегда..! Давайте еще выпьем! — обнимаясь, мы прикасаемся лбами друг к другу. Хмельные слезы поблескиваю на склерах наших покрасневших глаз. Обнявшись, мы выходим на ночное крыльцо школы. Курим. Снимаем и прячем в карман галстуки. Расстегиваем рубашки на груди.