Смерть современных героев

Галант попытался было соорудить нечто вроде эссе о Венеции. Но в тех нескольких страницах, которые он успел отстучать на пишущей машинке, среди церквей, ржавой воды каналов и старых стен не хватало леди Фионы и Виктора. И сам Галант без присутствия Фионы и Виктора видел Венецию обыкновенной Венецией. Старым городом туристов, коллекцией средневековых редкостей. «Банально!» — безжалостно осудил он свой труд и попробовал начать снова, но уже со сцены в базилике Сан-Марко. Проблему отстраненного видения возможно было решить, удалив марихуану (читателям «Харпер энд Квинн» он не мог и заикнуться о марихуане), но прибегнув к старому приему сна наяву. Таким образом он мог объяснить, как он сумел увидеть благородных священнослужителей монстрами. Зарядив пятый лист в машинку, он, однако, понял, что без реплик Фионы Ивенс ему не обойтись. Эссе для «Харпер энд Квинн» на глазах превращалось в автобиографический роман. Провозившись некоторое время с растекающимся во все стороны, как масло на горячем асфальте, материалом, он оборвал свои мучения, резонно объяснив себе, что не может ни поместить действие в Венецию, ни вынуть персонажей из Венеции и приземлить их в другой город. Он боялся, что его персонажей узнают. И, узнав их, узнают его.

Он пытался распутать клубок. Журналист Чарлз, подозревалось, что это он привел мисс Ивенс на анниверсари Галанта, оказалось, потерял работу в бюро «Гералд трибюн» в Париже и отправился на поиски джаб в Лос-Анджелес. Можно было, конечно, отправиться в Лос-Анджелес, но Галант этого не сделал. По множеству причин. Он отправился однажды на рю Лепик и прошел ее всю, изогнутую самым причудливым образом (не хуже Канале-Гранде, подумал он), так и не найдя дома, в котором жила Фиона. Номера дома он не знал, но надеялся, что найдет апартмент на третьем этаже по особенно высоким окнам. Никаких особенно выдающихся окон на третьих этажах рю Лепик он не обнаружил. Все окна третьих этажей были более или менее среднего размера или же очень мелкие. Когда он в шестой раз шел по изогнутой, как спина очень горбатого человека, Лепик, он заметил с любопытством наблюдающего за ним из-под козырька магазина алиментасьен (пошел дождь) полицейского. Отведя взгляд, он поспешил вниз, спустился к метро «Бланш» и уехал из этой части города. В метро ему пришла в голову простейшая и гениальнейшая идея обнаружить адрес Фионы Ивенс в телефонной книге, но когда chez soi он зарылся в книгу, то искомых имени и фамилии не обнаружил. Ни в каком варианте правописания.

41

В мае он неожиданно для себя вдруг уступил апартмент на рю Алезиа компатриоту и через двадцать восемь часов сошел с поезда на станции Хадсон. На станции, он отметил, слонялось без дела куда большее количество черных, чем в последний его приезд.

Родители отнеслись к его появлению без особого интереса. Он сказал, что приехал их навестить. Однако, когда через неделю он явился к отцу в автошоп и, просидев в конторке пару часов, не только не удалился, но и отправился с отцом на ланч (в тот самый уродливый Бюргер-кинг, на каковой ему показалась похожей базилика Сан-Марко), отец не мог уснуть полночи. И высказал матери предположение, что блудный сын, может быть, наконец устал от странствий и вернулся в родной дом.

— А, Алин? В конце концов, почему бы ему и не вернуться?..

Алин сказала, что следует подождать и посмотреть, что хорошо бы, но она боится в это верить.

— Помнишь, фазер, он уже приезжал к нам, когда вернулся из Сан-Франциско…

Блудный сын не уехал и через полгода. Приходил к отцу в автошоп теперь уже ежедневно и в конце концов стал отправляться с ним туда уже с самого утра. Мать смахнула не одну слезу, украдкой наблюдая из кухни за сидящими за одним столом мужчинами. К концу года Джон стал замещать отца и исполнял функции главы бизнеса практически единолично. Может быть, вдруг расслабившийся от счастливого появления наследника, отец стал все больше уставать. Ему пошел шестьдесят восьмой год.

«Даже если вы не станете писателем — это не беда. Кто-нибудь сумеет выразить то, что вы хотите выразить. Важнее всего быть счастливым». Галант вспоминал эти слова леди Ивенс в самые неожиданные моменты. Разговаривая с клиентом, открывая дверцу автомобиля, идя по саду… Не бог весть какая мудрость. Однако заповеди мертвых крепче и убедительнее мудростей живых. В особенности крепки заповеди насильственно убитых.

Иногда вечерами после работы и обязательно по воскресеньям Галант набивает трубочку самосадной, зеленой, как волосы Фионы Ивенс, марихуаной и садится в саду или у окна покурить. Родителей вначале волновала эта вдруг всплывшая, пусть в столь легкой и безобидной форме, привычка прошлого, но они скоро успокоились. И самосадная марихуана не бог весть какой драг, чуть крепче простого табака, и что скажешь работящему взрослому сыну, во всем остальном вполне нормальному. Несколько вечеров в неделю он встречается с Сюзен Маккензи, слегка полноватой, но симпатичной блондинкой двадцати девяти лет. Будущим летом они собираются пожениться. Все идет как надо. Кажется, на уме у блудного сына не осталось никаких странностей.

Соседи, может быть, по старой памяти, называют младшего Галанта за глаза Old Hippie. Кличка эта в применении к нормальному бизнесмену, разумеется, абсолютно несправедлива.