Иллюзия вечности

Первое: вас будут проверять, прежде чем допустят непосредственно к лечащему персоналу. Как правило, непосредственно врачи центров и медицинское оборудование находятся отдельно от мест приёма больных. При проверке используются разные методы, но уверяю вас, в нынешней обстановке они все оправданы. Второе: после получения помощи вы принимаете на себя обязательства по выполнению для центра неких услуг. О них вас поставят в известность при прохождении проверки. И, наконец, третье, и самое главное: вы принимаете на себя риск того, что в случае, если оказание вам помощи будет признано нецелесообразным, а простыми словами, если ваше состояние будет столь критичным, что помощь потеряет смысл, вашу кровь используют для других. Ф-фух-х-х… Это сказать не легче, чем представить себе. Но таковы сегодняшние условия. Выживают более удачливые и сильные.Теперь в продолжение темы… Предостерегаю вас от обращения в лечебные учреждения города… (какой-то шум в студии) Мне напоминают, что нас слышит и Питер, поэтому я поправлюсь: городов. Практически все больницы уже два дня, как прекратили свое существование в привычном для нас смысле. В Москве в Склифосовского, в Боткинской и в 31-ой больнице на юго-западе города ещё продолжают работать врачи. В остальных стационарах здания пустуют и охраняются военными. Как внутри работающих медучреждений, так и рядом с заброшенными зданиями установлены армейские посты, которые проверяют каждого из приходящих. От встречи с ними, если вы больны, я вас и предостерегаю. Существует большая вероятность того, что оставшиеся работать больницы для того и предназначены, чтобы пополнять донорские запасы, к примеру, того же самого ЦКБ».В эфире раздался противный свист, и речь ведущего на время стихла. Я отвернулся от окна и посмотрел на своих друзей. Все молча сидели за столом и глядели кто под ноги, кто на стену с одинаково задумчивыми лицами.

Сашка курил и, выпуская изо рта кольца дыма, нанизывал их в воздухе на уголёк сигареты.– Может… – я не успел досказать свою мысль, как вновь послышался голос из приёмника.«Не знаю, имеет ли смысл извиняться за помехи… Вы и так, наверно, всё понимаете. Сейчас нам не до выбора удобной частоты и комфортных условий для выхода в эфир.

Я продолжу… В эти дни происходит повальная миграция жителей нашей страны с насиженных мест в такие города как Москва и Питер. Люди садятся в свои машины и отправляются сюда. Не уверен, понимают ли они, что на самом деле происходит в государстве. Телевизионный рупор правительства уже продемонстрировал, что такое порядок по новым правилам.Но с другой стороны в силу того, что централизация запасов и ресурсов страны происходит именно здесь, в двух городах и рядом с ними, не исключено, что только в этих местах будет поддерживаться обслуживание светом, теплом и водой. Поэтому, я не стану советовать, как нужно поступить в настоящих обстоятельствах. Пусть каждый решает сам для себя. В любом случае, если вы собираетесь предпринять какие-нибудь действия, тщательно взвесьте для начала все «за» и «против».Передача снова стихла на минутную паузу. Затем утомленный голос продолжил:

«Время эфира подходит к концу. Мы свяжемся с вами через день. Пока я не могу сказать, как это будет. Мы ищем пути, а они всегда находят нас, потому что наша работа нужна. Смотрите всюду, и мы дадим о себе знать. Расскажите о нас своим близким и знакомым. Нам требуется ваша поддержка, ну, а мы постараемся сделать все для того, чтобы вы знали правду о происходящем вокруг. Будьте внимательны и осторожны. Удачи. И да хранит вас Бог».

Приёмник щелкнул, и из динамика полилось пустое трещание.

Я выключил его и опустился на стул: – Ну что скажете?

– Я им верю. – Ольга посмотрела мне в глаза, и я ей кивнул.

Сашка развел руками: здесь и так все понятно. Ира же, молча, сидела, по-прежнему уставившись на дно своей чашки, безучастно присутствуя, кажется, где-то очень далеко отсюда.

– Военные… Как вам это нравится? – я хлопнул по спине Сашку. – Понимаешь? Военные! Я так и чувствовал, что в этом главная причина.

– Не знаю, Филин… Только ли в военных дело? Их здесь, конечно, до черта, но откуда столько людей на всю страну? Мобилизация – интересный ход, но всё же не понимаю, неужели уже сейчас у них численный перевес над гражданскими? Ведь в случае сопротивления их сметут к такой-то матери.

– Да не только военные, конечно. Девчонки в универмагах, железнодорожники, энергетики – все эти люди тоже продолжают работать. А, потом, военные это те же комитетчики, милиция, МЧС. Там сотни тысяч людей задействовано. А насчет сопротивления… Все же очевидно. Разомкнутые, разобщенные люди. У многих всё бывшее окружение уже на том свете. Это пушечное мясо. Легкая добыча. Да многие и не знают об истинном положении дел. Верят в царя-батюшку.

– И все же их солдаты дают дуба, как и все.

– Новых наберут. Ты всё слышал.

– Ребята чего вы спорите? – Оля с тоской посмотрела на нас.

– А никто и не спорит, – я поднялся и обнял сзади Олю за плечи. – Мало им будет людей, тебя Стаф с улицы как рыбку выловят. Ты не забыл, что тоже военнообязанный? И кстати, не служил.

– Да сам такой же…

– Конечно, и я… А пойдём служить? От-слу-жу, отслужу как надо и вернусь! – спел я. – Волноваться не о чем. Сапоги, пилотка. Упал, отжался. За тебя всё порешают. Кашей накормят халявной. Может даже с сахаром. Пойдем, а?! – я улыбнулся.

– Дурачок ты, Филин, – мой друг сладко потянулся. – Меня, кстати, больше всего заинтересовали эти подпольные центры. Если они действительно существуют, было бы неплохо узнать хотя бы один. Так… на всякий случай.

Мы с другом вышли с кухни. Ольга попросила Иру помочь ей прибраться. Тем временем, проверив свои закрома, мы пришли к неутешительному выводу, что с оставшимся запасом вчетвером нам долго не протянуть.

Было решено отправиться в город для его пополнения. Также нам требовалась одежда для девушек. Причем, я намеревался раздобыть самую что ни на есть модную и дорогую для Оли.

Девчонки попросились с нами. Все вместе мы вышли из дома под ослепительное сияние солнца. Пора бабьего лета продолжала радовать изумительной погодой, располагающей к беззаботной жизни. Перед выходом из дома, я сунул в карман свой швейцарский многофункциональный нож, некогда верно служивший мне в затруднительных ситуациях.

Мы прошлись по Мытной и затем свернули на Шаболовку. Пройдя примерно с километр, мы встретили всего лишь трёх ребят, стучавших по стене жилого дома футбольным мячом. Ни одного военного, ни одного милиционера. Только ближе к Садовому кольцу, мы увидели двух солдат, скучавших на площади подле памятника Ленину.

– Саш, тебе не кажется странным, что их так мало?

– Людей мало?… Нет, не кажется. – Сашка нагнулся ко мне и шепнул на ухо: – Главное, патрулей нет. Лучше момента и не придумать.

В ответ я кивнул и заметил, что Ольга подозрительно посмотрела на нас.

– Слушай Сашка, что будем делать с машиной? Надо бы где-нибудь раздобыть колёса. Пешком по городу в лом шататься.

– А что ты меня спрашиваешь? Вон их сколько. Бери любую. Помни только, что могут остановить и проверить документы. Каким-то непостижимым мне путем, кто-то из нынешних законодателей решил в этом не давать послабления. Впрочем, если что гашетка в пол и смоемся. Короче, как хочешь. Я готов.

– Вскрыть сможем?

– Я нет. Вести смогу… наверное. А угонять не умею.

– Я умею!

Мы, вытаращив глаза, уставились на Ольгу.

– Ты?

– Я, – Оля спокойно стояла и смотрела на нас. – Правда, только отечественные.

– Но откуда ты знаешь? – мое самолюбие было уязвлено.

– Была свидетелем однажды, вот и знаю. Даже знаю, как завести.

– Класс! – Сашка был в восторге. – Ольга, когда бросишь этого типа, я на тебе женюсь!

– Идёт. Сейчас лимузин тогда поищу для свадьбы.

– Эй, эй! Стаф! Женилка не выросла ещё! Вон, вам лимузин фирмы Жигули. Работайте, любовнички.

Ольга засмеялась и обняла меня. Потом мы окружили синие Жигули, припаркованные во дворе дома-колодца.