День да ночь

- Как это? - заинтересовался лейтенант.

- Фугас заложим. Три-четыре противотанковые гранаты в одной связке. У нас щель недалеко от дороги. Заложим на дороге фугас и проволоку до щели протянем. Когда танк к нужному месту подойдет, ребята за провод дернут, сорвут чеку. Рванет как следует. Они непременно подумают, что здесь мины и остановятся. Потом разворачиваться будут медленно, осторожно. Мы ведем огонь.

- Неплохо, - признал лейтенант. - Послушай, Ракитин, а если два фугаса заложить! Сразу два танка уничтожим. Давай два заложим. Или три! - не мог он остановиться.

- Не знаю. Может, и можно... Подумать надо.

- Подумаем, - решил лейтенант. - Пойдем гранаты собирать. У тебя сколько гранат?

- У нас в расчете ни одной не осталось.

- Чего же это вы?

- Что было израсходовали. Нас гранатами не особенно балуют.

- Ладно, у тебя нет, в других расчетах найдутся, - Хаустов был оптимистом.

Он позвал командиров орудий и приказал принести все имеющиеся гранаты. Решил, что если не хватит противотанковых, то можно обойтись и связками ручных.

Сержанты были без шинелей, в расстегнутых гимнастерках. Копали вместе с солдатами. Высокий, без уха, сказал, что гранат в расчете нет ни одной. Тот, что пониже, вспомнил, что одна РГДэшка должна быть.

Идея терпела крах. И лейтенанту Хаустову это не понравилось.

- Проявите солдатскую находчивость! - приказал он. - Через десять минут принести гранаты. Особенно противотанковые. - А Ракитину ничего не приказал. Ракитин становился любимчиком командира батареи.

"Прояви солдатскую находчивость!" - такой приказ слышал лейтенант не раз в училище от старшины и от помкомвзвода. И не раз сам отдавал его подчиненным. Это значило найти бесхозное или купить. Украсть, наконец, но не попасться. Одним словом - достать.

Десять минут прошли. Но проявить солдатскую находчивость сержанты не смогли. Не у кого и негде было ее проявить. Принесли одну РГДэшку на двоих, чем немало разочаровали командира батареи.

- Какие вы сержанты, если такого простого задания выполнить не можете! - отчитал их лейтенант Хаустов. - Ничего вам поручить нельзя. И гимнастерки у вас расстегнуты. Вам до настоящих сержантов еще расти и расти. Идите...

И сержанты "ушли расти". Они так и не поняли, где, в безлюдной степи, могли они достать зачем-то понадобившиеся лейтенанту гранаты.

- Хорошая была идея, - сказал Хаустов, Ракитину. - Но пока не проходит. Я еще около нее посоображаю. Ты тоже поразмышляй. Если чего-нибудь придумаешь, приходи, обмозгуем. Ты, вообще, Ракитин, если что, советуйся. Смелей советуйся.

* * *

- Еще кто-то к нам пылит, - Опарин с интересом посмотрел за реку, в сторону рощи, из которой выкатили две автомашины. - Наверно, одна с писарями, другая с корреспондентами. Смотри, братва, пополнение к нам мчится. Сейчас здесь весело станет, как в кино.

Братва стала смотреть, прикидывала, кто бы это в действительности мог быть.

- Орудия, - определил ставший к этому времени специалистом в области артиллерии Дрозд.

- Ничего подобного, - опроверг его другой крупный специалист - Лихачев. - Идут натуральные ЗИСы, а на ЗИСах пушки не возят.

Может, у них кухни на прицепе, - пошутил с некоторой долей надежды Опарин. - Две кухни. Нам в самый раз, чтобы по-настоящему порубать.

- Пехота, сказал Афонин.

- Какая это может быть пехота? Пехоту на полуторках возят, - возразил Лихачев. - А здесь - ЗИСы.

Машины вышли на изгиб дороги и стало видно, что на прицепе у них ничего нет, ни орудий, ни, к сожалению, кухонь. А в кузовах густо сидят солдаты.

- И вправду, пехота, - удивился Опарин. - Командир, знаешь, а я ведь сомневался, когда ты сказал, что пехотура будет.

- Зря сомневался, - ответил Ракитин, хотя в этом он сам сомневался более чем Опарин.

Машины ветром промчались по мосту, развернулись и остановились. Из кабины передней выглянул офицер в фуражке с красным околышем, задержался ненадолго на подножке, оглядел открывшуюся перед ним панораму. Потом сошел на землю, отдал команду, и приехавшие с ним люди полезли через борта.

Ракитин не мог понять, кто это такие? Пехота не пехота, а черт знает кто... Судя по всему, вряд ли они были даже из одной части. Разношерстный какой-то народ: и совсем молодые, и усатые дяди, и мужички, которым порядком за сорок.

Здесь были солдаты в шинелях, в бушлатах и телогрейках. Одни красовались в каких-то кожаных курточках, другие были в черных комбинезонах и танкистских шлемах. И оружие тоже - как будто его собрали, где только можно: винтовки со штыками, кавалерийские карабины, автоматы. У троих - ручные пулеметы.

- Наверно, здесь кино снимать будут, - не выдержал Опарин.

- Точно, - поддержал Лихачев. - Будни партизанского отряда в годы гражданской войны.

А лейтенант Хаустов уже легкой рысью добрался до приехавшего офицера. Доложил. Потом они заговорили о чем-то. Приехавший коротко спрашивал. Хаустов говорил, говорил. Чувствовалось - подробно отвечал на вопросы. И Ракитин понял, что новый по чину старше, чем их командир. Ничего хорошего это не предвещало. Мало того, что в бою станет командовать комбат, не нюхавший пороха, так и над ним еще будет какое-то не артиллерийское начальство.

Офицеры тем временем вдоволь наговорились и направились к орудию Ракитина. Ракитин не поторопился навстречу. Командир от орудия не бегает. Если начальство заявилось, командир его возле орудия и встречает, как хозяин возле дома.

Когда офицеры подошли достаточно близко, Ракитин рассмотрел, что у приехавшего погоны старшего лейтенанта. Следом за старшим лейтенантом мягко переступал младший сержант в кожаной курточке. Худощавый и высокий, он заметно сутулился. И от этого казалось, что сержант пригнулся и вот-вот прыгнет.

- Товарищ старший лейтенант, орудийный расчет находится на отдыхе! - доложил Ракитин. - Командир орудия сержант Ракитин.

Старший лейтенант оказался ростом пониже Ракитина. Подтянутый и стройный, он двигался быстро и легко, и угадывалась в нем немалая сила. Из-под козырька надвинутой на лоб фуражки смотрели пронзительные черные глаза. На левой щеке от виска до подбородка протянулась красная ниточка тоненького шрама, - этот не из училища, - понял Ракитин. - Этот повоевал... - В левой руке он держал ветку, очищенную от листьев, которой то и дело постукивал по голенищу.

- Это хорошо, что на отдыхе. - Старший лейтенант поздоровался с Ракитиным за руку: - Старший лейтенант Кречетов. Буду руководить этим участком обороны. Надо понимать, сержант, если солдаты отдыхают, то к бою все готово?

- Никак нет, - доложил Ракитин. - Передышка.

- Понятно. С левым флангом у тебя как? Только давай без "так точно". Ты мне все обстоятельно расскажи. Толком: что, где и как. Нам здесь воевать.

Левый фланг, берег реки Ракитин, когда приехали сюда, исходил, осмотрел, всю траву здесь истоптал.

- Река нас прикрывает, - сказал он. - До нее метров двести. Место ровное, если танк захочет проскочить, мы его первым снарядом накроем.

- Значит, за левый фланг ты, сержант, спокоен?

- Нет, товарищ старший лейтенант. Берег крутой, что внизу делается, не видно. А там под обрывом полоска земли. Пехота вполне пройти может. Если пройдут, орудию конец.

Не добавил, что тогда и всей батарее конец. Это и так понятно.

- Так-так, - протянул Кречетов. - Пойдем, посмотрим твою водную преграду, - и пошел к реке. Хаустов и Ракитин за ним.

Кречетов вышел на косогор, огляделся. Подобрал камень, бросил его на середину речушки. Прошелся, вглядываясь в воду, будто пытался определить глубину. Потом заглянул с крутого обрыва вниз. И Хаустов заглянул.

- Говоришь, могут обойти?

- Могут, товарищ старший лейтенант. Они здесь отступали, значит, с местностью знакомы.

Кречетов хмыкнул, оценивающе оглядел сержанта и, кажется, остался доволен.

- Прав. Соображает, лейтенант, у тебя командир орудия. И знаешь, они под берегом непременно попытаются пройти. Не устроить ли нам здесь их автоматчикам засаду? Как думаешь? - Как будто он нуждался в мнении лейтенанта.