Тайны Норы

Шли месяцы. Несколько женских организаций, помогающих иммигранткам, обеспечивали нас питанием и школьными принадлежностями, при случае не отказывали и в помощи деньгами. Мать не оставляла надежды найти нормальное жилье, вся окунувшись в работу и нужды семьи. По совету подруги она через день ходила в мэрию, чтобы просить пособие на детей. Меня трогало это упорство. Однако результатов оно пока не давало. Мы были всего лишь марионетками. Над нашими просьбами смеялись, на нас смотрели с презрением, словно мы были какими-то отбросами под ногами. Это постоянное унижение морально истощало мать. Она упрекала себя в том, что привезла нас в такие условия. Она ведь хотела сбежать из той невыносимой атмосферы жестокости и страха, искренне веря, что улучшит судьбу своих детей. Я неустанно твердила, что ей удалось вырвать нас из лап страха и она не должна нести ответственность за отношение французских властей к приезжим. Но слышала ли она меня?

Ее работа становилась все труднее. Перетягивание тяжестей, в два раза превышающих ее собственный вес, истощало ее морально.

Но я ничего не могла поделать...

17. Не покидай нас, мама!

Мать постоянно чувствовала усталость, поэтому обратилась к врачу, который порекомендовал ей операцию на матке. В ближайшее время. Хирургическое вмешательство несло определенную долю риска, принимая во внимание ее состояние.

Утром в день, когда она должна была отправляться в больницу, я начала беспокоиться. А вдруг она станет жертвой врачебной ошибки? Вдруг с ней что-то случится? А если она не выздоровеет? Из родителей у меня оставалась она одна, я безгранично нуждалась в ней и была не способна заменить ее для своих братьев! Ведь я могла остаться сиротой! К счастью, прагматическое отношение к жизни не позволило мне окунуться с головой в переживания. Во время ее отсутствия я организовала свой рабочий день так, чтобы и работать и при этом успевать ухаживать за братьями и сестрой, кормить их и приглядывать за ними. Но как я могла со всем этим справиться? Я быстро поняла, что должна прекратить работать, если хочу выжить. Мама находилась в больнице только три дня, а моя жизнь уже стала напоминать жизнь запрограммированного робота. Я вставала, будила малышей, умывала их, кормила и вела в школу. Короткий визит в больницу, затем я забирала братьев из школы, опять кормила, опять умывала и клала спать. Один день как две капли воды походил на другой. И так до самой операции, исход которой изменил привычное течение событий.

Когда я пришла в больницу через несколько часов после операции, врач сказал, что хочет поговорить со мной. С серьезным видом он попросил меня сесть рядом. Я села.

— Здравствуй, Нора. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Здравствуйте, доктор. Что-то не так? — спросила я обеспокоенно.

С напряженным видом врач устало протер платком лоб. Неужели с мамой произошло несчастье?

— Твоя мать не пришла в себя после операции. Сейчас она в коме, — объявил он на одном дыхании.

Белые стены затанцевали у меня перед глазами, пол ушел из-под ног, казалось, я вот-вот упаду. Доктор положил мне на плечо свою горячую руку.

— Подождите! Но… она ведь проснется, правда? — спросила я.

— Мы этого не знаем. Это может занять много времени, и не исключено, что она не сможет прийти в себя. Я предельно честен с тобой, Нора. Думаю, тебе стоит предупредить родственников.

— Но как это могло случиться? Ведь это простая операция. Почему она в таком состоянии?

— Она была очень истощена и…

— Постойте! Вы не имеете права говорить о ней в прошедшем времени, — вспылила я. Гнев охватил меня от услышанной новости.

— Я имею в виду предоперационный период.

— Я не знаю, что означает это слово, но уверена, доктор, что мама выздоровеет. Она борец! Она переживала и куда большие неприятности. Я ее хорошо знаю. Она обязательно выпутается.

Я кричала, плакала, мне было плевать на посторонних. Я плакала, потому что мне было страшно. Она не может меня покинуть вот так! Не теперь! Не здесь! Мальчиков заставят вернуться к отцу в Алжир, а я должна буду уехать с ними, потому что не смогу без них жить. Вернуться к отправной точке! Об этом не могло быть и речи. Мама, цепляйся за жизнь! Ты должна!

Я боялась войти в палату к матери. Прежде чем открыть двери, я собрала всю силу воли в кулак. Комната купалась в искусственном свете, хотя в окно светило полуденное солнце. Стояла мертвая тишина. Мать, неподвижная, с закрытыми глазами, лежала на белой кровати. Как на смертном одре. Я вздрогнула, уловив больничный запах, запах отчаяния.

Я встала на колени перед кроватью, осторожно взяла ее руку и посмотрела на бегущие по экрану монитора линии. Я молила Бога помочь нам.

— Мама, я здесь. Не сдавайся! — громко сказала я, потому что хотела, чтобы она меня услышала. — Я скажу малышам, что все у тебя хорошо. Ты должна к нам вернуться! Ты не можешь меня оставить, не можешь. У меня не хватит на все сил, я не такая смелая как ты.

Пора идти в школу за мальчиками. Я успела вовремя, но от переживаний заболел живот, хотя я изо всех сил старалась не показывать никому одолевавший меня страх. В гостинице, готовя перекусить, я стала подыскивать подходящие слова, чтобы сообщить новость сестре. Но какие слова будут подходящими в данной ситуации? Сомневаюсь, что такие существуют.

Мелисса пришла как обычно; положила сумку возле дверей и медленно сняла обувь.

— Видела маму? Как она?

Я не знала, что отвечать. Слезы душили меня. Я молчала.

— О боже! Нора, что случилось?

— Она в коме, и врач не знает, выживет ли она. Мелисса тихо заплакала. И эту маленькую девочку я пыталась защитить.

— Врач посоветовал предупредить родственников.

— Никогда! Ты с ума сошла, — воскликнула Мелисса.

— Если она умрет…

— Не говори этого.

— Послушай. Возможно, этот случай помирит их с матерью. Если бабушка попросит прощения у мамы, возможно, это поможет ей выкарабкаться. А если она умрет, что мы будем делать? У мальчиков есть отец. А у нас кто?

— Мне страшно.

— Мне тоже.

Я обняла ее. Не для того чтобы защитить. Теперь мы i были равны. Две скорбящие сестры, которые могли потерять свою мать.

После долгих сомнений я набрала номер бабки. Это было моим последним долгом.

— Бабушка, это я, Нора.

— Нора? Я не знаю никакой Норы, — сухо ответили на другом конце.

Она не изменилась, по-прежнему сама «деликатность»!

— Нора. Ваша внучка от старшей дочери.

— Я меня нет ни дочери, ни внучки.

— Перестань! Мама в коме, в больнице. Она может умереть! Если это произойдет, мы останемся одни. В гостинице. Неужели вам безразлично, что с нами будет?

От ее холодности меня просто бросало в дрожь. Она тоже покидала нас. Слезы потекли по моим щекам.

— Что произошло? — спросила она, несколько смягчившись.

Я рассказала ей о последних событиях, добавив напоследок, что доктор посоветовал позвонить ей.

— Не переживай, ты можешь на нас рассчитывать. Я не верила своим ушам.

— Вы приедете увидеть ее? Если так, это наверняка поможет ей встать на ноги.

— Вылечу первым же самолетом. Диктуй адрес.

Ее голос был медовым, таким ласковым, я давно отчаялась услышать подобное. Отогнав терзавшие меня сомнения, дала все наши координаты.

Прости меня, мама…

Следующий день прошел по уже установленному графику. После больницы я шла в школу с неприятным ощущением, что за мной наблюдают. Я оборачивалась и не замечала ничего необычного, но прибавляла шаг. Я пыталась контролировать свои движения, стараясь идти медленнее и только после серии глубоких вдохов и выдохов снова приходила в себя.

Ожидая мальчиков у школы, я в который раз прокручивала в голове запись, состоящую из воспоминаний. Так, словно собирала некую головоломку-пазл. Я чувствовала, что за мной следят. Оборачивалась и внимательно смотрела на прохожих. Есть ли среди них кто-то подозрительный? Я оглядывалась по сторонам, но видела только знакомые лица родителей, которые, как и я, пришли за детьми. Я услышала детский голос, разом прогнавший воспоминания.