Поймай меня, если сможешь

7. Nullum dies sine afera [22]

Я не упускал ни одной удобной возможности, придумав по схеме на каждую, а когда возможности не представлялось я создавал её сам. Перестроил американскую банковскую систему под собственные нужды, высасывая деньги из банковских сейфов, как енот яйца. Когда я рванул в конце 1967 года за границу в Мексику, я владел незаконно нажитым капиталом почти в полмиллиона долларов, а десяткам банковских сотрудников надрали задницы.

Практически всё достигалось манипуляциями с числами. Я занимался статистическим шулерством, всякий раз снимая банк.

Взгляните на один из своих персональных чеков. В правом верхнем углу проставлен порядковый номер чека, верно? Вероятно, только его вы и замечаете, да и то, если аккуратно ведёте учёт чеков. [23] Большинство людей не знает даже номера собственного счёта, и хотя огромное множество банковских сотрудников сумеет расшифровать банковские коды в нижней части чека, очень немногие приглядываются к ним настолько пристально.

В 60-х система безопасности банков была очень расслабленной, во всяком случае, в той мере, в какой касалась меня. Мой опыт показывает, что когда я предъявлял персональный чек из некоего банка Майами, скажем, в другом банке Майами, взгляд кассира на номер в верхнем правом углу был чуть ли не единственной мерой безопасности. И чем больше число, тем охотнее принимали чек, словно кассир мысленно прикидывал: «Ага, чек номер 2876 — Боже, да он пользуется услугами своего банка уже очень давно! Значит, чек в полном порядке».

Итак, я в городе Восточного побережья — к примеру, в Бостоне — открываю в Бобовом Государственном Банке [24] счёт на двести долларов, прикрываясь именем Джейсон Паркер и адресом снятой квартиры. Через пару дней получаю две сотни персональных чеков, в верхнем правом углу последовательно пронумерованных с 1 по 200, с моим именем и адресом в левом нижнем углу и, конечно же, цепочкой непонятных цифр слева вдоль нижнего края. Ряд цифр начинается с числа 01, поскольку Бостон расположен в Первом округе Федеральной резервной системы.

Самые удачливые угонщики скота на Диком Западе были доками по части стирания и пережигания клейм. Я же был докой по части стирания и смены цифр при помощи летрасетов, клише и нумераторов.

Закончив с чеком номер 1, я получаю чек номер 3100, а ряд цифр над левой стороной нижнего края начинается с числа 12. Во всех остальных отношениях облик чека ничуть не изменился.

Далее я отправляюсь в Сберегательную Ассоциацию Первопоселенцев-Фермеров и Домовладельцев (САПФиД), расположенную в какой-то миле от Бобового Государственного банка.

— Я хочу открыть сберегательный счёт, — заявляю я клерку. — Жена говорит, что мы держим на текущем счёте слишком много денег.

— Хорошо, сэр, сколько вы хотите внести? — осведомляется он или она — пусть будет он. Банковские простофили встречаются среди представителей обоих полов одинаково часто.

— Ну, думаю, шесть с половиной тысяч, — отвечаю я, выписывая чек на САПФиД. Кассир берёт чек и бросает взгляд на число в верхнем правом углу, а также замечает, что чек получен в Бобовом Государственном банке.

— Хорошо, мистер Паркер, — улыбается он. — Перед тем, как вы сможете снимать деньги, полагается трёхдневный срок ожидания. Нужно дать время на погашение вашего чека, а раз чек местный, срок назначается в три дня.

— Понимаю, — отвечаю я. Ещё бы мне не понимать! Я уже выяснил, что именно таков срок ожидания, предписываемый сберегательными и ссудными кассами для операций с чеками в пределах города.

Выжидаю пять дней и утром шестого дня возвращаюсь к Первопоселенцам. Но намеренно выискиваю другого кассира. Даю ему свою сберегательную книжку.

— Мне нужно снять пять тысяч пятьсот долларов, — говорю я. Если кассир полюбопытствует, зачем мне такая сумма, я скажу, что покупаю дом, или приведу другой благовидный предлог. Но в личную жизнь клиентов суют нос очень немногие сотрудники сберегательных и ссудных касс.

Этот не суёт. Проверяет состояние вклада. Вклад внесён шесть дней назад. Очевидно, местный чек уже погашен. И возвращает мне сберегательную книжку с банковским чеком на пять с половиной тысяч долларов.

Я обналичиваю чек в Бобовом Государственном банке и покидаю город… пока мой чек на 6 500 долларов не вернулся из Лос-Анджелеса, куда направил его компьютер расчётной палаты.

Я инвестировал деньги в очередную камеру I-Tek с печатным станком и проделал тот же номер с фальшивыми аккредитивами Pan Am. Сделал разные подборки для разных районов страны, хотя все чеки якобы должны были гаситься банком Chase Manhattan в Нью-Йорке.

Нью-Йорк — Второй округ Федеральной резервной системы. Серии цифр на всех подлинных чеках нью-йоркских банков начинаются с 02. Но все фальшивые чеки, что я впаривал на Восточном побережье, в Северо-Восточных или Юго-Восточных штатах, первым делом направляли в Сан-Франциско или Лос-Анджелес.

А все палёные чеки, запущенные мной на Юго-Западе, Северо-Западе или вдоль Западного побережья, сначала следовали в Филадельфию, Бостон или какой-нибудь другой пункт назначения на противоположном краю континента.

Моя игра в цифры представляла собой идеальную систему задержек и проволочек. У меня всегда имелась в запасе целая неделя, прежде чем ищейки брали след. После я узнал, что первым из аферистов прибег к уловке перенаправления чеков. Банкиры от неё просто на стенку лезли, не понимая, в чём дело. Теперь понимают — благодаря мне.

Я работал над своими аферами сверхурочно, без отпусков и выходных, по всей стране, пока не решил, что чересчур засветился, чтобы просто уйти в тень. Нужно было бежать за границу, и я решил, что могу с таким же успехом трястись по поводу паспорта в Мексике, как в Ричмонде или Сиэтле, поскольку для посещения Мексики довольно простой визы. Её я и приобрел в мексиканском консульстве в Сан-Антонио под именем Фрэнка Уильямса, выдав себя за пилота Pan Am, и транзитом рванул в Мехико на лайнере Aero Mexico.

Забирать с собой все плоды своих криминальных предприятий я не стал. Как пёс, получивший в своё распоряжение контейнер для костей при мясной лавке и сорок акров рыхлой земли, я закопал добычу по всей территории Соединенных Штатов, рассовав пачки банкнот по депозитным ячейкам банков от побережья до побережья, от Рио-Гранде до канадской границы.

В Мексику я захватил тысяч пятьдесят, разложив их тонкими пачками в подкладке чемоданов и костюмов. Хороший таможенник обнаружил бы их сразу же, но проходить досмотр мне не пришлось. На мне был мундир Pan Am, и мне жестом предложили пройти вслед за экипажем Aero Mexico.

В Мехико я пробыл неделю. Потом повстречался со стюардессой Pan Am, наслаждавшейся пятидневным отпуском в Мексике, и принял её приглашение отправиться на выходные в Акапулько. Мы уже поднялись в воздух, когда она вдруг застонала, грязно выругавшись.

— Что случилось? — поинтересовался я, с удивлением услышав подобную реплику, сорвавшуюся со столь милых губ.

— Я хотела получить деньги по чеку на зарплату в аэропорту, — объяснила она. — А в кошельке у меня ровно три песо. А, ладно, может быть, в отеле обналичат.

— Если это не покажется наглостью, я тебе его обналичу, — предложил я. — я и сам вечером отправляю свой чек на депозит, могу и твой прогнать через свой банк. Сколько там?

На самом деле мне было наплевать, сколько там придётся выложить. Это ведь подлинный чек Pan Am! Я жаждал получить его любой ценой, а получил всего за 288 долларов 15 центов, и бережно спрятал. Хотя я его и не обналичил, он принёс мне целое состояние.

Акапулько мне понравился. Там так и толпились красавцы и красавицы, по большей части богатые, знаменитые или нацеленные на то или другое, а порой и на то, и на другое, и на третье. Мы остановились в отеле, облюбованном лётным персоналом, но я не чувствовал ни малейшей опасности. Акапулько — не место для разговоров о работе.