Бумеранг судьбы

Щелкает входная дверь. Это вернулись мальчишки. Арно, как всегда, болтает по телефону. Люка как раз собирается со мной заговорить, когда в отеле кто-то снимает трубку. Я делаю ему знак рукой, прося помолчать. Я называю девичью фамилию Астрид, потом вспоминаю, что она остановилась в отеле под фамилией Сержа. Администратор говорит мне, что сейчас час ночи. Я настаиваю, говорю, что дело не терпит отлагательств. Мальчики остолбенели, глядя на меня. На том конце провода я слышу сонный голос Сержа. Он начинает разговор с жалобы на то, что я разбудил его среди ночи, но я обрываю его на полуслове и прошу передать трубку Астрид. Ее голос звучит обеспокоенно:

– Что случилось, Антуан?

– Полин умерла.

– Что? – задыхается она в тысячах километрах от меня.

В глазах сыновей читается ужас.

– Я не знаю, как это случилось. Марго в состоянии шока. Полин потеряла сознание на уроке физкультуры. Больше я ничего не знаю.

Тишина. Я словно вижу ее, сидящую на постели с растрепанными волосами и Сержем за спиной в номере шикарного современного отеля, на одном из верхних этажей небоскреба с ультрасовременной ванной, изумительным видом из окна, за которым сейчас темно. «Каталог суши» лежит на большом столе с пробными снимками Сержа. В темноте посверкивает заставка включенного компьютера.

– Ты меня слышишь? – спрашиваю я после паузы.

– Да, – отвечает Астрид с почти ледяным спокойствием. – Я могу поговорить с Марго?

Растерянные сыновья расступаются, пропуская меня. В руке у меня зажат телефон. Я стучу в комнату дочери. Ответа нет.

– Это твоя мама.

Дверь приоткрывается, Марго вырывает у меня телефон и снова ее захлопывает. Я слышу рыдания и приглушенный голос Марго. Я возвращаюсь в гостиную, где неподвижно стоят пораженные новостью сыновья. Чувствительный и пылкий Люка сдерживает слезы.

– Папа, – шепотом произносит он, – почему Полин умерла?

Я собираюсь ответить, но вибрирует мой мобильный. Это Патрик, отец Полин. Я беру трубку, но сердце мое далеко. Я ощущаю страшную сухость во рту. Я знаю его со дня рождения его дочки. За эти четырнадцать лет мы бессчетное количество раз обсуждали детские сады, школу, каникулы, путешествия, плохих учителей, нянечек, кто будет забирать детей и когда, Диснейленд, праздничные обеды в честь дня рождения, ночи, которые девочки то и дело проводили вместе в нашем доме или в доме Полин. Вот и теперь, стоит мне произнести его имя, как телефон буквально приклеивается к уху.

– Здравствуй, Антуан… – его голос едва слышен. – Послушай… – Патрик вздыхает. Я спрашиваю себя, где он сейчас. Наверное, еще в больнице. – Мне нужна твоя помощь.

– Конечно. Все, что…

– Думаю, Марго забрала с собой вещи Полин. Ее школьную сумку и вещи.

– Да. Что мне делать?

– Позаботься о вещах Полин… В общем, там ее удостоверение личности, ключи и телефон. Кошелек. Постарайся ничего не потерять, ладно? Больше ничего.

Его голос ломается. Он плачет, и слезы брызжут у меня из глаз.

– Боже! Патрик…

– Знаю, знаю, – отвечает он, пытаясь говорить спокойно. – Спасибо. Спасибо за все.

Он бросает трубку. Я плачу. По щекам катятся крупные слезы. Я больше не могу сдерживаться. Странно, но я плачу без рыданий, без икоты, совсем не так, как в ночь аварии. Из меня изливается бесконечный поток слез.

Очень медленно я кладу телефон, падаю на диван, закрыв лицо руками. Мои сыновья секунду стоят на месте. Люка подходит первым. Он просовывает голову мне под руку и прижимается мокрой от слез щекой к моей щеке. Арно садится в ногах и обнимает своими худыми руками меня за щиколотки.

Первый раз в жизни мои сыновья видят, как я плачу. А я не могу остановиться. И не пытаюсь.

Мы долго-долго сидим вот так…

Глава 29

Сумка Полин у входной двери. Рядом с ней – стопка аккуратно сложенных вещей. Я не могу оторвать от них взгляд. Уже очень поздно – два или три часа ночи. Я выплакал весь отпущенный мне запас слез. Я сухой изнутри, пустой. Я выкурил дюжину сигарет. Мое лицо опухло. У меня все болит. Но я боюсь ложиться спать.

В комнате Марго до сих пор горит свет. Приложив ухо к двери, я слушаю, как ровно она дышит. Она уснула. Мальчики тоже. Квартира погрузилась в тишину. Даже машины перестали ездить по улице Фруадево. Я не выдерживаю, на цыпочках подхожу и осторожно беру сумку. Сажусь, положив сумку и вещи на колени. Открываю сумку. Роюсь в ней. Щетка, полная длинных белокурых волос. Телефон, установленный на режим «Тишина». Тридцать два пропущенных звонка. Друзья звонили, чтобы еще раз услышать ее голос? Наверное, я бы тоже звонил, если бы кто-то из моих друзей умер. Школьные учебники. Красивый, аккуратный почерк. Полин училась лучше, чем Марго. Хотела стать врачом. Патрик этим очень гордился. В четырнадцать лет она уже знала, чем хочет заниматься во взрослой жизни. Ее кошелек, сиреневый и блестящий. Удостоверение личности, выданное два года назад. С фотографии на меня смотрит Полин, какой я привык ее видеть – худенькая девочка, с которой я часто играл в прятки. Косметика, дезодорант. Ежедневник. Перечень дел на ближайшие две недели. Я быстро перелистываю страницы. «Даллад завтра» и розовое сердечко. Даллад – прозвище Марго. Полин – Питу. Так они звали друг друга с детства. Ее одежда – белый пуловер и джинсы. Я медленно подношу пуловер к лицу. Он пахнет сигаретами и фруктовым парфюмом.

Я думаю о Патрике и Сюзанн. Где они сейчас? У тела дочери? Дома не могут сомкнуть глаз? Можно ли было спасти Полин? Знал ли кто-нибудь, что у нее проблемы с сердцем? Если бы она не играла в баскетбол, была бы она еще жива? Вопросы теснятся у меня в голове. Я ощущаю, как мной овладевает паника. Встаю и открываю окно. Меня окутывает ледяной поток. Передо мной простирается кладбище, просторное и черное. Я все время думаю о Полин, о ее безжизненном теле. Она носила брекеты. Что они сделают с ними? Похоронят ее в брекетах? Или попросят дантиста их снять? Или это входит в обязанности танатолога? Мне нужно с кем-то поговорить.

После нескольких гудков она наконец снимает трубку. У нее сонный, но радостный голос:

– Привет, мсье парижанин! Оказался в лапах одиночества?

Слушая ее голос среди ночи, я чувствую такое облегчение, что вот-вот заплачу. Быстро объясняю, что произошло.

– Ох, бедная девочка! Подруга умерла у нее на глазах! Это ужасно. Как она?

– Не очень хорошо, если честно.

– А ее мать в отъезде, так ведь?

– Да, в отъезде.

Молчание.

– Хочешь, чтобы я приехала?

Ее предложение прозвучало так неожиданно, что я задыхаюсь.

– Ты это сделаешь?

– Если ты хочешь.

Конечно хочу, конечно! Приезжай, садись на свой «харлей» и мчись сюда. Да, прошу тебя, приезжай, Анжель, ты мне очень нужна! Приезжай!Но что она обо мне подумает, если я вот так признаюсь в своем отчаянии, если стану умолять ее поскорее приехать? Решит, что я слабак? Я покажусь ей жалким? Или я и так преуспел в этом?

– Я не хочу огорчать тебя. И дорога очень длинная.

Она вздыхает.

– Вы, мужчины, в своем репертуаре! Неужели так трудно сказать правду? Неужели ты не можешь просто и искренне сказать мне, чего ты хочешь? Я приеду, если я тебе нужна.

Не стесняйся рассказывать о своих чувствах, это так просто. А пока я говорю тебе «до свидания». Утром мне рано на работу.

Она кладет трубку. Мне очень хочется опять набрать ее номер, но я сдерживаюсь. Я опускаю телефон в карман и снова растягиваюсь на диване. И в конце концов засыпаю.

А когда открываю глаза, мальчики уже готовят себе завтрак. Я краем глаза смотрю в зеркало. М-да, нечто среднее между мистером Магу [23]и Борисом Ельциным. Марго закрылась, в ванной. Я слышу, как струится вода из душа. Это грозит затянуться надолго.

В ее комнате на кровати перестелены простыни. Странно, откуда взялись новые простыни? Я таких раньше не видел. На них принт из больших красных цветов. Я подхожу поближе. Это не большие красные цветы. Это пятна крови. Ночью у Марго началась менструация. И, если верить Астрид, первая.