Как убить рок-звезду

– Только через мой труп, – заявил Пол в такси по дороге домой.

– Просто подумай об этом. Даже Дуг сказал, что гастроли – это лучшее, что ты можешь сейчас сделать.

– Осторожней, Куколка. Ты становишься похожа на Фельдмана.

Я попробовала его лягнуть, но в машине было слишком тесно.

– Не будь педиком. У него же огромные залы. Тебя каждый вечер будут слушать не меньше двенадцати тысяч человек. Ты сделаешь глупость, если откажешься.

– Элиза, половина из этих двенадцати тысяч – барышни-студентки, влюбленные в Лоринга. Мне не нужна такая аудитория. И я им не нужен. Мои фаны – это маргиналы и сумасшедшие. Потерянные души и депрессивные фрики.

– Ну извини. Я думала, что ты как раз больше всего хочешь перетянуть на свою сторону «дикарей и язычников». А я никогда не была ни в Торонто, ни в Чикаго.

Пол медленно откинулся на спинку сиденья, и по его светящимся в темноте глазам я поняла, что у него появилась какая-то хитрая идея. Я просто слышала, как она шевелится у него в мозгу.

– Хорошо, – сказал он и ехидно усмехнулся, – тогда у меня есть условие.

Я радостно положила ему руку на ширинку, пологая, что он о чем-то таком думает.

– Называйте свою цену, мужчина!

– Вернее, у меня два условия. – Он, удивившись, покачал головой. – Не думал, что когда-нибудь придется сказать такое, но, пожалуйста, убери свою руку с моей ширинки. Мне нужен лист бумаги.

Я быстро выполнила его требование и даже дала ему ручку. Он написал соглашение о том, что он готов поехать в турне, если другая сторона согласится выполнить два неназванных условия.

Я поставила свою подпись, стараясь представить, что же может прийти ему в голову. Секс на лестничной клетке? Втроем?

Он тоже расписался и взмахнул ручкой, как дирижер палочкой.

– Ты только что согласилась выйти за меня замуж;.

– Так я ведь давно согласилась, – засмеялась я.

– Не когда-нибудь потом, а сейчас. Как только вернемся из турне.

– Заметано, – сказала я, решив, что легко отделалась.

– Подожди. Это не все. Потом у нас будет свадебное путешествие.

Опять ничего страшного. Я открыла рот, чтобы согласиться.

– В свадебное путешествие мы полетим.

Я немедленно почувствовала тошноту.

– Пол…

– Ты подписалась. Если ты не согласна, сделка расторгается.

Я глубоко вдохнула и не стала выдыхать. На самом деле одиннадцатое сентября уничтожило последний слабый шанс, что я когда-нибудь войду в самолет. Просто Пол об этом пока не знал.

– Да или нет? – спросил он.

Так и не выдохнув, я кивнула. Но только потому, что речь шла о будущем. А будущее еще не скоро, а вполне возможно, его и вообще не будет.

Кровь Пола капала на пол.

Во время концерта в Торонто он порезал мизинец разорвавшейся струной. Ни порез, ни отсутствие струны не помешали ему допеть песню, а когда кровь начала стекать по гитаре, я вспомнила о библейских открытых ранах и вдруг захотела его так сильно, что мне пришлось сесть.

Я стояла за сценой слева, а потом отошла к стене, села на большой ящик для гитар и крепко сжала колени. Чем громче звучала музыка, тем сильнее вибрировал ящик. Это было похоже на секс, в котором моим партнером был дух Пола, в то время как его тело делало свою работу на сцене.

На шее у него была любимая «ЕС-335», и он как раз пел «Charlie Bucket», когда это случилось. У песни были сложная мелодия и глубокий первобытный ритм, и он исполнял ее со сдержанной страстью и только в самом конце давал себе волю, и его финальный фальцет звучал как вопль человека, пронзенного копьем в сердце.

На эту песню могло быть две реакции: либо пугала, либо завораживала. В Торонто аудитория казалась скорее завороженной. А когда показалась кровь, несколько первых рядов закричали и засвистели с каким-то извращенным восторгом, который не далеко ушел от моей собственной реакции.

Пол был прав относительно публики, приходившей на концерты. Это были в основном студенты колледжей, и восемьдесят процентов из них составляли девушки. На прошлом концерте в Монреале Пола принимали не особенно горячо, но, к моему удивлению, вполне доброжелательно. Хотя они и были смущены и напуганы его напором, хотя его вопли вызывали у них недоумение, они вежливо хлопали, как будто не желая обижать бедного сумасшедшего.

Но все же я заметила группу зрителей, которые были захвачены музыкой Пола. Их было нетрудно отличить: расширенные глаза, изумленные улыбки и дергающиеся в трансе головы.

Это были новообращенные.

Сзади из темноты появился Лоринг, и я не сразу смогла выйти из транса. Чтобы я услышала, ему пришлось сложить руки рупором и кричать.

– Как ты думаешь, он знает, что у него идет кровь?

Я пожала плечами.

– Когда он поет, он не почувствует, даже если загорится, – прокричала я в ответ.

Я представила палец Пола у себя во рту, мне показалось, что я чувствую острый металлический вкус крови на языке. Я вдохнула запах одеколона Лоринга, и мне пришлось притвориться, что я чихнула, чтобы скрыть дрожь охватившего меня наслаждения.

В этот день Табу исполнилось двадцать семь лет. Он решил, что это стоит отпраздновать, и пригласил всех в номер Лоринга. Мне он поручил заказать закуски, а Вера, которая прилетела на выходные, отправилась за тортом, колпаками и шариками.

Номер Лоринга был гораздо больше, чем тот, который вчетвером занимали я с Полом и Вера с Майклом. В нем были широкая кровать, гостиная с большим столом, диваном, баром и видеодвойкой с игровой приставкой.

Пока все собирались, я рассказала Вере о том, что произошло со мной во время концерта.

– Мать моя женщина! – вздохнула она. – Секс с гитарным ящиком?

Вечеринка началась сразу после концерта. Кроме обеих групп Таб пригласил еще полдюжины девиц, с которыми познакомился за сценой. Они, кажется, приехали на концерт автостопом из Детройта, и теперь им было поздно возвращаться домой. Он пообещал, что завтра отвезет их на автобусе.

Одна из гостей – Бренди – высокая и мускулистая, с баклажанового цвета волосами и таким слоем косметики на лице, что я могла бы выцарапать у нее на щеке свои инициалы, недовольно спросила у Таба, что здесь делаем мы с Верой.

– Они у нас отвечают за коммерцию, – объяснил Таб, – и не только.

– За какую коммерцию? – спросила вертлявая девушка, которая сказала, что ее зовут Стар-с-двумя-р.

– Ну, продают наши футболки и прочее, и еще дают, когда попросишь.

Глаза Бренди расширились. Вера, которая уже выпила три водки с тоником, подмигнула мне.

– Они хорошо платят, – объяснила она, пожав плечами.

Волосы у нее были заплетены в две косички, на ней была одна из ее длинных клетчатых юбок, и она была больше похожа на учительницу, чем на девушку, «ответственную за коммерцию».

Стар-с-двумя-р, кажется, сильно заинтересовалась возможностям, которые открывались при такой работе.

– А как Лоринг в постели? – спросила она Веру, решив, что они уже стали лучшими подружками.

– Тигр.

В другом конце комнаты Лоринг и Пол играли в компьютерный бейсбол. После знакомства с Дутом Пол стремительно становился болельщиком. Бёрк и Майкл стояли рядом с ними, дожидаясь своей очереди. И все они, очевидно, прислушивались к нашей беседе, потому что периодически до нас доносилось хихиканье.

У Бренди были огромные руки, а на верхней губе пробивались усики, и сначала я решила, что она трансвестит, но, по мнению Веры, для трансвестита у нее была слишком маленькая грудь. Она тоже немало пила и, разговаривая, наклонялась слишком близко к моему уху.

– Так вы, типа, со всеми спали?

Она явно считала, что говорит тихо, но ее бас разносился по всей комнате.

– Они тебе скажут, что я здесь круче всех, правда, милая? – вмешался Таб.

– Никакого сравнения, – подтвердила Вера. Ее косички уже расплелись, глаза стали стеклянными. – Какие штуки он вытворяет своим подбородком. У-у-х!