Танец судьбы

Мэри задумалась.

— Около десяти шиллингов за материал и еще несколько за работу.

— Отлично! — Нэнси захлопала в ладоши. — Сэм пригласил меня на свидание в следующий четверг. И мне кажется, он собирается сделать мне предложение. Ты сможешь сшить пальто за неделю?

— За неделю? Почему бы и нет, — немного поразмыслив, ответила Мэри.

— О, Мэри, спасибо! Ты просто чудо!

Красное пальто — Мэри потом будет часто вспоминать его — ознаменовало поворотный момент в ее жизни. Нэнси похвасталась им перед подругами, и вскоре у двери девушки уже выстроилась очередь желающих иметь такое же. Даже Шейла — соседка Мэри, которая работала в одном из дорогих универмагов недалеко от Пиккадилли, на улице обратила внимание на ее пальто и заказала себе такое же. Как-то вечером она зашла на примерку, и потом они долго сидели и разговаривали за чашкой чаю.

— Мэри, ты должна открыть ателье. У тебя настоящий талант!

— Спасибо. Но разве правильно делать деньги на том, от чего получаешь удовольствие?

— Конечно, почему нет? Множество моих подруг готовы будут заплатить тебе за модные вещи. Мы ведь все знаем, как дорого они стоят в магазинах.

—Да.

Мэри выглянула из окна и увидела молодого человека, который снова стоял у фонарного столба, кутаясь в черное шерстяное пальто.

— Ты не знаешь, кто это?

Шейла подошла к окну и посмотрела вниз.

— Хозяин моей квартиры рассказывал, что здесь перед войной жила девушка этого парня. Она училась на медсестру в больнице Святого Фомы. Ее насмерть затоптала взбесившаяся лошадь у реки Соммы, а он вернулся с контузией, бедняжка. — Шейла вздохнула. — Если бы у меня был выбор, я бы предпочла ее судьбу. По крайней мере, она больше не страдает. А вот он переживает весь этот ужас день за днем.

— У него есть дом?

— Он вроде бы из очень состоятельной семьи. И живет с крестной поблизости, в Кенсингтоне. Она взяла его к себе, когда родители отказались от него. Бедный, какое будущее его ждет?

— Даже не представляю, — вздохнула Мэри, чувствуя себя виноватой из-за того, что испытывала жалость к себе последние несколько недель. — Должно быть, он приходит сюда в поисках успокоения. А наша жизнь такова, что мы должны получать его там, где можем найти.

Прошло уже три с половиной месяца, с тех пор как Мэри переехала на улицу Колет-Гарденс. Ее дни теперь были заняты клиентами и работой над заказами. Она шила пальто, блузки, юбки, платья и уже подумывала нанять помощника и переехать в большую квартиру, где одну комнату можно было бы выделить для работы. Но, несмотря на то, что Мэри теперь была занята, ее ручка часто зависала над листом бумаги — ей хотелось написать письмо любимой Анне. Рассказать о том, что она покинула ее не по своей воле, что продолжает любить больше жизни и вспоминает каждый день. Но Мэри знала: ради самой девочки ей стоит хранить молчание.

Время больше не утекало сквозь пальцы, словно вода, но сердце Мэри онемело и закрылось, потому что рядом не было никого, кому она могла бы дарить любовь. И все же, как только она начинала жалеть себя, ей достаточно было выглянуть в окно и увидеть несчастного молодого человека у фонарного столба, чтобы успокоиться.

Приближалось Рождество, и клиентам хотелось, чтобы их наряды были готовы заранее, так что у Мэри даже не было времени задуматься, как она проведет праздничные дни без Анны. Нэнси пригласила Мэри на Рождество в Кэдоган-Хаус.

— Это последнее Рождество в Большом Доме для слуг, — сказала она. — Нас предупредили, что через месяц, в январе, когда дом закроют, мы все будем уволены. Я уверена, эта чванливая корова выгнала бы нас на улицу перед Рождеством, если бы могла, но, к счастью, не все дела завершены.

— Она уже уехала в Бангкок? — поинтересовалась Мэри.

— Да, в прошлом месяце. Какой же праздник мы устроили в кухне! Как бы там ни было, мы с Сэмом нашли отличную работу в районе Белгравия. Его взяли дворецким, а меня экономкой. И я не буду жалеть о том, что больше никогда не переступлю порог кухни Кэдоган-Хауса. Мне только очень жаль бедную девочку. Она ведь надеется приехать на Рождество домой. В такой ситуации начинаешь задумываться: как женщины могут быть настолько жестоки? Правда, Мэри? А мужчины настолько слепы, что влюбляются в них, — добавила Нэнси.

В сочельник Мэри работала всю ночь, стараясь не подвести заказчиков. В четыре часа следующего дня, когда все клиенты разошлись, она без сил опустилась в кресло у огня. Ее разбудил осторожный стук в дверь.

—Да?

— Это Шейла, твоя соседка. К тебе посетительница.

Мэри поднялась с кресла и подошла к двери. Увидев бледную взволнованную гостью, стоящую рядом с Шейлой, она не могла поверить своим глазам.

— Мэри! — Анна бросилась ей на шею и обняла так крепко, что едва не задушила.

— Святые угодники! Анна, что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла?

— Так ты ее знаешь? — улыбнулась Шейла. — Она сидела у тебя под дверью, как беспризорница.

— Конечно же, знаю! Это моя Анна! Да, дорогая? — Глаза Мэри наполнились слезами, когда она посмотрела на обожаемое лицо воспитанницы.

— Что ж, тогда я оставляю ее здесь. Похоже, ты получила подарок на Рождество, Мэри, — сказала Шейла.

— Так и есть.

Мэри с улыбкой закрыла дверь, подвела Анну к стулу и усадила.

— А теперь рассказывай, что ты здесь делаешь? Я считала, что ты сейчас в пансионе.

— Я иб-была...То есть... —Анна решительно сжала губы. — Я убежала и б-больше никогда и ни за что не вернусь туда.

— Постой, Анна, дорогая, не говори глупостей. Это ведь несерьезно?

— Серьезно, я не шучу. И если ты попробуешь заставить меня вернуться, я снова убегу. Д-директриса ужасная, д-дев-чонки противные. Они заставляют меня б-бегать и играть в лакросс, а это вредно для моих коленей. И вообще игра отвратительная. О, Мэри! — Анна обхватила голову руками. — Мне б-было так плохо! Я ждала Рождества, надеялась увидеть тебя и всех остальных в Кэдоган-Хаусе. И тут меня вызывает директриса и г-говорит, что я не поеду домой. Тетя отправилась в Бангкок к дяде, а дом закрывают. Мэри, пожалуйста, не заставляй меня возвращаться в эту ужасную школу. П-прошу тебя!

В этот момент последние силы оставили Анну, и она разрыдалась.

Мэри усадила девочку на колени, и Анна, уткнувшись ей в грудь, рассказала ужасную историю своего одиночества и горя.

Когда девочка успокоилась, Мэри мягко обратилась к ней:

— Анна, мы должны как можно скорее сообщить директрисе, что с тобой все в порядке. Я не удивлюсь, если тебя уже разыскивает половина полицейских всей страны.

—Я убежала т-только сегодня утром, — призналась Анна, — а миссис Г-Грикс, директриса, уехала на Рождество к сестре в Джерси. Она оставила меня с сестрой-хозяйкой, которая пьет столько джина, что постоянно видит двух девушек вместо меня одной.

Мэри не смогла удержаться — слова Анны вызвали у нее улыбку.

— Что ж, значит, мы должны поставить в известность сестру-хозяйку. Мы ведь не хотим никому доставлять беспокойства, правда? Что бы мы ни чувствовали, Анна, так нельзя себя вести.

— Если ты обещаешь не г-говорить, где я нахожусь. Они наверняка приедут за мной, а я не хочу возвращаться. Я скорее умру.

Мэри видела, что девочка очень устала, и нет никакого смысла спорить с ней этим вечером.

— Я только скажу, что ты в безопасности в Кэдоган-Хаусе и мы свяжемся с ней после Рождества. Согласна?

С этим предложением Анна смирилась и кивнула, хотя и с неохотой.

— А теперь, мне кажется, тебе не помешает принять ванну. Это не совсем то, к чему ты привыкла дома, но, по крайней мере, ты вымоешься.

Мэри отвела Анну по коридору в общую ванную комнату и наполнила ванну водой. Отмывая девочку, она поинтересовалась, как ей удалось добраться до Лондона, а потом найти дорогу к ней.

— Это было несложно, — объяснила Анна. — Я знала, где станция, потому что мы как-то ездили в Лондон в собор Святого Павла. Я убежала из школы и пошла пешком. Потом села в поезд и добралась до большого вокзала, который называется Ватерлоо. Я села на автобус до Слоун-сквер и прошла до особняка. А там миссис Каррадерз усадила меня в такси и назвала твой адрес.