Мелочи жизни

В переводе с сорокинского это означало: «Родители дома?» Юля его языком хоть и не пользовалась, но знала.

— С ума сошел? В гости отправила. Придут не скоро.

— Ну класс! А шузы снимать?

— Что ты! Проходи так.

Такой доброжелательности от Юльки Сорокин еще никогда не видывал.

— Ну класс! А то мамаша твоя, как к вам на урок приду, все время снимать заставляет.

— Ну я же не мамаша.

— Слава Богу.

Юля даже поморщилась. Выслушивать подобные комплименты от этого дебила... и все же она заставила себя улыбнуться.

— Ты проходи. Чувствуй себя как дома.

— Нормально ты подготовилась, — бросив взгляд на стол, констатировал Сорокин.

— А как же! Стараемся! Все как в лучших домах. Ты садись, пожалуйста.

Сорокин ошалело посмотрел на Юльку, придвинувшую ему стул.

— Я лучше туда.

С прытью хорошего метрдотеля оказавшись у другого стула, Юля выдвинула его.

— Слово гостя — закон.

Подозрительно осмотрев сиденье, Сорокин на всякий случай провел по нему рукой и только тогда сел.

Юлино поведение его, мягко говоря, слегка настораживало.

— Салатик? — склонившись над гостем, проворковала Юля. — Хороший, «Столичный»...

— А мы чего, ждать не будем?

— Семеро одного не ждут.

— Ну ладно. Давай... — Сорокин кивнул.

— Свеколки? — положив салат, продолжала ухаживать Юля.

— Не люблю.

— С орехами... — не унималась она.

— Тогда давай.

— А как насчет помидорчиков?

— По-побольше, — Сорокин входил во вкус.

— Слушаюсь. Пироге капустой, с мясом?

— С капустой.

Юля четко выполнила указание.

— И с мясом, — разохотился Сорокин.

— Приятного аппетита.

— Ага...

А у Кузнецовых-старших, на кухне, Маша с Сергеем продолжали выяснять отношения.

— Маша. — Лицо Сергея посуровело. — Юля мне все рассказала.

— Что — все? — побледнела Маша.

— Куда ты уходишь по вечерам...

— А куда я ухожу?! — стараясь скрыть испуг, недоуменно проговорила Маша.

Сергей хотел было сказать, но вдруг замялся, промолчал, оглянулся в сторону комнаты, откуда доносились возбужденные голоса родителей. О чем они говорили, было не слышно, но, судя по всему, разговор был важным.

Он действительно был важным, но предназначался совсем не для ушей Сергея.

— Ну? Ты поговорила? — нервно спрашивал у жены Анатолий Федорович.

— С кем? — делая вид, что не понимает, лукавила Анна Степановна.

— С Машей.

— Поговорила, — неохотно призналась она.

— Ну?!

— Говорит, все нормально.

— И ты поверила?!..

— Ну, если ты мне не доверяешь... Поговори сам!.. — взорвалась Анна Степановна.

— Сам, сам... — стерпел Анатолий Федорович. — Тебе же проще... Ты тоже... Женщина...

— У меня никогда не было мужа безработного... И я никогда не допускала возможности его сменить.

— А она допускает?

— Откуда я знаю?! Но я-то вижу... Не так что-то... Да. Господи, о чем я тебе говорю...

— А может, и нет ничего?.. Может, правда, тебе показалось?

— Мне показалось? Ты же сам меня пилишь, ведь даже тебе ясно, что что-то происходит...

Юля продолжала свой странный прием.

— Слушай, а чего она не идет-то? — взглянув на часы, недовольно проговорил Сорокин.

— Я ж тебе говорю: для нее на полтора часа опоздать — как нечего делать. Придет, никуда не денется.

— А ты вообще как с ней познакомилась-то? — располагаясь поудобнее, поинтересовался Сорокин.

— В Институте русского языка.

— Ой... — поморщился Сорокин.

— Ты чего? — удивилась Юля.

— Русский язык не люблю.

— А... Нет, ты не думай, она нормальная. Просто... там дискотека была...

— Тоща ладно. А она по-русски-то вообще говорит? — вдруг спохватился Сорокин.

— Лучше тебя.

— Чего?

— Конечно, говорит, — опомнилась Юля и с новым усердием принялась ухаживать за Сорокиным. — Не так, как ты, правда, но все-таки... Еще салатику?

— И свеколки положи. Вкусная.

Продолжали свой непростой разговор и Сергей с Машей.

— Но с чего Юлька взяла, что я хожу мыть полы?!

— Она видела, как ты брала с собой старые вещи, — объяснил Сергей.

б • — Старые вещи? — переспросила Маша.

— Ну да! Юлька сразу поняла, что это чтобы на работе переодеться. Ведь дома, перед выходом, ты наоборот одевалась получше, чтобы мы не догадались. Машуль! Скажи, ты в школе убираешься?..

Маша неопределенно пожала плечами. Господи, Юленька, чистая девочка. Маша действительно брала с собой старые вещи. Только переодеваться она предполагала не на работе. Понимая, как среагирует Сергей, если она придет поздно вечером в парадном одеянии, Маша собиралась переодеться в старье для прихода домой! Как же она изовралась. Стыдно. До чего же стыдно.

— Мне так стыдно, — пряча глаза, подавленно проговорил Сергей.

Ему-то за что?! Господи!

— Но что я могу сделать?! — продолжал Сергей. — Ну нет для меня работы! Хоть ты тресни! Слушай, а может, лучше я вместо тебя буду мыть ходить?!

— Вместо меня?! Нет-нет! Что ты! — испугалась Маша. — Я... Там... Там все равно уже больше работать не буду. Это разовая работа была. Там уже нормальную уборщицу наняли. На полную ставку.

Пожалуй, слишком уверенным для своего возраста движением руки Сорокин разлил водку по рюмкам. Поднял свою.

— Ну что, будем толстенькими?

— Будем! — чокаясь с Сорокиным, решительно ответила Юля.

Зазвонил телефон. Отставив рюмку, Юля поспешно вскочила, подбежала к телефону, сняла трубку:

— Але! Да, Жаклин!

— Какая Жаклин! Это я! — возмущенно откликнулась на другом конце Костикова.

— Как, нет бензина? — продолжала играть свою игру Юля. — Какой ужас!

— Какого бензина?! Ты че, Кузнецова, с дуба рухнула? — опешила Настя.

— А-а, понятно, понятно...

— Чего тебе понятно? — свирепо произнесла Костикова. — Чокнутая! Ты чего несешь?!

— Хорошо, Жаклин. Конечно. Я тоже верю, что все будет о'кей! Мы тебя ждем. — Юля положила трубку.

— Это она? — ни о чем не догадываясь, спросил Сорокин. — Какие-то проблемы?

— Ага. Бензин найти не может.

— Пусть не гонит! У меня папаша каждый вечер заправляется — и ничего.

— Понимаешь, у нее машина такая... — на ходу выкручиваясь, залепетала Юля. — Ей бензин особенный нужен, не на каждой бензоколонке есть.

— Девяносто пятый, что ли?

— Ага. Девяносто пятый.

— Тогда понятно, — деловито кивнул Сорокин. — Хотя могла бы и девяносто третий залить. Не развалилась бы небось ее колымага! Кстати, она на чем ездит-то?

— Я не понимаю в этом, — помялась Юля. — Белая такая. По-моему, «мерседес».

— О! Богатенькая Буратинка! — с уважением воскликнул Сорокин. — Н-да! Придется ждать!

— Она сказала: как заправится — сразу приедет.

— Могла бы и такси взять. Ну ладно! Потанцуем?

— Потанцуем, — покорно согласилась Юля. Сорокин поднялся с места и подошел к Юле.

С трудом преодолевая вдруг охватившее ее отвращение, Юля дала себя обнять, прижать...

— Вадик... — тихо произнесла она.

— Чего?

— Нет, ничего...

Сорокин прижал Юлю еще сильнее.

— Вадик! — не выдержав, закричала Юля.

— Ну чего опять-то? — искренне удивился парень. — Ну ты прям как неродная!

— Может, выпьем?

— Потом! Потом и выпьем, и закусим... — пытаясь поцеловать Юлю, пробормотал Сорокин.

— Она сейчас придет! — Юля старательно прятала губы.

— Кто?

— А кого ты ждешь?! Француженка! Жаклин! Бензин зальет и приедет!

— Ну и фиг с ней!

Неожиданно подхватив Юлю на руки, Сорокин устремился к кровати.

— Вадик! Ну неудобно же!

— Как говорит твоя подружка Костикова: «Неудобно спать на потолке, потому что одеяло все время падает!»

— Она не так говорит!

— Так!

— Пусти! — закричала Юля.

— Да перестань ты!

— Знаешь что?!

— Знаю, — усмехнулся Сорокин. — Тебе понравится. Юля резко толкнула Сорокина коленями.