Суть острова. Книга 1 (Добудь восход на закате)

Называла она и цены, перечисляла номенклатуру, однако Сигорд даже и не пытался запомнить, ему важнее было понять общую ситуацию — стоит ли пробовать? Да а куда деваться? Придется пробовать, ибо денежки имеют прескверную тенденцию уходить навсегда, если не подманивать к себе новые, неустанно и ежедневно…

— Что? А, нет, один живу. Комнатенку снимаю. Полчаса пехом от вас, если на трамвае — совсем рядом…

От вопроса — сколько стоит снимать комнату в их районе — Сигорд довольно ловко уклонился, потому что не представлял даже примерных цен и боялся попасть впросак.

— Сто пятьдесят за однюху? Ты шутишь, Роза?

— А что, много, что ли?

— Да… Я бы сказал — справедливо, а не много. Не сказать, чтобы мало — но по нынешним временам вполне. А коммунальные?

— Коммунальные сам. Или за дополнительную плату. У меня Патя, соседка, и рада бы сдать — ну я же о ней только что рассказывала, что у нее свекор и муж померли, когда она в отъезде была, а потом когда приехала и удивилась, что ее не встретили…

— Да-да, я помню, ты же рассказывала. Ну и что она — готова сдать комнату?

— Готова-то готова, да стремается — обормотов полно, обманщиков хоть ж… ешь, а платить вовремя никто не хочет. Слушай. Сиг, может, ты хочешь переехать?

— Хм… Я думаю.

Роза сначала загорелась новой идеей, но быстро опомнилась и поглядела на Сигорда уже другим, испытывающим взглядом.

— Думай, мне не жалко, но имей в виду: мне бы не хотелось подругу подводить, что вот, мол, кого ты мне сосватала!

— Это понятно. В свою защиту скажу лишь, что не пью и при деньгах. — Сигорд вынул из кармана небольшую «котлетку» червонцев, заранее приготовленную на тот случай, если разговор окажется похожим на дело. Он, правда, имел в виду совсем другое направление беседы, связанное с куплей-продажей всякого разного барахла, но… Дорого снимать комнату, квартиру, да, а все же деньги целее будут в отдельном жилище под замком. Целее. Не раз и не два мучил Сигорда сон, как возвращается он со свалки под вечер, а на месте дома руины и никаких денег у Сигорда больше нет… Однажды после такого сна попытался он на себе носить все накопленное — еще хуже вышло, сердце чуть не отказало, когда лягавые зачем-то остановили…

— Так это ты сегодня не пьешь, а через день запьешь. Впрочем, все сейчас пьют. Ладно, скажу я ей завтра. А может, ты сам к ней подойдешь, я познакомлю?

— Договорились. Во сколько и куда приходить-то?

— К нам на барахолку. Всего лучше — к пяти. В шесть-то она закрывается, а в пять все еще на месте, кто торгует. А народу мало. Погоди, не собирайся, я еще кофейку заварю…

— Да куда мне! Титус, я смотрю, разоспался.

— Угу. Может, устал, а может оттого, что пьет третий день. Да все равно он кофе не любит, все больше чай. Да молока-то в доме нет, под чай-то, а я на ночь глядя не пойду. А что мы как неродные сидим, давай телевизор включим? Проснется от шума — так и хорошо, ему пора, а то ночью извертится, локтями синяков мне наставит. Ты смотри пока, а я заварю. И не бойся за мотор, я тебе пожиже кипяченой водичкой разведу и будет в самый раз.

Кто же пойдет своей волей из уюта на улицу? Сигорд с удовольствием согласился посидеть еще, покурить, поболтать, похрумкать анисовым печеньицем.

— А это еще кто такой?

— Как кто? Кутон, президент наш.

— Погоди. Какой президент?

— Такой президент, отец нации. Леон Кутон — штопаный гондон, Титус дурачок всегда его так зовет.

— Погоди, погоди, Роза. А Муррагос? Муррагос куда делся?

Роза чуть приглушила звук и заколыхалась в своем кресле, устраиваясь поудобнее, — смеяться над Сигордом. Вдруг опять вскочила — и к плите.

— Да ты чего, Сиг? С ума ты спятил, что ли? Он уже лет десять как помер, Муррагос твой! Вот наш президент. Поначалу-то казалось, что получше будет: арестовывать прежних взялся, порядок наводить, то того, то этого, шишек всех подряд, расстреливать кто воровал, а потом все как прежде покатилось… Ну-ка… Ой, люблю жир со сковородки подбирать, самая вкуснота в нем.

— Хм… Да. Действительно ум за разум заехал. Вот что значит не следить за политикой.

— А кому она нужна, политика твоя? Только задницу ей подтирать. Что, все-таки собрался? Не будешь Титуса ждать?

— Нет, пожалуй. Пойду, пора мне, да и смеркается уже. Пусть себе спит до утра, успеем еще, наболтаемся. Так я завтра подгребу к пяти?

— Я всегда на месте. — Роза промокнула рот оставшимся кусочком хлеба, проглотила его и отошла от плиты. — Увидишь красный такой пожарный щит, почти в центре второго ряда, если от ворот считать, так я возле самого щита, с той стороны где рулон с гидрантом.

— Найду. Ох, спасибо за стол и прекрасный вечер, Роза! Был очень рад познакомиться.

— Взаимно. — Роза опять бросила в него оценивающий взгляд, но — не женский, внимательный и не больше: и сам он не полыхнул, и Сигорда не вскипятил.

День на исходе февраля все еще долог, но лето уж катится под горку, и чем дальше, тем стремительнее. Ночь исподволь набирает густоту и сырость, и утру, чтобы проснуться побыстрее и оживиться по-летнему, уже необходимо устойчивое безоблачное небо. Вечер вроде бы и не спешит никуда: то надвинется с тучей и скорыми сумерками притворится, то вдруг спрячется куда-то в тень от низкого солнца, но ненадолго… Фонари зажглись. Все. Это значит, что день завершен и что лето в Бабилоне заканчивается.

Поверх одеяла обязательно следует накинуть и покрывало, так теплее. Зимой, по большому-то счету, и три одеяла не помогут, когда батарей нет и сквозняки толщиной с крокодила. Весной — так сяк, перемогся, выдержал, а зиму… очень проблематично. Кости ноют, легкие трещат, утром высунешься из под одеял — уже озноб, а ведь даже не осень. Нет, сейчас-то как раз тепло, воздух мягкий, теплый… Сигорд поудобнее сворачивается под одеялом и покрывалом, чешет ногу, потом поясницу, переворачивается на правый бок, потому что не лежится ему на левом, дышать труднее, когда он на левом боку… Дом тоже вздыхает, вслед за своим постояльцем, и словно бы ерзает, но не суетно, а лениво, пытаясь устроиться поудобнее и заснуть. Сигорд научился слышать и различать все шорохи и всхрипы своего симбионта: дом ведет себя обычно и ничего не подозревает… Человеку довольно быстро удается отогнать от себя все мысли, мечты, опасения и уколы совести, он даже сквозь сон ощущает себя предателем по отношению к дому, но, если подойти к этому с другой стороны…