Есть такие (СИ)

Их попутчицы недолго сохраняли тишину. Как оказалось, их в вагоне набралось около десятка, и все потихоньку стали собираться около своей старшей, что сидела в их отсеке. Настя поморщилась, так как её попросили отодвинуться к окну. По разговорам понятно было, что те ездили на свою шабашку, или по-светскому "семинар". И так как их оказалось большинство, они тут же стали обрабатывать соседей по полной программе, да так напористо, что Богдан оставил картёжную игру и забрался на свою верхнюю полку. А Лера с Настей, переглянувшись, тут же встали в позу. На все уговоры сектантов тут же задавали провокационные вопросы, которые частенько ставили женщин в тупик. Их наставница была властной женщиной и открыто негодовала, ведь свидетелями дебатов была вся её группа. На любую протестную фразу та открывала свою Библию с закладками, читала соответствующие выдержки и гордо говорила: "Здесь так написано!", остальные согласно кивали головами. Ей не хотелось ударить лицом в грязь перед своими подопечными, что вторили ей. Но сестрицы в силу своих оппозиционных наклонностей не сдавались, не согласились ни с одной догмой, что та зачитывала в своих закладках. В общем, полемика бурно продолжалась. Если поначалу, как и всегда, более эмоционально вступила в разговор Лера, то Насте вся эта белиберда надоела, и она решила разогнать всю эту толпу:

- Но вы согласитесь, что на заборах тоже пишут! И все эти книги тоже написали люди, а не Бог! И каждый писал и переписывал всё это в угоду кому-то, кто был у власти! Оглянитесь вокруг, и в наше время историю переписывают после каждого ушедшего правителя, правда, Украина в этом порыве переплюнула всех.

- Вы что, совсем не верите в Бога! - Почти хором пытались они принизить её нравственность.

- Я верю. И в Бога, и в Чёрта!

- Женщины, успокойтесь. - Вклинилась Лера. - Мы обе крещёные, но общаемся с Богом напрямую, нам не нужны посредники при разговоре с Господом, тем более такие, как вы. - И, улыбнувшись, всё-таки не смогла закончить "интересную" беседу на последней ноте. - Вообще, из всех религий мне по духу ближе всего буддизм. Кстати, православная вера очень многое переняла от язычества.

Тут завизжали все сразу, упрекая её в предательстве православной веры. Настя не удержалась от строгости:

- А вы сами никого не предали! Ведь вы практически все были православными, вы предали веру своих предков! Стали сектантами. Кто из вас видел или слышал Иисуса Христа или отца его Иегову? -- Никто! А называете себя "свидетелями" Иеговы! Вы лжёте людям, лжёте себе. Вы являетесь по большому счёту лжесвидетелями Иеговы!

Тут одна умненькая решила подколоть упёртых сестричек, а может просто хотела выслужиться перед старшей:

- Вы поди и молитвы-то ни одной не знаете!

И Лера, конечно, выступила. Начала с "Отче наш", потом утреннюю молитву "Оптинских старцев" продекламировала, "Богородицу" и так далее -- громко, с выражением, без единой запинки. Настя, естественно, дополнила. Видимо, настоящие христианские молитвы благотворно действуют и на прочие религиозные течения, так как пока они весь свой репертуар не исполнили, никто не посмел их даже прервать. А может сыграло роль то усердие, с которым они демонстрировали свои способности.

- Вот так! - Съязвила Лера. - А ты за каждым словом суёшь свой нос в книгу. А просто ответить слабо?

- Девочки! - Простодушно по-матерински попеняла им Настя. - Вы все до единой очень агрессивны, а "агрессия" -- противоположность слову "любовь". С вами, честное слово, не хочется общаться даже на житейские темы, не говоря уж о духовных сферах. И давайте идите по своим местам, вы здесь всем уже осточертели!

Наставница в глазах своих товарок была повержена, хотя и пыталась ещё как-то реабилитироваться, но все стали расходиться, разговаривать больше не хотелось. В наступившей тишине Лера с Настей, перемигнувшись, с душевной победой решили поужинать. Богдан, смеясь, спустился к ним:

- Молодцы, женщины! Отделали сектантов по всем швам! Приятно было присутствовать.

- Помолимся перед едой. - Перекрестилась, смеясь, Лера. - Угощайся, Богдан.

Где-то часа через полтора злые попутчицы покинули поезд. Ещё чуть раньше вышел их неразговорчивый сосед с верхней полки. А перед ними с билетом в зубах появилась старенькая худенькая женщина с небольшой клетчатой сумкой и картонной коробкой, перевязанной крест-накрест бельевой верёвкой.

- Добрый вечер! - Произнесла, вынимая билет изо рта и улыбаясь. - Извините, что потревожила вас в столь поздний час. Молодой человек, поставьте, пожалуйста, под столик мою коробку. Она тяжёлая.

Богдан моментально среагировал.

- У меня там яблоки, насобирала в саду у подруги, родственнице своей престарелой везу.

- Можно подумать, что кто-то может быть старше вас, - усмехнулась Лера.

Та, ничего не ответив, тихонько забралась, с лёгкостью, надо сказать, наверх и затихла.

Утром, проводив Богдана, справили традиционный умывон. Пригласили новую попутчицу к завтраку. Та не отказалась, достала свою заварку, булочку. Лера сходила за кипятком для всех троих, засмеялась, когда та перекрестилась перед едой. Настя укоризненно строго взглянула на сестрицу.

Старушка была простая, её звали Мария, по пути им будет ровно сутки.

- Вы верующая? - Спросила Настя.

- Да, девочки, я глубоко верующая. - Без тени лукавства произнесла она.

- Расскажите о себе. Как вы пришли к Богу?

Она поведала историю своей нелёгкой жизни. С каким-то внутренним спокойствием она рассказывала о себе. Родилась в небольшом рабочем городке в центре России, окончила институт, работала экономистом, жила с мамой. Ухажёров не было, замуж никто не звал, маленькая худенькая, кто на такую обзарится, думала она. Мать схоронила, когда ей было сорок. Но судьбе было угодно с улыбкой дать и ей возможность познать радость семейной жизни и радость материнства. Муж был на два года моложе, один за другим родила двух сыновей. Но семейное счастье длилось недолго. Когда старшему сыну исполнилось десять лет, муж заболел, три года лежал недвижимый, умер. Следом старший сынок разбился на велосипеде -- попал под пьяного водителя. Едва она доработала до пенсии, снова беда -- младшего закололи ножом пьяные хулиганы.

- Жизнь потеряла смысл, была в глубокой депрессии.

- Не дай Бог никому такое пережить! - Переглянувшись, подумали обе сестрицы.

- Я тогда даже разговаривать разучилась, - улыбнулась она, - всё одна да одна, родных по близости уже не осталось, соседи все были молодые с семьями, из квартиры-то выходила только хлеба с молоком купить, да и кому приятно на несчастную старуху смотреть. Но я, надо сказать, физически была здорова, и ноги бойко ходили, и внутри ничего не болело, и голова память сохранила.

Она не была верующей, была комсомолкой когда-то. Тихо, спокойно, подробно рассказывала, как несла безропотно свою ношу. Это сейчас она говорила обо всём с какой-то покорностью, правильнее сказать, со смирением.

- Говорят, что ничего в жизни не происходит просто так, на всё воля Божья. Господь не по силам ношу не даёт.

А тогда престарелый священник из небольшой местной церквушки, наблюдавший со стороны, как она борется со своим горем, послал к ней свою прихожанку её возраста, чтобы просто поддержать, пригласить в храм, чтобы просто постояла, песнопения послушала, душой оттаяла. У той судьба оказалась не лучше -- муж пил, бил, потом где-то пьяный замёрз, единственный сын оказался в отца и тоже где-то пропал. Мария потихоньку оттаяла, батюшка оказался очень хорошим психологом, наставником.

- Мы с Верой стали подругами. Вот так я пришла к Богу... Батюшка благословил нас на странствия, и мы стали паломниками. Надо сказать, что это Вера всегда мечтала о путешествиях с юных лет, Батюшка, оказывается знал об этом, и вот её мечты соприкоснулись с реальностью. Сейчас я могу сказать, что это смысл моей жизни. Участвовали во многих экспедициях, объездили много храмов и святых мест. Как птички Божьи, не заботились ни о проживании, ни о питании. За квартирой моей присматривает соседка, держит квартирантов, а я очень редко дома бываю, иногда по целому году отсутствую.